Михаил Ромм - О себе, о людях, о фильмах

• Название: О себе, о людях, о фильмах
• Автор: Михаил Ромм
• Издательство: Искусство
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 1982

Второй том «Избранных произведений» М. Ромма включает материалы, непосредственно связанные с его фильмами, его творческой биографией. Над книгой воспоминаний, которую он собирался назвать «14 картин и одна жизнь», М. Ромм работал в последние годы. Делал наброски, письменно, а больше устно: на магнитофонную пленку наговаривал рассказы о своем творческом пути, о работе над фильмами и о людях, которые в них участвовали. Магнитофоном Ромм увлекся внезапно и возился с ним с веселой энергией, так во всем ему присущей.

Им было написано предисловие, так и озаглавленное, — «14 картин и одна жизнь». Составители отобрали материалы, руководствуясь им, а также набросками плана будущей книги, найденными в архиве. Следуя воле автора, выраженной в предисловии и набросках плана, составители включили, в текст воспоминания Ромма о встречах с людьми, оказавшими влияние на его творчество.

---

Супруги Луазо перекидываются острыми взглядами. Г-жа Луазо презрительно поджимает губы. Г-жа Луазо берет карты и вновь бросает их на стол.

Пышка оглядывается. Улыбка на ее лице медленно тухнет. Пышка испытующе глядит. Она еще не понимает, что сегодня патриотизм уже выходит из коды.

Сидящие у камина монахини вдруг обе разом зевают, мелкими крестиками покрывая рты.

У пианино г-жа Каррэ-Ламадон. Она смотрит в сторону Пышки. Г-жа Каррэ-Ламадон встряхивается. Вновь начинает Петь.

— Нам утро приносит прохладу… Граф задумался. У г-жи Каррэ-Ламадон застрял клавиш. Она бросает на графа недоуменной взгляд. Очнувшись, граф поспешно вытаскивает клавиш. Пение возобновляется с удвоенной силой.

Пышка оглядывается с той же тающей робкой улыбкой. Графиня вздыхает. Каррэ-Ламадон, сморщившись, вдруг встает, отходит к окну. Пышка не понимает, в чем дело, почему в комнате натянутая атмосфера.

На первом плане у решетки окна появляется Каррэ-Ламадон. Двор пуст. Посреди двора ненапряжённый дилижанс. Кучер ведет лошадь.

Оживился Каррэ-Ламадон у окна. Люди, сидящие за столом (на переднем плане), оживились, обернулись. Луазо встал.

Кучер подводит лошадь к дилижансу, останавливается. Зевает.

У окна на переднем плане появляется с Каррэ-Ламадон фигура Луазо, заслоняет часть окна.

Возбужденные Луазо и Каррэ-Ламадон приникли к окну. Г-жа Луазо приподымается, опираясь на стол. Корнюдэ уже встал. Глядит графиня на Пышку.

Г-жа Каррэ-Ламадон перестала петь. Граф, отвернувшись от нее, напряженно смотрит.

Стол у окна. У окна уже трое, присоединился Корнюдэ. Оживление. За столом остались женщины. Г-жа Луазо стоит, опираясь о стол руками.

Окно почти сплошь закрыто мужскими спинами. Вдруг все трое сникают, Каррэ-Ламадон, а за ним Корнюдэ вяло отходят, открывают окно. Теперь мы видим, что кучер, отзевавшись, повел лошадь дальше. Луазо остался около окна.

Каррэ-Ламадон берет карты и бросает. Тревожно оглядывается Пышка, стараясь понять, в чем дело. Зевает Корнюдэ, рассматривая на свет кружку.

Граф вздохнул, облокачивается вновь о крышку пианино. И тут же вздрагивает, выпрямляется.

В гостиную входит и идет по направлению к лестнице офицер. Граф выпрямился у пианино. Все сидящие за столом отвернулись.

Стол. Выпрямился негодующий Корнюдэ. Брови его сошлись на переносице. Его поза олицетворяет протест. Вздернув голову, пытается возобновить вчерашний патриотизм Пышка. Повернулись со страшным выражением робкой надежды и остальные.

Идет офицер. Неожиданно граф отделяется от пианино и быстро направляется к нему.

Застыли и все за столом. Напряженный интерес.

Граф остановил офицера. Он явно собирается заговорить. Секунду они стоят друг против друга. Затем офицер строго машет перед носом графа: «Разговоры, мол, излишни». Идет дальше. Граф остался на месте.

За столом вздохнули и отвернулись, как будто ничего не случилось. Графиня даже улыбнулась и протянула Каррэ-Ламадону руки для лапок. Корнюдэ принимает постепенно естественную позу. Взволнованная Пышка поглядывает на соседей. Графиня шлепнула Каррэ-Ламадона. Пошли лапки. Но в лапках нет и тени оживления.

Граф стоит посреди гостиной. Офицер подымается по лестнице. Ушел. Стоит граф.

Стоит граф. Вставляет в глаз монокль, роняет. Пожимает плечами. Медленно идет.

Подходит к пианино. Совершенно машинально облокачивается. Г-жа Каррэ-Ламадон мгновенно подбирается, бросает на графа кокетливый взгляд, собирается петь. Граф взглядывает. Вставляет монокль. Роняет его. Пожимает плечами и, неодобрительно покачав головой, отворачивается. Г-жа Каррэ-Ламадон мгновенно вскакивает, захлопывает крышку, кидает на графа взбешенный взгляд и выбегает.

Сидящие у стола исподтишка провожают Каррэ-Ламадон взглядами, впрочем, делая вид, что это их не касается. Каррэ-Ламадон, вздохнув, покорно подставляет руки графине. Графиня задумчиво шлепает Каррэ-Ламадона, вздрагивает и шипит. Пышка сидит, потупившись, кусая губы, поглядывая исподтишка на соседей, ей явно не по себе. Она уже чувствует, что раздражение как будто относится к ней.

Г-жа Каррэ-Ламадон яростно подымается по лестнице. Она останавливается на секунду около двери офицера, кусая губы, готовая разрешиться не то бранью, не то слезами. А между тем по коридору из глубины идет к повороту немецкий офицер. Заметив офицера, она вдруг подбирается. Сразу став спокойной, она медленно идет ему навстречу. Они встречаются как раз на повороте. Г-жа Каррэ-Ламадон, поводя плечиком, кидает на офицера огненный взгляд и проходит мимо. Она идет подчеркнуто медленно. Офицер останавливается, оглядывается. Думает две-три секунды, пожимает плечами, входит к себе в комнату. Г-жа Каррэ-Ламадон яростно поворачивается, идет назад. Навстречу ей поднимается Пышка. Обе женщины встречаются на том же повороте. Они обливают друг друга откровенным презрением, обмениваются взглядами ненависти и одновременно захлопывают двери своих комнат.

У стола продолжается унылое сидение. Графиня все еще шлепает Каррэ-Ламадона, который вздрагивает при каждом ударе. Луазо около окна. Он делает что-то, водит рукой.

Оказывается, Луазо ловит муху. Поймав ее, он тщательно отрывает ей лапки и крылышки, давит ее между пальцев и вытирает руку.

У стола все то же. Только граф брезгливо отвернулся от Луазо. Графиня шлепает Каррэ-Ламадона. Корнюдэ вдруг выпрямляется. Он неожиданно закладывает руку за борт и произносит:

— Республика оценит ее патриотизм.

Все за столом морщатся от этой бестактности. Сегодня патриотизм уже не котируется. Графиня после секундной паузы усиленно шлепает Каррэ-Ламадона.

Луазо ловит вторую муху, обрывая ей лапки, он говорит, говорит то, что думают остальные.

— …А мои заказчики не оценят…

И, раздавив муху, он отходит от окна. Реплика Луазо попадает в точку.

Каррэ-Ламадон, все более нервничающий, протягивает графине руки. (На этот раз ладонями вверх.) Он шлепает ее с неожиданной для него самого силой. Графиня вскрикивает и остается секунду неподвижной. Ее рот раскрыт. Затем заморгала глазами, чуть не плача от обиды, она начинает вставать.

Каррэ-Ламадон обалдел от неожиданности и конфуза.

Графиня встает и уходит, сдерживая слезы. Смущенный Каррэ-Ламадон вспыхивает. Он не понимает, что произошло. Он в панике. Граф обливает его презрительным взглядом и, пожав плечами, выходит. Каррэ-Ламадон поворачивается в другую сторону, беспомощно ища у кого-нибудь сочувствия.

Обе монахини встают, испуганно крестясь, и торопливо выходят, оглядываясь на Каррэ-Ламадона, словно он сейчас бросится на них.

У стола. Корнюдэ невозмутим. Луазо ухмыляется. Г-жа Луазо считает медяки. Неожиданно Каррэ-Ламадон яростно нагибается к Луазо.

— Вы все время плутовали.

Оба Луазо величественно выпрямляются. Г-жа Луазо окидывает Каррэ-Ламадона презрительным взглядом.

— Вы дурно воспитаны.

Супруги Луазо с изумительной быстротой собирают карты и медяки и выходят.

Каррэ-Ламадон беспомощно смотрит им вслед. За столом остался один невозмутимый Корнюдэ.

Каррэ-Ламадон с ненавистью глядит на него. Шипит:

— Вот она, ваша республика!

Он быстро выходит. В кадре остается один Корнюдэ, сидящий в позе гражданской скорби.

Каррэ-Ламадон подходит к двери своей комнаты, входит. Ровно одну секунду коридор пуст. Каррэ-Ламадон выскакивает из комнаты с таким видом, словно наткнулся в ней на гремучую змею. По некоторым признакам видно, что ему попало по физиономии. Постояв у двери и не решившись еще раз войти, он идет к окну.

Перед окном стоит Каррэ-Ламадон. Он, вздыхая, смотрит на сиротливые домики Тота, зябнущие за окном под свинцовым тяжелым небом. Начинает ловить муху. Оглядывается.

Перед окном стоит Каррэ-Ламадон. Дверь одной из комнат открывается. Выходит взволнованный граф, произнося какую-то убийственную реплику (относящуюся, очевидно, к оставшейся графине). Постояв, граф подходит к окну.

Теперь уже двое стоят перед окном. Оба вздыхают. Каррэ-Ламадон начинает ловить было муху, но, смутившись графа, прячет руку назад. За окном сиротливые домики Тота, тяжелое небо. Вздохнув, Каррэ-Ламадон оборачивается к графу:

— Любопытно…

Каррэ-Ламадон мнется. Ему явно трудно выразить мысль. Все-таки он продолжает:

— С чисто научной точки зрения…

Граф, заинтересовавшись, вставляет в глаз монокль. Каррэ-Ламадон шевелит в воздухе пальцами.

— Юридически она имеет право отказывать кому бы то ни было.

Граф изумленно вглядывается в Каррэ-Ламадона, роняет монокль. Пожимает плечами и отходит от окна.

Граф идет вниз. Каррэ-Ламадон смущенно следит за ним. Вдруг оборачивается. На другом конце коридора открылась дверь. Луазо сердито выскочил в коридор. Дверь захлопнулась за ним сама собой. Луазо пошел на аппарат.