Алиса Уэллес - Цветок Дракона

• Название: Цветок Дракона
• Автор: Алиса Уэллес
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000944-X

В любви и заботе растил единственную дочь Сарину отец-проповедник, который не мог и предполагать, сколько придется пережить прекрасной девушке после его смерти. Судьба заносит Сарину в Китай, таинственный и странный, пугающий и манящий, – в страну, где ей предстоит испытать и боль утраты, и счастье материнства, и долю наложницы китайского аристократа, и опасные приключения, и великую любовь к бесстрашному морскому волку Дженсону Карлайлу…

---

– Пить, – простонал он. Сарина дотронулась до его губ. Они потрескались и пересохли. Она наполнила стакан водой из графина, стоявшего на столике, и поднесла к его губам.

– Пейте медленно, – предупредила она, – и очень маленькими глотками, в противном случае вы не удержите воду в себе.

Он послушался, а потом она уложила Льюиса Дина поудобнее и продолжила обмывать его тело в надежде сбить жар. Скоро его снова начало рвать. Она держала его голову над фарфоровым тазиком, а он извергал из себя недавно выпитую воду и зеленые хлопья желчи. Закрыв глаза, Сарина проговаривала шепотом молитвы, чтобы хоть чем-то занять ум и самой удержаться от тошноты.

Когда Льюис Дин в изнеможении опустил голову на подушку и погрузился в сон, она закрыла дверь в его комнату, забрала его испачканное белье и одежду и сложила их в металлическую бочку, которую они использовали для мусора. Затем накипятила несколько котлов воды и наполнила ванну в своей комнате. Ступив в нее, она взяла кусок хозяйственного мыла, которое Бриджит обычно использовала для стирки, и отскребла свою кожу до красноты, а потом положила снятое платье в ту же металлическую бочку и подожгла содержимое.

На второй день болезни Льюис Дин пожаловался на сильную головную боль. Сарина обнаружила немного болеутоляющего среди многочисленных пилюль, оставшихся от его жены, и давала ему лекарство каждые три часа, чтобы облегчить боль. Когда же таблетки закончились и боль вернулась, она попыталась отвлечь его, читая из Библии.

– Анна! – кричал он в бреду каждый раз, когда Сарина обтирала его тело губкой или давала воды. – Анна, моя Анна, благослови тебя Господь за то, что ты помогаешь мне. – Затем он проваливался в беспамятство, но через несколько минут снова звал свою возлюбленную Анну.

Сбоку на шее и в подмышках образовались большие вздутия, и поэтому Дин мог лишь лежать на спине, раскинув руки в стороны. Когда Сарина незадолго до полуночи пришла обмыть его, она впервые заметила у него в паху карбункул и подумала, что, если он не прорвется, Льюису Дину осталось жить недолго.

К вечеру Сарина валилась с ног от усталости, тело ломило, кожа на руках потрескалась и покраснела от едкого мыла, а желудок сводило от голода. Они с Майклом Стивеном ели только «конги» и сухари, потому что другой еды в доме не было, а она не хотела рисковать и идти на рынок. Ворочаясь на кровати в духоте своей комнаты, она слышала, как хнычет ее сын в детской напротив. Она жаждала подбежать и успокоить его, но старалась держаться как можно дальше, боясь заразить.

Утром она с трудом поднялась с кровати и осторожно заглянула в комнату к Льюису Дину. Из полутьмы до нее донеслись слабые звуки дыхания. Легкие больного были заполнены слизью, и дышал он с трудом. В комнате было душно, и Сарина пошла открывать окно, чтобы впустить хоть немного воздуха, но, повернувшись к кровати, она с трудом удержалась от крика.

Кожа Льюиса Дина приобрела голубоватый оттенок. Он умирал. Сарина услышала, как он втянул немного воздуха, затем последовал долгий прерывистый выдох. Она ждала. Внезапно все стихло. Она прислушалась, но человек на кровати больше не дышал – его битва со смертью закончилась. Трясущимися руками Сарина закрыла смотрящие в никуда глаза и накинула покрывало на бледное лицо. Затем медленно вышла из комнаты.

Она открыла входную дверь и, как была в одной ночной рубашке, ступила через порог. Усталость и страх опустошили ее душу, и она даже не смогла заплакать по тому мягкому и доброму человеку, чье тело лежало наверху. Теперь Дженсону не придется разговаривать с Льюисом Дином: умерев, Льюис тем самым возвращал им сына. Сарина обхватила голову руками и тихонько застонала. Это не было выражение радости или отчаяния, а скорее короткий вздох полнейшего изнеможения.

Раздавшееся среди дьявольской тишины пустой улицы цоканье подков заставило Сарину обернуться. С трудом подняв руку, она слабо помахала двум мужчинам, катящим мимо в фургоне. Один из них резко натянул вожжи, заставив усталого серого конягу остановиться прямо перед домом. Оба они были одеты в мятые синие мундиры, а их лица прикрывали белые платки. Они спрыгнули на землю и пошли к ней.

Это были английские солдаты, посланные правительством острова собирать мертвецов и хоронить их в общих могилах под толстым слоем извести и земли. Не говоря ни слова, Сарина отвела их в комнату, где лежал Льюис Дин, и там тупо смотрела, как они поднимают его и уносят.

– Больше никого, мэм? – спросил один из солдат.

– Нет.

– Бог вас миловал, мадам, – заметил второй, и они ушли.

Сарина смотрела им вслед, и глаза ее были сухи, но, когда она увидела, как они швырнули тело Льюиса Дина в фургон, словно мешок картошки, из ее груди вырвался гневный крик и слезы наконец-то вырвались из заточения.

Чуть позже Сарина посадила Майкла Стивена в коляску и заперла входную дверь дома номер восемнадцать. Остаться здесь значило медленно умереть от голода, к тому же она опасалась жить в доме, где на ее глазах от чумы умерли уже двое. Она прокатила коляску по Казуарина-роуд мимо тихих, закрытых на все замки домов и зеленых лужаек с подстриженными газонами, мимо парка на Баньян-стрит, расцвеченного азалиями, розами и гвоздиками, и начала спускаться с холма.

В районе Квинз-роуд улицы сузились, а синева неба поблекла, окрашиваясь в грязно-серый цвет. После тишины и запустения, царивших на Казуарина-роуд, Сарину поразили крики разносчиков фруктов, запахи свежей рыбы и жарящейся свинины, равно как и оборванные ребятишки, играющие посреди трупов, и умирающие, оставленные родными на подстилках из бамбуковых листьев, чтобы после смерти их души бродили по улицам, а не по дому.

Вынув Майкла Стивена из коляски, Сарина с ним на руках поднялась по ступеням и постучала в дверь знакомого дома на улице Цветка Дракона.

За дверью послышался стук трости, и на пороге появилась худенькая женщина с блистающими яркой синевой глазами на морщинистом бледном лице.

– Значит, ты вернулась домой, дочь моя, – только и сказала она, обнимая Сарину.

Глава 28

Мадам Блю застонала, и Сарина, отжав полоску ткани, положила ее на пылающий лоб страдалицы. Веки пожилой женщины легонько затрепетали, открывшись лишь на мгновение.

– Может быть, вас причесать? – спросила Сарина, зная, как это порадует и успокоит больную.

Мадам Блю слабо кивнула, и Сарина потянулась к прикроватному столику за расческой. Распущенные волосы легли на подушку – чистый эбонитовый поток, разделенный широкой полосой серебра, ставшей намного шире, чем во время их первой встречи год назад.

Осторожно расчесывая шелковистые черные волосы, Сарина не умолкала ни на минуту, лишь бы отвлечь мадам Блю от ужасной боли, сотрясающей ее худенькое тело. Она рассказывала ей о своем отце и своем детстве в Орегоне, о Дженсоне, Майкле Стивене и о своей жизни в поместье Во Шукэна. Между ними больше не было тайн. В тот день, когда Сарина вернулась на улицу Цветка Дракона, она рассказала мадам Блю всю правду о себе.

– У тебя такие ласковые руки, – прошептала мадам Блю сухими, потрескавшимися губами. – Они созданы для того, чтобы держать нежный цветок любви. – Она взглянула на Сарину своими удивительными голубыми глазами, свет которых не смогла погасить даже болезнь. – Я рада, что между нами теперь нет секретов, – заметила она. – Зная, что моя названая дочь нашла любовь, которую я ей всем сердцем желала обрести, я могу спокойно отойти к моим предкам.

Силы, отпущенные на разговор, истощились. Ее глаза снова закрылись, голова склонилась набок. Смахнув слезы, Сарина положила расческу на столик и подошла к закрытому окну. В эти дни она все время смотрела на мир сквозь густую вуаль слез. Дни и ночи давно смешались в одной сплошной синеве, смерть была ей знакома как свои пять пальцев, а ужас, казалось, навечно поселился в сердце Сарины. Шесть из живших здесь девушек умерли еще до ее прихода, двое скончались в течение следующих четырех дней, а остальные поспешно сбежали из зараженного дома. Мэй и оставшиеся две девушки собирались уехать в маленький коттедж в пригороде, который принадлежал мадам Блю. Самой же мадам было поздно куда-либо уезжать.

– Сарина…

Услышав прерывистый шепот, Сарина повернулась и поспешила к мадам.

Скрюченный указательный палец был направлен на шкаф у противоположной стены.

– Пожалуйста, принеси мне маленькую шкатулку сандалового дерева, которая лежит в верхнем ящике.

Сарина нашла шкатулку, украшенную прелестным узором из листьев и цветов, и положила ее на кровать.

– Открой ее, – приказала мадам, – и надень кольцо мне на палец.

Это было самое необычное кольцо из тех, что доводилось видеть Сарине, – изящно вырезанное из розового нефрита с улыбающимся, украшенным изумрудами драконом, который извивался среди цветков с бриллиантовыми сердцевинами. Без объяснений Сарина поняла, что это за кольцо, и, когда она взялась за него, ее собственные руки дрожали так же сильно, как руки мадам Блю.