Стивен Кэрролл - Комната влюбленных

• Название: Комната влюбленных
• Автор: Стивен Кэрролл
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9985-0566-9

«Комната влюбленных» — пронзительная история любви, вспыхнувшей на руинах сожженного войной Токио между молодым австралийцем Алленом Боулером по прозвищу Волчок и японкой Момоко. Прибежищем влюбленных становится чудом уцелевшая среди бомбежек маленькая комната Момоко.

…Много лет спустя Боулер, теперь почтенный профессор Мельбурнского университета, полагая, что дни его, быть может, сочтены, разыскивает в Лондоне Момоко и понимает, теперь уже окончательно и бесповоротно, какую страшную ошибку совершил, когда в безумном приступе обиды и ревности предал свою любовь и отказался от дарованного судьбой счастья, оставшегося в том далеком послевоенном Токио, в комнате, принадлежавшей только им двоим. Неужели невозможно повернуть время вспять, неужели за ошибку молодости нужно расплачиваться всю жизнь?..

«Если вас увлекают романтические истории и восточный колорит, если вы зачитывались «Мемуарами гейши», то можно обещать, что вы с головой уйдете в чарующий мир романа Стивена Кэрролла».

Cosmopolitan

---

Волчок почти уже и сам поверил в это удивительное совпадение, как будто его пригласили на предварительный показ того, что ему уготовлено судьбой. Завтра он не меньше других удивится, увидев ее за соседним столиком.

Глава двадцать девятая

Момоко выглянула на темную улицу, услышав, как резко затормозившая машина въехала на край тротуара. А вот и Наоми. Идет своей стремительной пружинистой походкой. Идет так, что сразу ясно — обладательница этих юных ножек способна справиться с чем угодно, причем сразу. Но Момоко давно поняла, что походка ее дочери отражает не только молодость и темперамент. Достаточно было одного взгляда на эту девушку в вельветовых штанах и кроссовках, чтобы узнать походку ее отца: те же задор, уверенность, беспечность. Все то, что много лет тому назад так привлекало к нему усталый от тягот войны взор. Казалось, что сам Волчок, забравшись в кроссовки дочери, направляет ее шаги по дорожке к дому.

Наоми бросила сумку в коридоре, где та обычно и валялась до следующего утра. В гостиной она обернулась к стоявшей у стола Момоко и тихо проговорила:

— Я прочитала. — Потом обняла мать и как-то особенно долго не разжимала рук. — Было тяжело читать, — сказала она, ласково поглаживая руку матери. — Страшно подумать, каково пережить все это.

Момоко на мгновение задержала дыхание.

— Это было давно, — сказала она.

Возникла неловкая пауза, во время которой они смотрели друг на друга, в тайной надежде, что другая продолжит.

— Волчок? — На лице Наоми наконец мелькнуло подобие улыбки, но глаза не улыбались — Дурацкое имя. Я не буду его так называть. Если мне вообще придется это делать.

— Я не думаю.

— И «папой», конечно, тоже нет.

— В этом нет никакой необходимости.

— Что ты знаешь?

— Нe больше того, что сказала Эйко.

Наоми стояла неподвижно, слегка сутулясь. Затем она пожала плечами:

— Я беспокоюсь о тебе, мама, не хочу, чтобы ты снова страдала.

— Не буду. Я большая девочка. На взрослой работе.

Наоми пристально посмотрела на мать, не совсем уверенная в том, что та больше не нуждается в защите, и продолжила:

— Ты единственная, о ком я вообще беспокоюсь. Ты ведь знаешь это?

Момоко кивнула.

— Честно говоря, мне нет до него никакого дела, — продолжала Наоми, даже чересчур беззаботно. — Все, что ты написала, тронуло меня до глубины души, но это ничего не изменило. Он по-прежнему далеко. Ненастоящий. Как герой книги. Что-то вроде Мэгвича[16], - она громко засмеялась, затем быстро взяла себя в руки, — но никак не мой отец. Я перестала о нем думать много лет назад. Когда у всех были отцы, у меня была ты. Ты была мне и мамой, и папой. Ты была всем. — Она усмехнулась. — Кроме того, у меня всегда был старина Чарли, был и остается. Я привыкла к этому. Столько сил потратила, пока тебя вырастила! А теперь отец мне просто не нужен. Может быть, когда мне было пять, десять, даже пятнадцать… Но не сейчас.

Она упала на стул. Момоко кивала, недоумевая, как будто она говорила с кем-то другим, а не со своей дочерью. Она оценивала эту новую Наоми, эту модан гару. Беззаботная, самоуверенная, невозмутимая, как все молодые люди, но что-то было не так.

— Допустим, — сказала Наоми, — только допустим, что он здесь. Чего он хочет спустя все эти годы? Что из всего этого может выйти?

Момоко все еще смотрела на свою невозмутимую дочь, ей было и радостно, и страшно оттого, что вся эта печальная история, все эти наполненные горем годы совсем не затронули Наоми. А вдруг в один прекрасный день она опомнится и не поверит в то, что сама только что говорила? Дай бог, если этого не произойдет. И все же Момоко страшилась того дня, когда невозмутимость дочери улетучится. Но почему она так на нее уставилась? Кажется, спросить что-то хочет.

— Ну, — не унималась Наоми, — чего он хочет?

— Немного душевного покоя, по всей видимости, — уклончиво ответила мать. — Лично я обрела его много лет назад. А он, надо думать, нет. Иначе с какой стати ему носиться по миру? Бедняга Волчок.

— Бедняга, — холодно согласилась Наоми и пристально поглядела на мать, будто сомневаясь, что та сможет обойтись без присмотра.

— Да, бедняга. Не повезло ему. Но вряд ли он нуждается в моей жалости.

Потом Момоко вышла, а Наоми осталась в комнате, она сидела у окна и смотрела на затихшую темную улицу. Она и сама не шевелилась, двигаюсь только трепещущее облако голубого дыма над ее пальцами. Всего в нескольких милях выброшенный Волчком окурок оранжевой кометой упал на ночную улицу. Она снова спросила себя: «Неужели так бывает?» она звала его, и он ответил? Неужели выдуманное ею чудовище наконец-то пришло требовать любви?

Ее размышления были прерваны Момоко, которая, вздыхая, вошла в комнату.

— Ты как, ничего? — спросила Наоми.

— Да, да, — поспешно ответила Момоко, но напряженный взгляд свидетельствовал об обратном, — что со мной может быть не так?

— Мам… — Наоми посмотрела на нее с укором. Пожалуй, она говорила немного громче, чем следовало, чересчур вызывающим топом. — Я тебя знаю. Вспомни, это я была рядом с тобой все эти годы, когда ты, бывало, плакала по ночам. Ночи напролет все плакала и плакала, так что я думала, что это никогда не кончится. Это ведь я была.

— Знаю. — Момоко подняла руку, призывая к спокойствию. — У меня такое странное чувство…

— Что он здесь?

Момоко кивнула, затем пожала плечами:

— Я бы этого хотела.

— А я нет. Почему ты этого хочешь?

Момоко слабо улыбнулась:

— Ты меня знаешь.- (Наоми не отводила от нее глаз, желая услышать правду.) — Я не люблю незаконченных историй. А кто любит?

Она смотрела, как Наоми взяла со стола сигареты и направилась к двери. Момоко пошла следом.

— Давай вместе пообедаем завтра? Я угощаю мою именинницу.

— Старина Чарли тоже будет?

— Нет.

— Жаль.

— На том же месте, в то же время. Идет?

— Идет.

Дверь закрылась, и в доме воцарилась тишина.

Глава тридцатая

Волчок приехал рано. Он провел утро в парикмахерской, и, хотя его кудри по-прежпему оставались седыми, как и подобало в его годы, непослушные вихры по бокам и на затылке исчезли. Ему выщипали брови, даже удалили волоски из ноздрей. Молодой человек отнесся к своему делу добросовестно: он вооружился ножницами, машинкой для стрижки волос, бритвой, лосьоном после бритья и смягчающим кремом. Спустя час с небольшим Волчок со всех сторон рассматривал себя в зеркале, чувствуя легкое головокружение от приятных терпких ароматов, которыми благоухали его лицо и шея. Одобрительно кивнул со сдержанной улыбкой, но в душе был потрясен результатом. Он вышел из парикмахерской, чувствуя себя почти молодым. Его час был близок, час, когда он либо воспарит, либо упадет в пропасть, и Волчок с нетерпением ждал этого момента.

Утром он уже заказал столик на приличном расстоянии от того места, где накануне сидела Момоко. И вот официантка усадила его и оставила изучать меню и улицу.

Волчок решил сесть лицом к окну, чтобы казалось, что он всецело поглощен тем, что разглядывает прохожих. На другом конце зала табличка «Заказано» стояла рядом с маленькой вазой как предупреждение «Посторонним вход воспрещен». Был почти час дня, и он расправил салфетку на коленях. Все идет как надо, повторял он снова и снова. Успокойся. Сейчас случится невероятное совпадение, встреча, которая распахнет дверь в утраченный мир комнаты Момоко; годы развеются, как туман, и жизнь еще раз поставит его лицом к лицу с единственным человеком, который помогал ему не чувствовать себя одиноким. Это невероятное оглушительное совпадение невольно заставит задуматься о существовании некоего благосклонного перста судьбы, что направляет на первый взгляд случайные отношения мужчин и женщин.

Погруженный в такого рода размышления, Волчок поправил воротник рубашки, галстук, манжеты. Он хотел было снять свой любимый вельветовый пиджак, но потом передумал: так он чувствовал себя свободно и непринужденно. Все шло, как надо. Главное — вести себя как ни в чем не бывало и тем самым придать естественность невероятной встрече.

Он достал книгу из кармана пиджака, снова расправил салфетку и открыл меню. А сам то и дело поглядывал на людную улицу, ловя сменяющие друг друга картинки. Строго одетая женщина стояла в дверях ресторана с видом человека, привыкшего стоять и ждать. Молодая семья с целым выводком детей пробиралась сквозь толпу в поисках закусочной; юная пара вышла из фотомагазина напротив и рассматривала свои снимки прямо на улице. Замысловатое полотно постоянно двигалось, и Волчок не мог оторваться от его узоров.

Он не заметил, как они пришли. Краем глаза уловил движение теней у ее стола, но мысли его были все еще за окном. Оглянувшись, он увидел, что за столиком сидит какая-то девушка лет двадцати в джинсах и яркой кофточке. Ее спутница сидела спиной к Волчку. Его первой реакцией было возмущение. Все должно быть не так. Он ждал мужчину и женщину. Эти люди что, читать не умеют? Неужели они не видят табличку на столе? Он уже собрался было встать и позвать официантку, как внезапно взглянул на волосы, рассыпавшиеся по плечам второй женщины. Потому что он знал эти волосы, черные, как вороново крыло, и невольно отвернулся, прикрывшись рукой, хотя она не могла его видеть. В тот же миг незримая волна подняла его сердце и подбросила в груди. На первый взгляд ничего не изменилось: по улице текла обычная для обеденного часа толпа, строго одетая женщина все так же стояла у дверей, а на столе лежала его неоткрытая книга. А вот он лишился дара речи. Он понял это, когда заметил, что официантка стоит рядом и спрашивает, готов ли он сделать заказ. Когда она повторила вопрос, он указал на первое попавшееся блюдо и молча вернул меню. А потом взял книгу и притворился, что читает.