Немецкие Специалисты - Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых

• Название: Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых
• Автор: Немецкие Специалисты
• Издательство: СПб.: Полигон; М.: АСТ,
• Жанр: Публицистика
• Год: 1998

Настоящая книга является попыткой группы немецких военных специалистов и государственных деятелей обобщить опыт, накопленный во время войны 1939–1945 годов, и сделать некоторые выводы на будущее, главным образом на основе анализа решений оперативного руководства Вермахта в важнейшие моменты войны на суше, на море и в воздухе. В книге разбираются также вопросы развития вооружения и боевой техники, использования различных видов транспорта, организации финансирования войны и т. д. Материал сборника представляет значительный интерес при изучении истории Второй мировой войны.

---

Условия безоговорочной капитуляции сделали наших мужчин пассивными. Всякое активное действие, без которого мужчина, по сути дела, не может жить, было им запрещено. В основе же характера женщины лежит другое — стремление спасти и сберечь все живое. И если мы до сегодняшнего дня продолжаем существовать как нация в обеих частях Германии, то это в первую очередь дело рук наших женщин.

Сознание этого дает нам надежду на то, что до тех пор, пока не перестанут действовать эти охраняющие нас силы, у нас будет и дорога в будущее. Но отсюда для нас вытекает и необходимость беречь и разумно расходовать животворные духовные силы женщин, чтобы они могли оказать свое благотворное влияние на весь наш народ. Эти силы ни в коем случае не должны исключаться из нашей повседневной жизни, иначе они могут стать бездейственными. Нет, эти силы должны быть призваны для решения великих задач человечества.

Судьба, предначертанная женщинам нашего народа, во многом схожа с судьбой женщин всех европейских стран. Одинаковы и силы, порожденные в них войной. А если это так, то какое же может быть сомнение в том, что эти силы не будут гораздо лучше способствовать миру и сотрудничеству между народами Европы, чем всякие политические переговоры и конференции?

Проф. К. Г. Пфеффер

Немцы и другие народы во Второй мировой войне

Отношение германского правительства и немецкого народа к другим народам во время второй мировой войны имеет очень большое значение. Весьма распространенное убеждение, что немцы относились к другим народам, как правило, отрицательно, является неверным. В действительности же наше отношение было сильно дифференцированным. Дать точную картину этих отношений трудно не только потому, что современное поколение само участвовало в минувших событиях и в связи с этим не лишено определенной пристрастности в этом вопросе.

Большая часть наших архивов уничтожена и разграблена, да и из свидетелей почти никого не осталось в живых, а это ведет к тому, что любое суждение илл даже просто какая-либо информация о событиях тех лет могут сегодня сильно повредить тем, кто осмелится их дать, и тем, кого они затрагивают. Инстинкт самосохранения заставляет людей либо молчать, либо приукрашивать собственные наблюдения, уменьшает их тягу к отысканию «улик».

Сдержанность становится сейчас еще более упорной, ибо всякая оценка событий, происходивших с 1939 по 1945 год, расценивается теперь как определенная позиция в современной «холодной» войне, которая в числе прочих вовлекла в свою орбиту и немецкий народ.

Все это в значительной степени затрудняет объективное и исчерпывающее освещение политики немцев по отношению к другим народам. Поэтому сейчас пока еще речь может идти только о личных переживаниях, мнениях представителей различных наций.

Национальная политика без концепции

В начале войны немецкий народ еще не имел четко выработанного отношения к другим народам. Оно еще только складывалось под сильным влиянием различных близких и далеких исторических событий. Древнейший общечеловеческий опыт основывается на том, что между людьми различных языков и жизненных укладов могут существовать нормальные производственные, соседские и иные отношения до тех пор, пока какие-либо внешние силы или проявленная свыше воля не вызовут нового, совершенно противоположного чувства и не создадут условия для возникновения цепной реакции взрыва. Это подтверждается всем ходом развития империи[130] и всех ее преемников, династии Габсбургов и прусских монархов, достигавших временами больших успехов в деле установления мирных взаимоотношений между немцами, с одной стороны, и чехами, поляками, литовцами, кашубами, словаками, румынами, мадьярами, сербами, хорватами, словенами, ладинами,[131] итальянцами, валлонами и т. д. — с другой. Кроме того, в немецком народе были живы и воспоминания о ставшей в Европе традиционной ненависти к немцам, о восстаниях гуситов. о насильственном изгнании немцев из обжитых ими районов, о нетерпимости к немцам и о разбойничьих набегах на их земли. В сознании немцев живо и учение Гердера[132] о божественном происхождении всех народов; не исчезли в нем и националистические тенденции XIX века, обостренные сознанием величия, которого когда-то достигло их отечество, а также стремлением освободиться от ига иноземного господства и запоздалой, не доведенной до конца попыткой политического объединения.

Для разрешения вопроса о путях национальной политики ничего нового и ясного не принес немцам и национал-социализм. Ни у нацистской партии, ни у ее государства в национальном вопросе не существовало никакой особой и специфической доктрины. Обоснованная биологически расовая теория являлась не чем иным, как стремлением создать новый, более совершенный тип человека, что в условиях Германии невозможно было осуществить, несмотря ни на какие расовые учения. Учение о расах нашло свое выражение в неправильно истолкованной теории о расовости наций, из которой пытались создать определения для «национального характера» и заложить основы «учения о естественном праве народов на определенное место в истории». Однако в своем развитии это учение было крайне непоследовательным. Его представители не только не были едины в своих взглядах, но и не понимали, какое значение для формирования народа как нации имеют язык, расовая принадлежность, история и общественное сознание народа. Чаще всего они скатывались к буржуазному признанию государства-нации, господствовавшему в период империи Бисмарка, согласно которому «мы» (на данном историческом отрезке времени) противопоставлялись «всем прочим». К ясному пониманию этого вопроса не пришли ни представители господствующей партии, которые искали и хотели найти ключ к его решению, ни их противники, ни широкие слои политически и идейно более пассивных элементов. Вот поэтому отношение немцев к остальным нациям было в 1939 году таким же неясным, нетвердым, нелогичным и непостоянным, как и у других народов.

Однако отдельные факты, имевшие место непосредственно перед началом войны, уже тогда давали возможность определить в основном ход событий второй мировой войны.

Некоторое время у всех было такое впечатление, что мы идем к национал-социализму, основанному на плебисците. Это, вероятно, объясняется тем, что национал-социализм вначале использовал плебисцит и пропаганду как средство политического формирования масс и этим самым, казалось, продолжил развитие демократических принципов, начавшееся во время французской революции.[133] В 1935 году в результате плебисцита Германии была возвращена Саарская область. Аншлюсс с Австрией был предрешен таким же широким народным голосованием, какое проводилось еще в 1919 году по тому же самому вопросу. Плебисцит узаконил и Конрада Генлейна в качестве представителя су детских немцев в правящих кругах Германии, и предопределил присоединение к Германии таких провинций, как Богемия, Моравия и бывшая австрийская часть Силезии. Плебисцит сделал возможным возвращение Германии Мемельской области. Попытка мирного разрешения польского кризиса летом 1939 года, провалившаяся по чисто дипломатическим причинам, также предусматривала проведение плебисцита по вопросу о «коридоре». Отказ же немцев от. Эльзаса и Лотарингии произошел не только по внешнеполитическим мотивам, но основывался прежде всего на понимании невозможности добиться успеха во всенародном голосовании.

Немцам пришлось убедиться также и в том, что их политические руководители при известных обстоятельствах совершенно не считались с мнением жителей интересующей их области. То ли потому, что эти жители не занимались политикой, или, может быть, потому, что считали нарушение их воли в большинстве случаев меньшим злом по сравнению со злом, приносимым политическими беспокойствами, однако все они, забыв о своей совести, равнодушно смирялись с «антинародной» — или, как ее еще называют, «империалистической» — политикой правящих кругов Германии, которые, торжественно отказываясь от претензий на Южный Тироль, позволяли Венгрии и Польше проводить осенью 1938 года изменения в своих границах и выселять чехов и словаков из своих пограничных областей. Жители Богемии и Моравии спокойно смотрели на то. что их родина превратилась в протекторат Германии, что самостоятельность чешского народа была ограничена, и не препятствовали тому, что Закарпатская Украина была принесена в жертву интересам мадьяр. С точки зрения «собирания немецких земель» не оправдывали себя ни отказ от пересмотра национального состава общин в «неудачном четырехугольнике» Северного Шлезвига, ни мирная политика по отношению к Польше до 1938 года, ни надежды на воссоединение с Германией всей Западной Пруссии. Нужно было искать другие, более веские причины.