Виктор Пронин - В исключительных обстоятельствах

• Название: В исключительных обстоятельствах
• Автор: Виктор Пронин
• Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1985

В сборник вошли повести советских писателей о людях, попавших в силу обстоятельств в необычные для них ситуации, и как в критические моменты жизни раскрываются их характеры.

---

— Я не понял вас, Виктор Павлович. О каких уроках речь? Кого вы имеете в виду? Журналиста Луи Бидо? Участницу Сопротивления Аннет? Полякова?

Воцарилось недолгое угрюмое молчание. Бутов ответил не сразу.

— Как вам сказать, Крымов? Скажу расхожие слова — доверяй, но проверяй.

Сергей насупился, и это, конечно, не ускользнуло от пристального взгляда полковника. В душе его на какое-то мгновение зазвенела жалостливая струна, и он более чем участливо сказал:

— Ну будет тебе, Крымов, сразу и сник.

— Нет, нет, я не сник, Виктор Павлович! Вы меня многому научили. Между прочим и такому — людям нужно верить, постараться понять человека, поддержать хорошее, поставить заслон плохому. Надо уметь видеть в людях доброе... Вы ведь увидели в Крымове? — Он выпалил все это скороговоркой, задыхаясь от волнения.

Крымов мог бы долго философствовать на эту тему. В редакции в таких случаях говорили: «Сергей опять на любимого конька сел. Романтик!» Он старался воспринимать людей такими, какими ему хотелось видеть их, за что не раз дорого расплачивался. Бутов знал это и с явным интересом слушал.

— Вы не согласны, Виктор Павлович?

Бутов вскользь обронил:

— Согласен. Только б от земли, от земных реальностей не оторваться,

Сергею показалось, что в словах этих промелькнул оттенок недоверия, и он резко повернул голову в сторону собеседника:

— Постараюсь... Кое-кто из коллег насмешливо называет меня взбалмошным романтиком. Ну что же... Но согласитесь, что романтический настрой в конечном счете отличнейшим образом сосуществует с острым интересом к сложнейшим реалиям жизни.

Высказав все, что ему хотелось сказать о добром в людях и о том, как скучна жизнь без романтики, Сергей снова вышел на знакомую орбиту.

— Я верю Полякову, хочу верить Аннет Бриссо, а что касается Луи Бидо... Поживем — увидим. Думаю, что шарахается в таких случаях тот, кто сам себе уже не верит.

— Шарахаться, конечно, не надо. И тем не менее сочту нужным повторить — доверяй и проверяй. Уметь проверять человека так же важно, как и уметь доверять. — Бутов достал из кармана несколько фотографий, отыскал среди них ту, на обороте которой было написано «Луи Бидо» и протянул Сергею. — Взгляните, пожалуйста, на этот фотодокумент. Узнаете?

— Да, Луи Бидо.

— Вы что-нибудь слышали об антисоветских листовках в универмаге?

— Нет.

— Так вот этот снимок сделан в универмаге, в момент, когда иностранный турист разбрасывал там антисоветские листовки. Вас там не было, а господа западные корреспонденты не прозевали и дружно нагрянули — как же, сто строк на первую полосу. И ваш друг Луи Бидо тут же... Вот полюбуйтесь — что-то кому-то передает...

— Он не друг, а просто знакомый.

— Для опознания его личности это не имеет значения. А по существу....

Бутов запнулся и испытующе посмотрел на Крымова. Сергей отчетливо представлял ход мыслей полковника. Значит, он, Крымов, снова человек с отметиной, на подозрении.

— По существу?.. По существу мне нечего добавить, Виктор Павлович, к тому, что я уже сказал.

— Но ты же хотел со мной о чем-то посоветоваться?

— Да, собираюсь писать об Аннет, Полякове, Кастильо. Что скажете?

Бутов понимал, что стоит за этим довольно общо сформулированным вопросом. Сергей обращается к нему, как чекисту. Коллизия сложная, не все еще ясно, и Виктор Павлович, не желая «давить» на авторский замысел; деликатно заметил:

— Пока мне еще трудно что-то сказать... Авторский замысел превыше всего. Но если бы я был автором, то, вероятно, воздержался на некоторое время... По крайней мере в той части, где речь идет о Кастильо... А решать тебе...

Крымов улыбнулся, хотелось ему сказать, что он ждал более откровенного ответа, как говорится, в лоб, но ограничился одним словом:

— Спасибо...

ДЕЙСТВУЙТЕ

В назначенное время Бутов появился в кабинете Клементьева. Виктор Павлович уже успел встретиться с Рубиным, получить от него письменное сообщение о беседе Кастильо, уточнить некоторые детали. На доклад шел несколько озабоченный, как-то сложно наложилось одно на другое — ГУМ, Третьяковка, встреча в ресторане, Кастильо, Луи Бидо и трудный разговор с Крымовым...

Генерал принадлежал к числу людей, обладающих счастливым даром одной своей улыбкой вызывать у собеседника хорошее настроение. Не покидавшую Бутова тревожную озабоченность словно ветром сдуло. И все же...

— Опять хмуритесь, Виктор Павлович? — И не дожидаясь ответа: — Докладывайте... Что там в ГУМе напакостил турист?

Бутов кладет на стол листовки, фотографии, свидетельства очевидцев и протоколы допроса «туриста».

— Отмалчивается, прохвост...

— Похоже, не хочет выдавать тех, кто направил его к нам с листовками, — с раздражением говорит генерал. — Как думаете, Виктор Павлович, Кастильо мог быть причастным к этой акции? Ведь турист и испанец появились в Москве одновременно.

— Трудно сказать. У Кастильо здесь, вероятно, дела поважнее. Хотя не исключаю и этого.

— Обнаглели! Стали действовать грубо... Не скрываясь. Не иначе, как дело рук одного из зарубежных антисоветских центров. Нам с вами, Виктор Павлович, не впервые разоблачать их эмиссаров. Не сомневаюсь, что ЦРУ приложило руку. Поддерживайте связь со следователем и регулярно информируйте меня. А теперь перейдем к сократовским делам.

Клементьев откинулся на спинку кресла, и снова весь внимание. О Сократе ему известно многое. Но, чтобы не утерять свежести впечатления, слушает так, будто обо всем этом узнает впервые. Потому и не прерывает, когда Бутов восстанавливает в памяти генерала последние страницы биографии Захара Романовича.

— Вот, кратко о том, что было. А сегодня прибывший в Москву связник Мигуэль Кастильо встречался с Сократом.

— Надеюсь, свидание контролировалось?

— Товарищ генерал, неужели вы могли усомниться... Тотчас после звонка связника Рубин по телефону поставил меня в известность и получил подробную инструкцию, как действовать. По предложению гостя, встретились в Третьяковской галерее.

— Нашел место, поганец. Ну, и как Рубин? Выдержал испытание?

— Пожалуй, да. Я тоже был в Третьяковке. Для визуального, как говорится, контроля.

Генерал не преминул поддеть полковника.

— А кто недавно сомневался в Рубине? Эх, Бутов, Бутов!..

— Было такое, товарищ генерал. Время, оно всему судья...

— Вы сказали, связной назвал себя Мигуэлем Кастильо. Он испанец?

— Да. Человек, известный нам. В Москву прибыл как коммерсант из Венесуэлы.

— Если мне не изменяет память, он в свое время проходил по одному делу.

— Вы правы. У него и кличка есть — «хромой испанец», сын бывшего франкистского летчика, который стал агентом гитлеровской разведки, а после войны — агентом ЦРУ. В пору войны в Испании летчика вместе с сыном Мигуэлем перебросили в лагерь республиканцев, и франкистское подполье помогло отправить мальчика в Советский Союз. Окончил нашу школу, а после Великой Отечественной войны репатриирован на родину, в Испанию. Хорошо знает нашу страну, наш быт, обычаи. И, конечно, язык. Разведчик опытный, и ему могли поручить серьезную акцию... На юге Франции процветает контора «Арриго Кастильо и сын». Официально она представляет интересы какой-то венесуэльской фирмы. Сын и есть «хромой испанец». А раньше в поле нашего зрения он попал по делу отнюдь не оригинальному — безуспешно пытался склонить к невозвращению на Родину матросов с советского судна во время стоянки во французском порту. Визитная карточка и фотография Кастильо сохранились: матросы судна передали их в местные органы госбезопасности.

МИССИЯ МИГУЭЛЯ

По докладу помощника Бутова, Сухина, Кастильо прибыл в Москву самостоятельно для переговоров с одной из внешнеторговых организаций. Привез каталоги и несколько коробок образцов экспортных изделий. У чекистов нет сомнений: фирма, каталоги, образцы, переговоры — это все атрибуты прикрытия того главного, с чем прибыл испанец, — шпионаж. Встреча с Сократом, интерес, проявленный Кастильо к научно-исследовательскому институту Рубина, не оставили никаких сомнений на этот счет.

— Правда, меня несколько смущает, — заметил Бутов, — как это Кастильо мог решиться на шпионский вояж в Москву после всего того, что приключилось с ним во французском порту. Не находите ли, товарищ генерал, что с его стороны это рискованная затея?

— В определенном смысле да. Но давайте порассуждаем несколько шире. Вспомните, когда Кастильо так опростоволосился во французском порту?

— Давненько...

— То-то... Думаю, что он как разведчик тогда только-только начинал... Первые, еще неумелые шаги... Начинал с грубой ловли «заблудших душ»... Не вышло! Спрашивается, зачем ему было докладывать начальству о неудаче? Тем более что он, видимо, не терял надежды — авось моряки все же клюнут на приманку, и ему будет что доложить шефу. Для того и оставил свою визитную карточку. Так что, скорее всего, он умолчал об этом печальном эпизоде и постарался забыть его. А тут извольте видеть — предлагают отправиться в Москву — значит, открывается дорога к большой карьере. И он, конечно, охотно согласился. А в глазах шефа Кастильо кандидатура подходящая: сын матерого разведчика, долгое время жил в Москве. Наверняка сохранились кое-какие связи. Так что есть все основания полагать, что вражеская разведка, отправляя Кастильо в Москву, доверила ему ответственные задания.