Алиса Уэллес - Цветок Дракона

• Название: Цветок Дракона
• Автор: Алиса Уэллес
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000944-X

В любви и заботе растил единственную дочь Сарину отец-проповедник, который не мог и предполагать, сколько придется пережить прекрасной девушке после его смерти. Судьба заносит Сарину в Китай, таинственный и странный, пугающий и манящий, – в страну, где ей предстоит испытать и боль утраты, и счастье материнства, и долю наложницы китайского аристократа, и опасные приключения, и великую любовь к бесстрашному морскому волку Дженсону Карлайлу…

---

– Я люблю тебя, Дженсон Карлайл, – тихо сказала она. – Я люблю тебя больше, чем может любить человек, и временами это пугает меня. Но я ничего не могу с этим поделать, я не могу иначе.

К покою и радости жизни с Майклом Стивеном теперь добавились страсть и любовь, которые становились все сильнее и полнее с каждым проведенным с Дженсоном мгновением. Вот уже три недели они ежедневно проводили вместе по два часа, пользуясь сном Майкла Стивена, уходом на рынок Зена и воспалением легких бедной Бриджит Бомлей. Эти тайные свидания Сарина переживала потом мысленно вновь и вновь, а каждое расставание становилось для нее бессмысленным пробелом на ткани ее жизни. Сегодняшний день обещал быть самым тяжелым.

Дженсон уже много раз откладывал поездку в Кантон и в конце концов назначил следующий день днем отплытия, поклявшись, что в этот раз непременно уедет. Он будет отсутствовать по крайней мере два месяца, как можно нежнее и терпеливее объяснил он Сарине, потому что открытие филиала его компании в крупном китайском порту было задумано задолго до того, как Сарина вошла в его жизнь, а сейчас он уже и так отчаянно с этим запаздывал.

Позволив себе еще один долгий взгляд, Сарина выскользнула из кровати и начала одеваться. Вскоре с рынка вернется Зен, и уже пора будить Майкла Стивена.

– Сарина!

Она застегнула последнюю пуговицу на платье и отодвинула полог.

– Я ненавижу просыпаться, когда тебя нет рядом!

– Но я всегда рядом, – возразила она и присела на край кровати, взяв его за руку.

– Я знаю, это звучит глупо, Сарина, но временами моя любовь к тебе просто пугает меня.

Казалось, он высказывает ее собственные мысли. Пододвинувшись, она спросила:

– Почему?

– Потому что, черт побери, я все время боюсь потерять тебя! – Он притянул ее голову к себе на грудь. И голос его стал хриплым и низким. – Я потерял почти всех, кого любил, Сарина. Мне было пять лет, когда мой отец умер от сердечного приступа в возрасте двадцати девяти лет. Когда мне исполнилось восемнадцать, в заливе Сан-Франциско утонула моя мать. В двадцать четыре я лишился своего старшего брата, Маркхама. Он тоже умер от сердечного приступа, Сарина, в двадцать девять лет, так же, как и мой отец.

Она задержала дыхание. Кусочки головоломки начали постепенно вставать на место.

– Понимаешь, – в его голосе звучала боль, – я так долго жил, глядя, как умирают самые дорогие мне люди! Мы с моим братом Гарретом могли только гадать, была ли смерть Маркхама случайностью или в нас есть что-то такое, что непременно убьет нас в двадцать девять лет.

Сарина вспомнила, как он клялся, что не хочет иметь сына, и ее парализовал страх.

– Я пережил этот проклятый рубеж, – вздохнул Дженсон, – а сейчас и Гаррет тоже. Почему-то я думал, что, если мне исполнится тридцать, я окажусь в безопасности, словно это волшебным образом обеспечит мне бессмертие, но ты уничтожила эту уверенность, Сарина. Ты и Майкл Стивен. – Он поцеловал ее в макушку и запустил пальцы в роскошную гриву ее волос. – Поэтому я боюсь теперь потерять тебя.

Она вспомнила прощальные слова Чена и, обняв Дженсона в надежде, что ее близость облегчит его боль, повторила их.

К ее огромному удивлению, он засмеялся, и тогда напряжение покинуло ее тело.

– Я думаю, что обязан извиниться перед Ченом, Сарина. Он оказался умнее, чем я его считал. – Он легонько поцеловал ее в губы. – Мне пора, – сказал он сухо, словно, приоткрыв перед ней свою душу, теперь старался вновь возвести между ними барьер.

Дженсон оделся, обнял ее и с силой прижал к себе.

– Не смотри на меня так, – поддразнил он, – иначе я никогда не уеду. Не стоит дуться, Сарина, ты же не хочешь, чтобы я забросил свое дело и проводил все время, занимаясь с тобой любовью?

– Я бы не возражала. – Она бесстыдно провела рукой по его бедру.

Он схватил ее руку и легонько завел за спину.

– Я люблю тебя, Сарина. Запомни это и ни в чем не сомневайся, пока меня не будет.

– Ты все еще собираешься поговорить с Дином, когда вернешься?

– Вот-вот. Мы слишком долго ждали, Сарина, и, хотя мне жаль его, я хочу быть вместе с моим мальчиком, я хочу быть вместе с вами обоими.

Она еще на мгновение прижалась к нему, а затем проводила его до кухни и отперла заднюю дверь, через которую обычно впускала и выпускала его. Он с какой-то отчаянной тоской поцеловал ее на прощание и поспешно сбежал по ступеням, а потом не оглядываясь зашагал по саду.

– Я люблю тебя, Дженсон, – прошептала Сарина в пустоту, чувствуя, как возвращается знакомая боль одиночества.

Она немного постояла на крыльце, а затем, решительно тряхнув головой, вернулась в дом, чтобы разбудить сына.

Липкий туман, взявший Гонконг в осаду в начале июня, оказался полной неожиданностью для жителей города. Он протягивал толстые щупальца к скопищам джонок и прочих суденышек, петлял вокруг деревянных лачуг, ларьков и убогих лавчонок, теснящихся в ужасном беспорядке вдоль гавани, и медленно полз вверх, на Пик.

Отвратительная вонь немытых тел и отбросов, слишком долго гниющих на солнце, поднималась из доков зловонным облаком, которое не мог развеять даже прохладный ветерок. Плесень и грибы, дотоле незнакомые обитателям богатых кварталов на возвышенности, вырастали на шелковых обоях и бесценном антиквариате. Они проникали сквозь дверные или оконные щели, покрывали липким слоем зеркала, картины и хрустальные люстры и превращали даже самое лучшее постельное белье в нечто мокрое и скользкое.

Она появилась в обжитых крысами закоулках за лачугами и переполненных покупателями магазинчиках и протянула один палец, затем другой, забираясь в спящие дома и качающиеся на воде лодки. Ее рука выхватывала вначале самых маленьких, слабых и старых, вызывая крики боли у детей, ужас у их родителей и предсмертные стоны у стариков.

Она топталась в доках, и под покровом ночи первые ее жертвы были сброшены в мутные воды залива. А когда ночи стали слишком короткими, чтобы можно было втайне хоронить умерших, погребения начались и днем, и тогда страшную новость уже нельзя было скрыть.

Началась эпидемия чумы.

Эта весть наполнила страхом сердца всех обитателей острова. Некоторые сразу же бежали на материк, другие переехали повыше на гору, но большинство осталось в своих домах и стали ждать.

В Чайнатауне число умерших росло с каждым днем. Скоро у оставшихся в живых уже не хватало сил переносить мертвецов к гавани или на кладбище, и поэтому трупы просто оставляли разлагаться на улицах. Временами их собирали, словно навоз, и сбрасывали в огромные общие могилы, провожая в последний путь лишь коротенькой молитвой и толстым слоем извести.

Высоко на горе богатые жители Гонконга забивали ставни и баррикадировались внутри своих медленно гниющих от сырости домов.

Скоро Льюис Дин перестал ходить в контору у порта. Трое его подчиненных заболели, а один умер. Теперь, как и его соседи, он проводил дни дома, вместе с Сариной и Майклом Стивеном, и ждал. Однажды днем, несмотря на протесты Сарины, Зен схватил корзину и отправился на рынок. Он умер, и с тех пор больше некому было приносить им еду.

В доме царили сырость и жара, и Сарина отчаялась, теряя силы в бесполезной борьбе с грибами и плесенью. Стоило ей только очистить смоченной в карболке тряпкой одну зараженную поверхность, как плесень появлялась рядом. Единственной комнатой, которую она старалась держать в идеальной чистоте, была детская.

В один из дней ветер, который до этого в течение многих недель дул с моря на сушу, поменял направление, и Сарина с Льюисом прошлись по дому, открывая окна и двери, чтобы впустить свежий воздух. К сожалению, передышка длилась недолго, и всего через несколько часов вонь гниющих отбросов и разлагающихся трупов заставила их снова закрыть ставни своей добровольной тюрьмы.

На следующее утро Сарина проснулась от чьих-то громких стонов. Она в ужасе вскочила с кровати и поспешно натянула платье. Майкл Стивен! Он заболел! Им не надо было открывать окна. Паника погнала ее по коридору, но в детской было тихо и темно. Стоны стали громче, и, охваченная страхом, Сарина поняла, что заболел Льюис Дин.

– Не входите, умоляю вас, миссис Томас, – прохрипел слабый голос с кровати, когда она открыла дверь в его комнату. – Я представляю собой страшное зрелище, а вы с мальчиком можете заразиться.

Запах рвоты чуть было не заставил ее выскочить в коридор, но она зажала пальцами нос и осторожно пошла вперед.

– Пожалуйста, миссис Томас, вы должны уйти! – прошептал Льюис Дин и закашлялся. – Вам лучше избегать этой комнаты.

Сарина видела в полутьме утра, как его скручивают спазмы кашля и он хватает ртом воздух. Положив руку Дину на лоб, она обнаружила, что он весь горит, и немедленно спустилась на кухню за миской с холодной водой. Смочив полотенце, она вернулась к Дину и принялась обмывать его лицо. Не обращая внимания на протесты, она поменяла смятое постельное белье, затем раздела его, вымыла его ослабевшее тело, трясущееся в лихорадке, и помогла надеть длинную чистую ночную рубашку.