Джон Фаулз - Аристос

• Название: Аристос
• Автор: Джон Фаулз
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-89091-238-0

«Аристос» — сборник философских эссе и афоризмов, где знаменитый писатель, отвергая точку зрения, будто только специалисты вправе высказываться о вещах, касающихся всех и каждого, рассуждает о смысле жизни, природе справедливого общества и естественных пределах человеческого существования.

---

63. Нас не спасет никто, кроме нас самих; и конечное доказательство «Божьей» симпатии состоит как раз в том, что мы свободны (или можем стать свободными, если захотим научиться) выбирать тот или иной образ действия и тем самым, по крайней мере отчасти, противостоять враждебным следствиям общей индифферентности процесса ко всему индивидуальному.

64. Свобода воли — величайшее людское благо; сосуществование этой свободы и вмешивающегося во все божества невозможно. Мы, как одна из форм материи, случайны; и эта ужасающая случайность позволяет нам обладать свободой.

Тайна

65. Мы никогда до конца не узнаем, зачем мы; зачем и почему всё вообще. Вся наша наука, все наше искусство, все необъятное здание материи имеет в своем основании эту бессмысленность; и единственное предположение, которым нам остается довольствоваться, — бессмысленность необходима, и она благоволит к непрекращающемуся существованию Материи.

66. Нам хочется, чтобы над нами был хозяин, но хозяина нет. Нам свойственно мыслить в причинно-иерархической манере. Процесс и «Бог» равно бесконечны. Наша собственная конечность не в состоянии постичь их — как и их беспричинность.

67. Причина «Бога» в том, чему причиной он сам; необходимость в том, для чего он сам необходимость; и нам этого не постичь.

68. Мы продолжаем жить, в конечном счете, потому, что мы не ведаем, зачем мы и почему живем. Неведение, или игра случая, — для человека такая же насущная потребность, как воздух.

69. Мы способны вообразить небытие любого существующего предмета. Наша убежденность в том, что он и впрямь существует, отчасти подкрепляется тем, что его могло бы не быть. За формой, за массой всегда маячит отсутствие — призрак небытия.

70. Как атом есть совокупность положительных и отрицательных частиц, точно так же всякую вещь составляют ее существование и не-существование. Так, «Бог» присутствует, отсутствуя, во всякой вещи и во всякое мгновение. Это та самая темная сердцевина, тайна, бытие-небытие любых, даже простейших объектов.

71. Иоанн Скот Эриугена: Бог от века не знает всего себя. Если бы он знал всего себя, он мог бы дать себе определение, он был бы пределен. Но все, что он знает о себе, — это то, что он сотворил. Сотворенное — его знание, потенциально возможное — его тайна: тайное в нем и для него. Все это в равной мере относится и к человеку.

72. Вездесущее отсутствие «Бога» в повседневной жизни и есть ощущение небытия, тайны, неизмеримых потенциальных возможностей; это вечное сомнение, что витает между вещью в себе и нашим восприятием ее; это измерение, в котором и относительно которого существуют все прочие измерения. Белый лист бумаги, заключающий в себе рисунок; пространство, заключающее в себе здание; тишина, заключающая в себе сонату; ход времени, не позволяющий ощущению или предмету продолжаться вечно, — все это «Бог».

73. Тайна, или неведение, — это энергия. Стоит объяснить тайну, и она перестает быть источником энергии. Если мы вопрос за вопросом погружаемся все глубже, то наступает момент, когда ответы, если бы их можно было дать, были бы губительны. Нам хочется перекрыть плотиной реку, но перекрываем мы источник, и нам остается пенять на себя. Впрочем, коль скоро «Бог» непознаваем, мы не можем перекрыть источник исконной экзистенциальной тайны. «Бог» — энергия всех вопросов и исканий; и, таким образом, единственный по сути источник всякого действия и волеизъявления.

Атеизм

74. Я сам атеистом себя не считаю, тем не менее вышеизложенная концепция «Бога» и наша неизбежная бесхозность вынуждают меня держать себя так, как если бы я атеистом и правда был.

75. Какую бы симпатию я ни испытывал к религиям и какое бы восхищение к отдельным их последователям, какую бы историческую или биологическую необходимость я в них ни видел, какую бы метафизическую истину в них ни признавал, — я не могу их принять как правдоподобное объяснение реальности. Степень их неубедительности для меня находится в прямой зависимости от того, в какой мере они требуют от меня веры в положительные человеческие качества и в способность вмешательства, которой они наделяют свои божества.

76. Я живу в ситуации случайности и бесконечности. Вокруг простирается космос — галактические луга, бескрайние дали темного пространства, звездные степи, океаны тьмы и света. И нет в нем никакого внемлющего бога, никакой ни о чем особой заботы и ни к чему особенной милости. И однако повсюду я вижу живое равновесие, дрожь напряжения, всеобъемлющую и все же таинственную простоту, нескончаемое дыхание света. И я сознаю, что быть — значит понимать то, что я обречен существовать во власти случая, но что целое случайности неподвластно. Видеть это и понимать это — значит обладать сознанием; принимать это — значит быть человеком.

II Человеческие неудовлетворенности

1. Почему мы думаем, что это не лучший из всех возможных миров для человечества? Почему мы в нем несчастны?

2. Перечислим важнейшие наши неудовлетворенности. Я утверждаю, что все они существенно необходимы для нашего счастья, поскольку создают ту почву, на которой оно произрастает.

Смерть

3. Мы ненавидим смерть по двум причинам. Она пресекает жизнь раньше срока; и мы не знаем, что дальше — за ней.

4. Солидное большинство из разряда образованного человечества ныне ставит под сомнение существование жизни после жизни. Ясно, что единственно возможный научный подход — это позиция агностицизма: мы просто-напросто не знаем. Мы в Ситуации Пари.

5. Ситуация Пари — это ситуация, когда мы не можем быть уверены относительно какого-то события в будущем; и вместе с тем ситуация, когда для нас жизненно необходимо как-то определиться относительно его природы. С такой ситуацией мы сталкиваемся перед началом забега на ипподроме, когда хотим знать имя победителя. Нам остается в худшем случае гадать на кофейной гуще, в лучшем — предугадывать путем умозаключений, с учетом предыдущих результатов, состояния паддока и прочих факторов. Искушенные игроки знают, что второй метод больше отвечает их интересам; именно этим методом следует воспользоваться и нам, когда мы решаем поставить на жизнь после жизни или на полное исчезновение. У нас две лошади, но выбора, разумеется, три — поскольку мы вправе придерживаться той точки зрения, что ставить не стоит ни на одну из них, то есть остаться на позициях агностика.

6. Для Паскаля, который первым прибегнул к аналогии с пари, ответ был ясен: ставить следует на христианскую веру в то, что загробная жизнь, в которой всем воздастся, существует. Если же это неверно, рассуждал он, что мы теряем? Ничего, только свою ставку. Зато если верно, обретаем все.

7. И даже атеист, современник Паскаля, вполне мог согласиться с тем, что (в случае несправедливого общества, где большинство придерживается удобной для всех веры в геенну огненную) идея, ложная или истинная, загробной жизни ничего кроме пользы принести не может. Но сегодня концепция адского пламени отметена даже богословами, не говоря о всех прочих. Преисподняя была бы справедливой только в мире, где все были бы в равной мере убеждены в ее существовании; только в мире, который допускал бы полную свободу воли — предполагал бы, другими словами, что все люди, как мужчины, так и женщины, биографически и биологически вполне друг другу подобны. Относительно того, в какой мере человек в своем поведении детерминирован внешними обстоятельствами, спорить можно, но что он детерминирован ими в немалой степени — неопровержимо.

8. Идея загробной жизни настойчиво преследует человека, потому что неравенство настойчиво его тиранит. И не только для неимущих, увечных, горемычных подзаборных псов истории привлекательна эта идея; она импонирует чувству справедливости, присущему всем честным людям, — причем зачастую параллельно с тем, что привлечение этой идеи для поддержания status quo в обществе, основанном на неравенстве, вызывает у них отторжение. Вера в загробную жизнь зиждется на том, что где-то есть система абсолютной справедливости и день абсолютного суда — есть критерий и есть срок, и каждому воздастся по заслугам.

9. Но по-настоящему человечество мечтает вовсе не о загробной жизни, а о торжестве справедливости здесь и сейчас, при котором необходимость в загробной жизни отпадет сама собой. Миф о загробной жизни был компенсирующей сказкой, психологическим клапаном, предохраняющим от разочарований реального существования.

10. Нам самим нужно добиться торжества справедливости в нашем мире; и чем больше мы утрачиваем веру в загробную жизнь и при этом почти ничего не делаем для исправления вопиющих проявлений неравенства в нашем мире, тем большей опасности мы себя подвергаем.