Майкл Уайт - Джон Р.Р.Толкиен. Биография

• Название: Джон Р.Р.Толкиен. Биография
• Автор: Майкл Уайт
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-01430-6

Человечество делится на две половины: тех, кто читал книги Толкиена и уже не мыслит себе жизни без них, и тех, кто равнодушно закрыл первый том, не осилив и сотни страниц. Эта биография Джона Рональда Руэла Толкиена предназначена для первой половины человечества.

Автор всемирно известных "Хоббита" и трилогии "Властелин колец" стал властителем дум для нескольких поколений. К написанию автобиографии он всегда относился весьма скептически, считая, что "только ангел-хранитель или сам Господь могли бы показать нам истинную связь между фактами личной жизни и произведениями писателя".

Но в данном случае Майкл Уайт стал вторым ангелом-хранителем Толкиена: написал такую биографию великого мастера, которая удовлетворит самых ревностных почитателей его таланта.

---

Узы, связывающие Толкиена с его творением, по-своему уникальны. Прежде всего, Толкиен посвятил Средиземью почти всю жизнь. В пожилые годы он вспоминал, что ещё в юности обдумывал некоторые идеи книг, написанных значительно позже, а сохранившиеся документы свидетельствуют, что основы своей мифологии он в действительности заложил в начале двадцатых годов. Средиземье было ему водой и пищей, сном и воздухом. Оно оставалось с ним даже в тот период бездействия, когда работа над «Властелином колец» прервалась на целый год. Что бы он ни делал — читал ли лекции или проверял экзаменационные работы, играл ли с детьми на пляже в каком-нибудь курортном городке или сидел с друзьями за пивом в «Птичке с младенцем», — Средиземье не покидало его ни на минуту.

Во-вторых, как уже говорилось в главе 5, Толкиен писал свои книги потому, что не мог не писать. Ему необходим был вымышленный мир, в который он мог погрузиться с головой. Поэтому обращаться с этим миром ему приходилось честно, прямо и откровенно. И, быть может, это и есть самая главная из причин, по которым он отказывался признавать свои книги аллегорическими и делал всё возможное, чтобы отвести от них это подозрение.

И, наконец, личность Толкиена воплотилась в его книгах с такой полнотой потому, что, по его глубокому убеждению, содержание было важнее стиля. Из-за этого он и казался старомодным до крайности в ту эпоху, когда самой влиятельной силой в литературном мире был модернизм, ставящий во главу угла стиль, а не сюжет. Но с другой стороны, именно стремление рассказывать истории как они есть, честно и прямолинейно, сделало Толкиена таким популярным, и именно это достоинство его книг заставляет поклонников Средиземья возвращаться к ним снова и снова.

Глава 13. Последние годы

Несмотря на огромный успех «Властелина колец», жизнь Толкиена изменилась к лучшему не сразу. Однако «Джордж Аллен энд Анвин» быстро увидели, что риск окупился сторицей, и поняли, что контракт с участием в прибылях был для них не самым мудрым решением. Допечатывать тираж «Властелина колец» пришлось уже через шесть недель после выпуска первой партии, а в начале 1956 года Толкиен получил первую свою долю от прибылей: на Сэндфилд-роуд (Хедингтон) пришёл чек на четыре тысячи фунтов[167]. Эта сумма заметно превышала его годовое профессорское жалованье. Год спустя Толкиен получил чек на значительно большую сумму, и затем с каждым годом (вплоть до 1965-го) доходы с продаж неуклонно возрастали.

Вдобавок, в 1957 году католический колледж при университете Маргетта в Милуоки (США) приобрёл рукописи «Хоббита», «Властелина колец», «Фермера Джайлса из Хэма» и пока ещё не опубликованного «Мистера Блисса» за 1250 фунтов. Богатство свалилось как снег на голову. Эдит и Рональд теперь были обеспечены до конца своих дней и могли позволить себе многое из того, в чём прежде приходилось ограничиваться.

И всё же успех пришёл слишком поздно. Толкиену уже шёл седьмой десяток; он готовился уходить на покой и планировал посвятить остаток дней литературным занятиям, в первую очередь «Сильмариллиону», который оставался главным делом его жизни вот уже сорок лет.

В каком-то смысле Толкиен состарился раньше времени. Всю свою жизнь он был привержен старомодным идеям, и с приближением старости многие черты его личности — как достоинства, так и недостатки — стали проявляться всё ярче и ярче. Он никогда не отличался хорошей дикцией, а теперь его речь стала почти неразборчивой. Недостаток этот усугублялся привычкой не выпускать трубку из зубов с утра до ночи. В одном из некрологов его назвали «самым лучшим и самым худшим оратором Оксфорда»: «худшим — потому, что говорил он торопливо и невнятно, а лучшим — потому, что речи его блистали глубиной, эрудицией, юмором и неповторимым стилем»[168].

Одной из самых ярких черт его натуры всегда оставалась педантичность. Благодаря ей Толкиен стал выдающимся учёным и смог внести такую убедительность в свой вымышленный мир, но из-за неё же он относился ко многому чересчур критично. В 1955 году на «Би-би-си» состоялась радиопостановка «Властелина колец». Почти все сочли её очень удачной, но Толкиену она показалась слабой; он полагал, что большинство ролей сам исполнил бы лучше. В 1956 году «Властелина колец» собралось выпустить голландское издательство, но Толкиен обнаружил, что переводчик не справился с некоторыми именами, и приостановил публикацию. А через несколько лет Толкиена привели в ярость шведские издатели, предпославшие книге предисловие, в котором «Властелин колец» трактовался как аллегория.

С годами Толкиен становился всё нетерпимей в своих предубеждениях, его симпатии и антипатии проявлялись всё резче. Всё больше предметов он находил «вульгарными» или «нелепыми». Он терпеть не мог французский язык и французскую кухню, недолюбливал журналистов и не доверял фотографам. Иллюстраторы его книг неизменно вызывали у него раздражение, а большинство издателей, по его мнению, работали из рук вон плохо и ничего не понимали в рекламе[169].

Толкиен всегда отличался повышенным вниманием к деталям, но теперь оно стало почти навязчивым. В 1967 году журналисты Шарлотта и Денис Плиммер взяли у него интервью для «Дейли телеграф» и прислали набросок статьи на проверку. В ответ Толкиен разразился целым трактатом на две тысячи слов, раскритиковав Плиммеров, словно нерадивых студентов. В частности, его возмутило, что Плиммеры назвали «кабинетом» гараж, в которым он в то время работал, а гипотеза о том, что «Сильмариллион» вырос из увлечения вымышленными языками, повлекла за собой опровержение на полстраницы.

Кроме того, Толкиен сделался чрезвычайно скрытным. Журналистам и писателям-документалистам, зачастившим к нему после триумфального явления «Властелина колец», было не так-то просто выведать хоть что-нибудь о нём самом и о его прошлом. Толкиена раздражала поднявшаяся вокруг него шумиха. Он не понимал, почему люди интересуются его личностью, вместо того, чтобы интересоваться его книгами. Люди «пялятся на меня, будто я какая-нибудь горгулья», — жаловался он[170]. В начале шестидесятых он удержал У.Х. Одена от попытки написать его краткую биографию, а издателю, намеревавшемуся опубликовать эту книгу, заявил, что биографию человека может писать только тот, кто знал его очень близко, а в противном случае это будет грубым вторжением в частную жизнь.

Мнение его о современной литературе так и не смягчилось, да и к большинству писателей минувших эпох Толкиен относился неодобрительно. Журналисту, напомнившему ему о том, что К.С. Льюис некогда сравнил его с Ариосто, итальянским писателем XVI века, Толкиен заявил: «Я не читал Ариосто, а если бы прочёл, мне бы стало противно… Сервантес выпалывал романтику, как сорняки… Данте меня не интересует. Он так и пышет ненавистью и злобой. Какое мне дело до жалких склок между жалкими людишками из каких-то жалких городков?»[171].

Но и к себе Толкиен относился чрезвычайно критично. Именно поэтому он постоянно стремился перерабатывать свои книги, вносить в них улучшения и поправки. Он прекрасно сознавал погрешности, вкравшиеся во «Властелина колец», — и тот факт, что из пяти упомянутых истари подробно рассказано только о двух (Гэндальфе и Сарумане); и непрояснённый вопрос о том, кого же считать древнейшим существом в Средиземье, — Тома Бомбадила или энтов; и то, что эльф Кирдан, обладатель одного из великих эльфийских колец, упомянут в книге только вскользь. Исправить эти недостатки было нелегко, но Толкиен надеялся написать новые книги и разъяснить всё, что для читателей «Властелина колец» осталось загадкой. В шестидесятые годы издатель попросил его внести правку в «Хоббита» для нового издания, и Толкиен засиделся до рассвета, перечитывая свою книгу, и уже взялся было переписывать всю её заново, но вовремя опомнился. Он был твёрдо убеждён, что всякий хороший рассказ сначала нужно написать в поэтической форме, — как он и поступил со многими сюжетами «Сильмариллиона».

Но при всём этом, Толкиен вовсе не был склонен себя недооценивать и по многим вопросам готов был отстаивать свою правоту до последнего. Работая над «Властелином колец», он отдавал себе отчёт, что из-под его пера выходит уникальная книга, и ему достало веры в себя, чтобы целых семнадцать лет идти к своей цели, не сворачивая. А в конечном счёте он оказался прав и насчёт «Сильмариллиона», несмотря на то, что издатели неоднократно его отвергали.

Успех «Властелина колец» по любым меркам был огромным с самого начала. Но этим дело не ограничилось: события сложились так, что из обычной популярной книги он превратился в явление мирового значения.

Ещё в 1965 году сотрудники американского издательства «Эйс Букс» обратили внимание на то, что «Властелин колец» пользуется большой популярностью среди студентов колледжей, особенно в Калифорнии. Затем им стало известно, что бостонские издатели Толкиена, «Хоутон Миффлин», уже нарушили закон об авторском праве, когда ввезли из Великобритании несброшюрованные экземпляры в количестве, превышающем указанное в договоре. И «Эйс Букс» решили рискнуть и выпустить пиратское издание «Властелина колец».