Челси Ярбро - Тёмные самоцветы

• Название: Тёмные самоцветы
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13541-3, 0-312-89031-1

По воле польского короля Стефана Батория бессмертный вампир и искусный алхимик Сен-Жермен отправляется в Москву, дабы с помощью созданных им драгоценных камней задобрить русского государя и добиться мирного союза.

Но в России грядет смута. Царь Иван стар и немощен, а наследник престола царевич Федор не способен управлять государством. Неожиданно для себя Сен-Жермен оказывается втянутым в хитроумные интриги придворных, стремящихся любой ценой пробиться к вершинам власти.

---

— И чем же? — вкрадчиво осведомился Анастасий, не выказывая ни малейшего беспокойства. — Неужто кто-то оговорил меня, брат?

— Это не оговор. Некий грек поминал тебя на дознании. — Василий тяжело опустился в просевшее под ним кресло. — Теперь ему грозит нищенство, если не гибель.

— И кто же этот несчастный? — поинтересовался Анастасий, с беспечным видом устраиваясь на широкой скамье.

— Я сказал уже. Грек Ставрос Никодемиос. Знакомо тебе это имя? — Василий ханжески вскинул глаза к потолку. — Его били по пяткам дубинками с железными наконечниками, ибо думали, будто он монгольский шпион. Бедняга упрямился, но все же заговорил. Боюсь, ему уже никогда не встать на ноги. — Он кивком указал на икону Владимира Пермского, отрубленные ноги которого окружало сияние. — Можешь помолиться сему святому об исцелении своего незадачливого знакомца.

— Человек, которого бьют по пяткам дубинками с железными наконечниками, испытывает жесточайшие муки. Несомненно, он был доведен до безумия и городил что попало, лишь бы скорее избавиться от страданий. Подумай-ка, можно ли верить ему? — Лицо Анастасия вновь осветилось приятной улыбкой; он ронял слова с такой легкостью, словно они обсуждали новые цены на хлеб.

Василий, однако, остался неколебим.

— Этот человек шпионил у нас в пользу иерусалимского патриарха. И заявил, что ты его поощрял.

Анастасий пожал плечами.

— Разумеется, мне жаль этого бедолагу, но я встречался с ним лишь однажды — два года назад. Он пришел ко мне в дом, я принял его и, как только понял, чего ему надобно, тут же выставил за порог с запрещением когда-либо ко мне приближаться. Спроси моих домочадцев, если ты уже к ним не подъехал. Они тебе все подтвердят. А я с этим греком более не видался и не имею ни малейшего представления, где он обретался с тех пор.

— Отец Илья действительно сообщил мне, что грек Никодемиос тебя посещал. — Василий огладил бороду и покосился на брата. — Он, кстати, слышал ваш разговор.

— Не выдумывай, брат. Отец Илья очень набожен и все свое время посвящает молитвам. К тому же его покои удалены от моих, а незнакомцев он вообще сторонится. Что говорят мои остальные нахлебники? Беседовал ли ты с ними? — Анастасий продолжал улыбаться, хотя теперь ему это давалось с великим трудом, что, впрочем, внешне было ничуть не заметно. — Правда, после смерти Галины все в доме словно попрятались. Так что компанию со мной водит лишь Петр Григорьевич Смольников… ну и отец Илья также. Первый слеп, а второй, как я уже говорил, глух ко всему мирскому.

— У тебя еще есть племянница — Ксения, — не замедлил напомнить Василий. — Она очень долго жила у тебя и может многое насказать, если спросят.

— Кто ее спросит? И как? У нее ведь есть муж, которому это не придется по нраву. Он вхож к Годунову, а тот не даст делу ход. Да и потом, женки у нас на Руси не доводчицы. Слушать ее никому и в голову не придет. — Анастасий, обрадованный резонностью своих рассуждений, просиял, и в его тоне опять зазвучала присущая ему дерзость. Он, прищурившись, посмотрел на Василия. — Ксения — только женщина, брат.

— Да, — с видимой неохотой согласился Василий. — И остальные твои приживальщики тоже вряд ли станут свидетельствовать против того, кто дает им приют. Но снимет ли это подозрения с тебя самого, а значит, и со всего дома Шуйских? Доколе ты будешь ставить на кон благополучие всей нашей семьи, Анастасий? Ведь в наше время в церковные распри суется лишь полоумный.

— Куда хочу, — заявил, подбоченившись, Анастасий, — туда и суюсь. А ты, Василий, мне не указ. У тебя на то есть единоутробные братья. Пусть они глядят тебе в рот, ты у них — старший. — Он вдруг рассмеялся, обидно кривя уголки своих чувственных губ, напоминающих лук Купидона. — Или в том-то и состоит вся загвоздка? Может быть, они не хотят ходить под тобой, ибо не видят в том проку? Чем твои притязания лучше, чем чьи-то? Каждому Шуйскому больше любезно блюсти свои собственные интересы. Вот почему ты и пытаешься залучить в свои сети меня.

Лицо Василия окаменело.

— Не дерзи, Анастасий. Веди себя как подобает. Ты ведь из младшей ветви нашего рода и по званию ниже, чем я.

— Но ты пока что всего лишь великий князь, а не государь, хотя твои помыслы для многих не тайна. И потому с тобой знаться опасно. Всем, кто имеет голову на плечах, а особенно мне. Я буду в проигрыше даже том случае, если тебя ждет успех. Ведь прямые твои родичи воспарят много выше двоюродных. Или ты не держишь в уме своем этаких мелочей? Если ты достигнешь намеченной цели, мне придется либо бежать из Москвы, либо жить здесь с вечной оглядкой.

— Ты бредишь, Анастасий Сергеевич, — заявил мрачно Василий.

— А ты, скажешь, нет? — возразил Анастасий, вставая. — Ты трясешься как в лихорадке, мечтая взойти на московский престол, и решишься на что угодно, лишь бы заполучить государеву шапку. Все проступки мои в сравнении с этим пустяк. Так с чего ж тебе вздумалось меня виноватить?

— Ты ведешь себя опрометчиво, Анастасий. И подставляешь под удар не только свою бесценную шею. — Василий побарабанил пальцами по столу, намеренно не глядя на сродника. — В твоем положении лучше бы не высовываться, по крайней мере сейчас. И потому я предлагаю тебе присоединиться ко мне: так ты скорее сумеешь чего-либо в жизни добиться.

— Неужели? — Анастасий качнулся на каблуках и опять рассмеялся. — Ах, как ты щедр, Василий Андреевич! Разрешаешь мне стать твоим верным псом! А с чего же? Да лишь потому, что тебе сейчас не к кому прислониться. — Он щелкнул пальцами. — Я скажу вот что, а ты попытайся послушать. Ты, несомненно, умен, своенравен, и твои замыслы моим, безусловно, не ровня. Но они для меня отнюдь не единственный путь.

— Ты не можешь возвыситься в одиночку, — решительно заявил Василий, стирая с лица мину вселенского безразличия. — Ты только без толку мечешься туда и сюда, подрывая доверие московитов к дому Шуйских. Но я сыщу на тебя окорот и положу конец твоим плутням. В моей власти изгнать тебя из столицы, и я этой властью воспользуюсь, если ты не уймешься и не возьмешься за ум, сообразив, что в союзе со мной можешь взлететь столь высоко, что тебе и не снилось.

— Пока ты со мной не расправишься, чтобы продвинуть на мое место Дмитрия или Ивана. — Анастасий широко улыбнулся. — Однако каким же глупцом я кажусь тебе, милый братец!

— Я начинаю думать, что ты действительно глуп, — рявкнул Василий, бледнея от ярости. — О том говорит все твое недостойное поведение.

— Ты имеешь в виду то, что оно не направлено к твоей выгоде, да? Ты хотел бы, чтобы я безропотно подчинялся тебе. И за что же? За будущие подачки? — Анастасий шутовски поклонился. — Ты стремишься к власти — вот и стремись. У меня же есть свои планы.

— Не расскажешь ли, каковы они? — Василий встал с кресла. — Почему бы тебе не поделиться ими со мной?

— А зачем? Чтобы ты их расстроил? — Анастасий иронически сморщился, потом с напускной задушевностью произнес: — Ах, Василий-Василий! Признайся-ка лучше, что я тебе попросту необходим. Как тебе быть? Ведь на своих братовьев ты опереться не можешь. Каждый из них сам с усам и метит в цари. Они переступят через тебя, не поморщась. К тому же жена Дмитрия доводится сестрой жене Годунова, а посему — отчего б им не спеться? Какая жалость, что не ты в свое время женился столь выгодно, а?

— Ох, не гневи меня, Анастасий, — откликнулся, поджимая губы, Василий. — Я своего добьюсь — все едино: с тобой или без тебя. Просто мне думается, что Шуйским для общей пользы лучше стоять друг за дружку. Ежели ты так не считаешь, я более не хочу тебя знать.

— И Господи тому помоги, — дерзко сказал Анастасий. — Ты слишком заносишься, княже. И без оглядки на Церковь стремишься усесться на трон. Но власть церковная выше царской. И тебе надо бы помнить о том. Много выше, Василий Андреевич. Православие — сердце России, в нем — средоточие ее силы и славы. Подумай, где ты окажешься, если церковь восстанет против тебя?

— А ты, значит, мыслишь, она поддержит тебя? — не веря своим ушам, вопросил князь Василий. — Ох, Анастасий, да ты не рехнулся ли? Что ты затеял в безумной гордыне своей?!

— Ничего, что могли счесть бы крамольным, — возразил Анастасий. — Твое главное заблуждение в том, что ты почитаешь мою ревностную заботу о благе отечества игрой. — Он сцепил пальцы в молитвенном жесте. — Я неустанно пекусь об обережении России от скверны, какую несут нам католики и монголы, а для тебя это все пустяки. Тебе все равно, кто будет стоять во главе православного мира. Ты крестишься на иконы и мнишь, что того с тебя предовольно. Ан, нет, брат мой, нет. — Он сокрушенно качнул головой. — Сожалею, что ты не радеешь за веру. Нас со всех сторон осаждают безбожники, и спасение наше лишь в ней.

— И потому ты дал разрешение Ксении на брак с инородцем, — ехидно заметил Василий.