Александр Шавердян - Путь воина

• Название: Путь воина
• Автор: Александр Шавердян
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

"В бурю" — "произведение наиболее талантливое" в ряду опер лирико-песенного жанра. Поэтому-то она и подверглась серьёзному разбору. Критик считал своим долгом помочь композитору, так как ясно видел, что, несмотря на многие бесспорные достоинства автора, "дальнейшая творческая практика на такой эстетической основе невозможна".

Помощь, поддержка — вот главный стимул деятельности Шавердяна^журналиста. Он мечтал о настоящем творческом союзе между композитором-новатором и критиком стасовского склада. Высказывая свое мнение правдиво и честно, он не жаждет "разноса" автора, не с ним борется он, но с явлением, которое может завести в тупик. Он борется за композитора, призывая его пересмотреть эстетическую основу своего творчества. Во благо этого самого творчества. Но главное — во имя подлинного искусства, той оперной классики, за высочайший уровень которой всю свою жизнь сражается критик. При этом он меньше всего озабочен собственными амбициями; его первейшая, почти единственная забота — Музыка. (Прошу прощения за пафос, но именно с большой буквы.)[8]

К его советам прислушивались многие, их ждали, им следовали. Например, Шапорин во время работы над оперой "Декабристы". Прокофьев, которому Александр Исаакович "подсказал", как укрупнить и "очеловечить" образ Кутузова: и вот во второй редакции "Войны и мира" появился монолог русского полководца…

Возьму на себя смелость утверждать, что и призывы в статье "Советская опера", были услышаны молодым композитором. Возможно, кое-что из сказанного задело авторское самолюбие, но Хренников не был бы самим собой, истолкуй он критику превратно. Нет, верный себе, он шёл неуклонно предначертанным путём и стал тем, кем стал — одним из великих музыкантов ХХ века! Конечно же, благодаря своему огромному дарованию, удивительному трудолюбию и неизменной преданности Музыке, но — я уверен — не в последнюю очередь и благодаря вовремя услышанной и правильно воспринятой, пусть жёсткой, но справедливой и доброжелательной критике…

Итак, обстоятельно изучив статью "Советская опера" и добавив к результатам этого исследования впечатления от встречи с Тихоном Николаевичем, автор этих строк ответил для себя на несколько важных вопросов: во-первых, в чём суть критического творческого метода Александра Исааковича; во-вторых, что скрывается за идиомами "сгладить углы" и "найти среднюю линию"; и, наконец, почему, говоря о Шавердяне, Тихон Николаевич совсем не пользуется эпитетами яркий, выдающийся, крупный… Это своего рода урок бережного отношения к слову: в самой манере вести разговор, в интонациях его голоса звучало столько искреннего уважения к памяти деда, что высокопарные слова были уже ни к чему. Плюс — природный артистизм. Старый мудрец излагал свои оценки со всем, что называется, уважением, но очень… как бы это сказать… очень взвешенно…

Ну и правильно. По-видимому, эта самая взвешенность и есть одна из лучших черт лучших людей в эпохи всесокрушающего величия…

Вообще-то, меня занимает вопрос: каково это — в такие эпохи сохранять обыкновенный здравый смысл? Вести теоретические дискуссии, выслушивать оппонентов, отстаивать своё мнение… Короче, проявлять взвешенность.

В архиве Александра Исааковича обнаружилась пожелтевшая и истрёпанная газета "Музыка" за 26-е октября 1937-го года. Она там хранится ради небольшой статьи Шавердяна об азербайджанских ашугах, затерянной где-то на четвёртой полосе. Но дело, конечно же, не в ашугах. Пишущего эти строки наповал сразила первая полоса.

Те, кто постарше меня, прошли через это, всё видели своими глазами; моё же поколение читало, слышало, но чтоб вот так в лоб… Поразительно!

Общий девиз номера выглядит следующим образом:

НАШИ ГОЛОСА — ВЕЛИКОМУ, ЛЮБИМОМУ

СТАЛИНУ И ЕГО ВЕРНЫМ СОРАТНИКАМ!

Дело, по-видимому, происходит накануне выборов, поскольку имеется подзаголовок:

Выдвинем кандидатами лучших партийных и непартийных большевиков!

Бывают, оказывается, непартийные большевики! Кто бы мог подумать…

Затем следует передовица с незамысловатым названием "СССР — СТРАНА ТАЛАНТОВ". Это — алмазная россыпь: погрузи руку — и черпай себе вдоволь…

"Товарищи композиторы и музыканты! Страна ждёт от вас […] песен о счастливой родине, о любимом Сталине, о молодости, о мирных мыслях и военной мощи…"

Или так:

"Словами поэта страна предлагает:
Споём же, товарищи, песню
О самом родном человеке,
О солнце, о правде народа,
О Сталине песню споём!"

Справа от передовой статьи расположены ноты и текст вокального произведения "СТАЛИНСКИЙ ЗАКОН" с подзаголовком "ПЕСНЬ О ВЫБОРАХ". (По-видимому, определение жанра.) Здесь поражает, прежде всего, мастерство композитора, создавшего последовательность из четырёх нот для распевания аббревиатуры "С-С-С-Р". Это — высший пилотаж! Что же до поэтической части, то она необычайно ценна и богата редкими сведениями из разных наук, например, из географии. Так, в заключительном четверостишии читаем:

"Да здравствует Сталин — да здравствует тот,
Кто нас от победы к победе ведёт!
Свети нам его величавый закон!
Свети на одиннадцать наших сторон!"

Отсюда — неоспоримый вывод: в стране талантов было не четыре, а одиннадцать сторон света… Впрочем, чего-то такого мы ждали всегда. И это ещё далеко не самое удивительное!

Кульминацией этой своего рода визитной карточки страны талантов является небольшое открытое письмо внизу страницы. Не могу удержаться, и привожу его полностью — уж очень оно мне нравится.

"Лауреаты — скрипачи и виолончелисты — товарищу СТАЛИНУ

Наш дорогой и любимый вождь и учитель, лучший друг работников искусств, товарищ Сталин!

Мы, лауреаты 1-го Всесоюзного конкурса скрипачей и виолончелистов, приносим свою горячую благодарность за чуткую заботу партии и правительства о нас и за нашу счастливую солнечную юность!

Наше будущее светло и прекрасно, как и вся жизнь в нашей социалистической родине, и мы обещаем отдать все свои силы на то, чтобы поднять наше советское искусство на такую высоту, о которой не мечтают в буржуазных странах.

Наше искусство мы понесём в массы трудящихся, украшая их отдых и вдохновляя их на новые победы в деле строительства социализма.

Если же окровавленная рука фашизма протянется к нашей цветущей стране, мы сумеем сменить смычки на винтовки и все как один встанем на защиту нашей родины.[9]

Да здравствует молодое, сильное и прекрасное советское искусство!

Да здравствует СССР — страна талантов!

Да здравствует коммунистическая партия и её вождь — товарищ Сталин!"

Затем — 15 подписей известных музыкантов.

И вот так каждый день.

Впрочем, справедливости ради, нельзя не сказать, что любая эпоха родит какое-нибудь всесокрушающее величие. Вспоминаю хотя бы собственные свои институтские экзерциции времён блаженного "застоя", о которых сейчас проливается столько ностальгических слёз: "Как и все честные советские люди, я Солженицына, конечно, не читал, но решительно осуждаю его клеветническую писанину…"

Вот так тоже каждый день. И всем миром. А куда деваться? Не в ограниченный же контингент для дружественного Афганистана (не к ночи будь помянут).

А вы говорите — ашуги…

Итак, что же это такое — в стране, охваченной в одно и то же время тотальной экзальтацией, страхом и эйфорической истерией некоего пира во время чумы, — сохранять светлый разум, спокойствие, трезвость суждений, объективность оценок? Вполне сознавая, что твоё слово может стать чьим-то приговором, не изменять своим высоким принципам, но делать это так, чтобы ни у кого не возникло соблазна добить оступившегося…

Это — подвиг. Профессиональный и человеческий.

* * *

Довольно много лет назад пишущий эти строки создал следующий текст:

"ТЕОРИЯ МИРОВОГО ПОТА

Введение

Мир, в принципе, непознаваем. Это аксиома. Она общеизвестна.

Тем не менее, мы его познали, причём познали полностью и до конца. Отсюда: дальнейшее познание не имеет смысла.

Таким образом, настоящий труд является последней физико-философской доктриной человечества, вершиной, дальше которой ничего нет.

После того как люди ознакомятся с Теорией Мирового Пота, им ничего другого не останется, кроме как прекратить любые попытки дальнейшего осмысления Мироздания. Им, с одной стороны, придётся строить жизнь исключительно в соответствии с настоящей Теорией, а с другой — ограничить свою так называемую "научную деятельность" мелкими дополнениями и незначительными уточнениями Теории.

Ведь эта Теория — не догма, хотя, как было выше доказано, основные вопросы […] всех наук, известных — и неизвестных — человечеству, находят в ней однозначный и окончательный ответ. Таким образом, на долю будущих учёных остаётся немногое — основываясь на постулатах Теории, вписать в неё то, чего не успели вписать мы за недостатком времени и чернил.