Саша Антонова - Продавец фокусов

• Название: Продавец фокусов
• Автор: Саша Антонова
• Жанр: Детектив

---

Я догадалась...

Георг стоял возле мойки весь мокрый, с его носа и сосулек седых волос капала вода. Он держал в руках по кастрюле и даже не пытался вернуться к спасательным работам. По черным всполохам, мелькнувшим в его глазах, я поняла, что он догадался о том, что я догадалась.

Немая сцена длилась не меньше суток.

- Вы - Продавец фокусов? - просипела я, когда столбняк миновал, слух вернулся, и гейзеры заревели на полную громкость.

Георг вздрогнул и тоже очнулся. Он разом осунулся и постарел. Морщинки возле носа и у переносицы обозначились резкими линиями. Старик сунул мне в руки одну кастрюлю, и мы накрыли трубы, изо всех сил навалившись на импровизированные отражатели. Мощные струи били в днища кастрюль, норовя вырвать их из наших рук. Вода живым существом билась в предсмертной агонии, укрощенные гейзеры нехотя сливались в мойку. Боцман хлопал крыльями, и что-то резко кричал на тарабарском языке морского волка.

- Догадалась, значит... - задумчиво пожевал он нижнюю губу. Когда-нибудь это должно было случиться... Старый дурак, разоткровенничался, на лирику потянуло!.. Вот и получай!..

- Но почему?.. - все никак не могла я прийти в себя.

- А что прикажешь делать, - резко дернул Георг головой. - Если годы труда вылились в жалкую грамоту победителя соцсоревнования?! Мои знания, опыт, даже не побоюсь этого слова - гениальность, оказались никому не нужны! Что останется на Земле после моей смерти? Кучка пепла, увядшие венки, пара монографий и насмешливый шепот завистливых участников поминок?! Кому интересны ученые, которые работали не ради премиальных выплат, а ради исследовательского азарта? Неужели обо мне вспомнят те, кто сидит у кормушки власти, те, кто прорвался к ней за счет моих изобретений? Как бы не так! Они использовали мой гений как фундамент для своих загородных дворцов. Нынче ценится только один талант: умение делать деньги. Но я им этого не прощу! Если хочешь знать, я исполняю роль волка - санитара леса. Волки нападают только на больных и увечных животных, лишних в природе. Те, кто покупают мои фокусы, используют их против таких же, как они, особей с отклонениями. Они просто уничтожают друг друга и сохраняют равновесие в человеческом стаде.

- Но ведь это безнравственно, - возразила я. - Вы даете людям в руки оружие...

- Ложь! - сердито оборвал меня Георг. - Жена бьет мужа-буяна чугунной сковородой по голове и убивает его наповал. Что - сковорода безнравственна? Любое орудие убийства всего лишь вещь, оно не несет в себе никакого нравственного потенциала. Люди - вот кто является носителем добра и зла. Мои изделия попадают в руки лишь тех, кто уже готов к преступлению. Я помогаю Провидению вершить правосудие. И теперь никто не посмеет сказать, что я неудачник!

- Вы хотите сказать, что убийство фотографа было актом правосудия? осмелилась спросить я.

Он посмотрел на меня совершенно безумными глазами. Что в них горело: изумление, ужас или нечто другое, я не поняла. От водяных паров в кухне стоял тропический туман. Георг казался мне расплывчатой фигурой в мареве, он немного колыхался, подобно джину из волшебной лампы Алладдина.

- Так это ты вошла в мастерскую? - проговорил он, и кастрюля чуть не вырвалась из его рук, потерявших бдительность. - А ведь я чуть не убил тебя... Боже мой!.. Я даже не знаю, что меня удержало... А фотограф был поганым человечком. Шантажист. Он выследил меня и потребовал свою долю. Жалкий, мелкий, трусливый вымогатель. Такие особи не достойны называться людьми.

- Вы взяли у него Грааль? - спросила я.

- Грааль? Какой Грааль? - удивленно вздернул Георг брови. - Я забрал лишь фотографии и негативы... Конечно, можно мне приписать синдром Раскольникова, но обвинять в безнравственности - нельзя. Спасение человечества - дело рук самого человечества... А сейчас я стою на пороге величайшего открытия! С его помощью я смогу стать невидимым! Вот то, о чем мечтал Герберт Уэллс! Я знаю, как сделать человека оптической иллюзией! Ах, как мне не хватает Пети, его пьяных мозгов и алкогольного таланта...

- А ведь Вы, Георг, украли у Петра Силантьевича его изобретения. Он из-за Вас спился, - сказала я, подчиняясь какому-то внутреннему импульсу.

Кастрюля все-таки вырвалась из его рук и улетела на середину кухни. Фонтан кипятка окатил нас раскаленными каплями. Мы этого не заметили.

- Врешь! Это неправда! - прохрипел он севшим голосом, схватил кастрюлю и опять навалился на гейзер. - Да, Петя был гений, да, многие идеи принадлежали ему, но у него не было даже законченного среднего образования! Наука - это каста со своими жесткими условиями существования. Нельзя нарушать правила игры. Времена Ломоносовых канули в Лету. Никто не виноват в его смерти, кроме него самого. Он был слаб, в нем не было стержня!

- Ну, хорошо, Петр Силантьевич был спившимся самоучкой, но после его смерти остались не только кучка пепла в колумбарии, но и те работы, которые Вы не успели присвоить себе. Вы прекрасно знаете, Георг, что все Ваши фокусы - это лишь жалкие переделки его изобретений. Вам никогда не сделать великое открытие! Даже тайну индийского каната Вам не удалось разгадать! А у нас дома в кладовке лежит ремень коровьей кожи, который принимает вертикальное положение до третьего этажа!

Под конец я уже орала в полный голос, не давая ему возможности вклинить слово в мою обвинительную речь.

- Ах, значит, жалкие переделки?! - гаркнул он в ответ. - Ах, значит, я - ничтожество, которое не может даже разгадать тайну индийского каната?! А ну, пойдем!

Георг отбросил свой эмалированный отражатель воды, схватил меня за руку и поволок из кухни. Фонтаны, вырвавшись из-под контроля, взмыли под потолок. Но нам уже было не до протечек в нижних этажах.

Он притащил меня в комнату, наполненную от пола до потолка книгами, приборами и свернутыми в рулоны ватманами чертежей. Из ящика письменного стола старик вынул обувную коробку, откинул крышку и достал свернутую в бухту бельевую веревку с узелками, завязанными через определенные промежутки. Не произнеся ни слова, Георг отдернул тяжелую гардину с окна так, что оторвалось несколько петель. За шторой находилась балконная дверь, заклеенная на зиму бумажными полосами. Точно также остервенело, он рванул ее, и на нас дыхнула морозом ночь. Восьмой этаж в доме был последним. Над нами нависала узким козырьком крыша, да чернело низкой облачностью московское небо. Разметав ногой банки с растворителями, коробки и прочий хлам, присыпанный свежим снежком, Георг ковбойским движением раскрутил веревку и запустил ее вверх. Она со свистом рассекла холодный воздух и застыла вертикальным шестом, распрямившись на полную длину.

- Хочешь попробовать? - что-то хрипело у него в груди, и слова получались прерывистыми.

Я взглянула в его черные зрачки, и задохнулась от ужаса. В его глазах плескалась моя Смерть. Лицо его подергивалось, изо рта вырывался пар дыхания, мокрые волосы превращались в ледышки. Мой организм потерял способность реагировать на окружающую среду, я не чувствовала холода. Мы застыли, заворожено уставившись друг другу в лицо. Не знаю, о чем он думал, но я чувствовала себя кроликом, загипнотизированным удавом. Моя воля мелким песочком высыпалась из прорехи в душе. Еще мгновение, и я бы шагнула к веревке.

Меня спас звонок в дверь. Райской музыкой прозвучала в квартире настойчивая трель. Возможно, у меня начались слуховые галлюцинации, но мне показалось, что Ниагарские водопады на кухне смолкли. Лишь истошно вопил Боцман: "На абордаж!". Я сглотнула слюну, и прореху в душе перекрыла крупная песчинка. Инстинкт самосохранения заставил очнуться и выйти из транса.

- Это - Илья, соседи и милиция, - услышала я свой тихий размеренный голос. - Илья видел Вас, выходящим и запирающим двери в фотомастерской. Он знает, что Вы - Продавец фокусов и убийца. Напрасно Вы прочитали нам лекцию о Теории Оптических Иллюзий. В прихожей лежит спортивная сумка с надписью "Puma", из которой видна накладная борода, а, если поискать, то, даю голову на отсечение, найдется и пристежной живот. Сотрудники правоохранительных органов уже давно интересуются Продавцом фокусов. Но до сих пор им нечего было Вам инкриминировать. Сегодня Вы сами захлопнули за собой мышеловку. Суть операции в том, чтобы спровоцировать Вас на преступление. Я могу подарить Вам шанс на спасение в память того прощального слова, которые Вы сказали на похоронах Петра Силантьевича. У Вас есть еще одна минута, Георг. Бегите. Ваше спасение - наверху.

Звонки прекратились, но в дверь принялись ломиться с настойчивостью судебных исполнителей. Черные всполохи в глазах старика погасли, в них промелькнула искра испуга и сомнения. Георг медлил, его била крупная дрожь, то ли от холода, то ли от внутреннего перенапряжения. Послышался звук хрустнувшей деревянной доски.

- Ну! - крикнула я. - Они сейчас будут здесь! Ваш талант умрет в тюрьме!

Георг ухватился за веревку и, упираясь в узлы подошвами стоптанных кроссовок, полез вверх. Веревочный стержень вибрировал под его тяжестью, но держался крепко, подобно арматурному пруту. Я стояла на пороге балкона, задрав голову, и смотрела, как исчезают в облачной темноте его голова, руки, плечи. Подошвы кроссовок мелькнули белесыми пятнами на уровне крыши, и он полностью растворился в ночи. Веревка еще пару секунд подергивалась в легких конвульсиях, а потом замерла струной.