Михаил Ромм - О себе, о людях, о фильмах

• Название: О себе, о людях, о фильмах
• Автор: Михаил Ромм
• Издательство: Искусство
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 1982

Второй том «Избранных произведений» М. Ромма включает материалы, непосредственно связанные с его фильмами, его творческой биографией. Над книгой воспоминаний, которую он собирался назвать «14 картин и одна жизнь», М. Ромм работал в последние годы. Делал наброски, письменно, а больше устно: на магнитофонную пленку наговаривал рассказы о своем творческом пути, о работе над фильмами и о людях, которые в них участвовали. Магнитофоном Ромм увлекся внезапно и возился с ним с веселой энергией, так во всем ему присущей.

Им было написано предисловие, так и озаглавленное, — «14 картин и одна жизнь». Составители отобрали материалы, руководствуясь им, а также набросками плана будущей книги, найденными в архиве. Следуя воле автора, выраженной в предисловии и набросках плана, составители включили, в текст воспоминания Ромма о встречах с людьми, оказавшими влияние на его творчество.

---

Люди начинают чувствовать не только неудобство, гарь, копоть больших отравленных городов, они начинают тревожиться за самое существование будущих поколений. Эта тревога глушится, ибо возникает множество соблазнов. Всячески расцвечивается парадная вывеска капиталистического города.

Ну прежде всего это индустрия развлечений. Она приобрела неслыханно широкий размах — это система самых разнообразных приманок.

Вот, скажем, игорные дома. При этих словах сразу возникает представление о Монако, о роскошных залах, о рулетке с элегантным крупье во фраке. Но сейчас игорные дома построены совсем по другому принципу.

Прежде всего, играют всюду. Маленькие рулеточкн или машинки, на которых можно попытать счастья, установлены чуть ли не в каждом магазине, во всяком случае, в каждой пивной, в каждой забегаловке. А рядом с этим — целая сеть тайных притонов, клубов, игорных домов. В США оборот этих притонов — несколько миллиардов долларов.

Но есть и открытые игорные дома, например, в штате Невада.

Высоко в горах Невады лежит превосходное, красивейшее озеро Тахо, чуть-чуть похожее на наш Севан. Мы, разумеется, построили бы здесь курорт. Но озеро Тахо существует для игорных домов. Вокруг него по берегу идет кольцевая дорога, и на каждом шагу — игорный дом. А рядом обслуживание: рестораны, бары и, разумеется, проституция. Принцип этих игорных домов прост, как мычание: не нужны ни карты, ни рулетка с крупье. Это самодеятельный азарт. Играть может любой человек — знающий язык и не знающий, грамотный или неграмотный. По-моему, сможет играть даже обезьяна.

В широких залах рядами стоят машинки, похожие на кассовые аппараты. Сквозь прорезное окошечко вы видите ряд фигурок: свинка, вишенка, домик, птичка, рыбка. Вы должны бросить в щель монетку и нажать рычаг. Фигурки повертятся и остановятся в одном из сочетаний. А рядом таблица. Если это четыре свинки, вы получите в сто раз больше, чем положили; если четыре домика — в пятьдесят раз; если четыре вишенки — в двадцать раз и т. д. Играете вы сами: нажал рычаг и смотри, что получится. В случае выигрыша на жестяной поддон высыпается с металлическим треском горстка серебряных монет. При большом выигрыше раздается еще и громкий звонок.

Каждому ряду машинок в этом игорном доме соответствует ставка. Вот ряд десятицентовых машинок, ряд полудолларовых и, наконец, долларовых.

Если повезет, то за один доллар можно получить пятьсот.

Но машинки рассчитаны точно. Из тысячи только один может сорвать крупный выигрыш, да и он не удержится от губительного соблазна играть дальше. Остальные девятьсот девяносто девять просто просадят все.

Представьте себе одноэтажный огромный комфортабельный сарай, в котором стоят две или три тысячи таких машинок. Треск рычагов, звон серебряных монет, которые высыпаются в жестяные поддоны, пронзительные звонки, которые сопровождают самые крупные выигрыши, — все это создает адский шум, и шум этот приводит людей в нервное возбуждение. Со всех сторон человек слышит звон серебра, ему кажется, что люди выигрывают ежесекундно: кто-то выиграл там, кто-то здесь, перед ним, позади него выиграл человек. Ведь непрерывно работают две-три тысячи этих машинок, и, разумеется, ежесекундно кто-то выигрывает.

Хозяин заведения точно знает, сколько времени будет играть вот этот парень, и если у него, скажем, есть двадцать долларов мелочью, он проиграется за полчаса.

И тем не менее люди приезжают на озеро Тахо, приезжают и на собственных машинах и в автобусах. Билет от Сан-Франциско до озера Тахо стоит всего десять долларов, хотя расстояние до озера около трехсот километров. Мало того, когда автобус (он называется «серая собака») приходит на Тахо, пассажирам сразу же возвращают девять долларов серебром и вручают еще пачку сигарет, коробку спичек и билет на обратный проезд. Таким образом, люди едут туда и обратно бесплатно. Опять же, хозяева игорных домов отлично знают, что каждый из этих пассажиров берет с собой по крайней мере тридцать, а то и пятьдесят долларов для игры. И проигрывает все. А обратный билет вручается потому, что многие остаются без единой копейки.

Ну а если человек выиграл, то к его услугам ресторан, гостиница и все развлечения. Все равно он оставит все на озере Тахо. Кстати, даже самые крупные выигрыши выплачиваются только серебром. Хотите банкноты — ищите банк, здесь нет бумажных денег. Я видел пожилую японку, она стояла, растерянно улыбаясь: девушка выкладывала перед ней пятьсот долларов серебром. Это целая груда серебра, ее не утащишь отсюда.

В пятницу вечером и в субботу утром потоки «серых собак» несутся к озеру Тахо. Люди настолько безумеют среди грохота этих машинок, звона денег, резких звонков, да еще вдобавок оглушительного джаза, что их охватывает какое-то патологическое возбуждение. Женщины покупают специальный пластырь с подушечкой внутри и приклеивают его на ладонь правой руки, потому что в азарте игры они могут до крови содрать кожу и не заметить этого.

Вообще говоря, в Америке серебряные доллары не в ходу. Идут бумажные. Но на озере Тахо для удобства игры обращаются именно серебряные доллары, которые были когда-то выпущены американским банком. Если человек в Сан-Франциско платит серебряными долларами, то продавец непременно улыбнется и доверительно скажет: «Тахо?»

Совсем по-другому выглядит в Париже знаменитая Пляс Пигаль — район проституции, стриптиза и, разумеется, мелких игорных заведений. Стриптиз здесь в каждом доме, в каждом подвале. На витрине образчики голых девочек. Стоит зазывала, который обещает интересную программу. Девочки приходят на работу — иные вечером, иные с утра (есть круглосуточные заведения). Они идут скромно одетые, с маленькими чемоданчиками и ныряют в свой подвал. Это нищие труженицы бизнеса.

Индустрия развлечения идет в парной упряжке с индустрией преступлений. Если собрать из журналов фотографии убитых, изнасилованных, ограбленных, застреленных и задушенных за месяц, — то получится невероятная коллекция. Реклама преступления, как известно, подкрепляется кинематографом и телевидением.

Я думаю, что можно сделать очень выразительный эпизод, монтируя кинематографические преступления с подлинными. Вы, пожалуй, не отличите, где факт, а где кино.

Столь же выразительный эпизод можно смонтировать из того эротического потока, который предлагает кинематограф на экранах мира. Трудно сказать, какой стране здесь принадлежит пальма первенства. Недавно три крупных итальянских режиссера — Де Сика, Росселини и Висконти — дали интервью в одном из итальянских журналов о тревожном развитии порнографии в итальянском кино. Речь идет уже не об эротических картинах, а о картинах просто непристойных.

Вот, например, картина «Бора-Бора». Молодая жена убегает от мужа. Она слишком рано вышла замуж, и ей надоела однообразная любовь. Где-то на острове «Бора-Бора» она находит красивого полинезийца и сходится с ним. Но муж разыскивает ее. Он присутствует при сцене сожительства жены с полинезийцем, причем жена знает, что муж видит это зрелище. И муж, и жена приходят в восторг. Присутствие свидетеля делает ощущение особо острым. Правда, возмущенный полинезиец набивает мужу морду и уходит, но теперь счастливые супруги знают путь обновления. Они возвращаются в Европу с тем, чтобы найти третьего удобного сожителя. Картина вышла на экран.

Или вот, например, картина, которая называется, кажется, «Сексуальная революция». Смысл ее в том, что в маленькой гостинице среди жильцов оказывается десять девушек и десять мужчин, из которых девять молодых. Тот, который постарше, выступает с проповедью общности любви. Каждая девушка имеет право на счастье. В результате мужчины тянут жребий и устанавливают очередь: каждый должен переспать с каждой. Сюжет этот, разумеется, дает пищу для очень эффектных комбинаций.

Я не собираюсь включать в фильм непристойные кадры, но разоблачение эротики, которая стала в мире сегодня непременным соусом, а иногда и основным блюдом искусства, мне кажется, необходимо. Это не только кино, это и журналы, это и реклама товаров, это вся жизнь. Это непременная составная часть пропаганды. Темой эпизода фильма должна стать индустрия эротики. Я думаю, что если точно и выразительно снять хотя бы журнальные фото и рекламу, лишь изредка врезая живой кадр, то можно сделать осмысленный, серьезный и точно бьющий в цель эпизод.

Третий и, может быть, наиболее мощный соблазн капиталистического города — это мир вещей.

Посмотрите на современный автомобильный салон. Красота этих машин поражает. Вы видите машину в разрезе, снизу, сверху, внутри и снаружи. Машины медленно вращаются вокруг вас, переворачиваются, показывают все внутренности. Они невероятно красивы. Они подсвечены специальным светом. Они поднимаются вверх на каких-то стеклянных или стальных колоннах, потом опускаются вниз. Машина стала одним из богов современного мира.