Хейвуд Смит - Любовник ее высочества

• Название: Любовник ее высочества
• Автор: Хейвуд Смит
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-004549-2

Красавицу Энни, воспитанницу монастыря, выдают замуж за молодого герцога Филиппа де Корбея. Ради юной, но нежеланной жены, герцог бросает свою любовницу – Луизу де Монпансье, принцессу Франции, мечтающую занять место королевы. Среди заговоров и интриг французского двора расцветает страстная любовь молодых супругов, но месть брошенной женщины и зловещие тайны прошлого грозят разрушить их счастье…

---

– Подойдут. Любые подойдут.

Вся его одежда была искусно починена и заштопана.

Остаток туалета прошел в молчании. Жак наконец застегнул последнюю пуговицу на камзоле своего хозяина и, поколебавшись, решился:

– Прошу прощения, ваша милость, но есть еще одно маленькое дельце…

Филипп хорошо знал такую манеру Жака. Он разгладил большой, от плеча до плеча, отделанный кружевом воротник.

– Выкладывай! Неужели деньги кончились? Я же только вчера давал Сюзанне десять франков на покупки.

– Речь не о деньгах, ваша милость. Точнее, не совсем о них. Я про коньяк. Когда утром я пошел с графином, чтобы его налить, в подвал, то увидел, что бочонок почти пуст. Я вылил все остатки, но в графине коньяка оказалось лишь на несколько глотков.

Филипп, нахмурившись, двинулся к лестничной площадке.

– Попробую выжать хоть немного денег из казначея. Нельзя же оставаться без коньяка. А еды пока хватает?

Жак, спускаясь вслед за Филиппом по лестнице, поспешил его заверить:

– На ближайшие дни у нас все в порядке. У Сюзанны есть славный кусочек говядины на жаркое. Этого достаточно.

Горькая улыбка искривила губы Филиппа. Он никогда не рассчитывал на щедрость своих более богатых знакомых, но нужда заставляла.

– Я, наверное, не буду обедать дома эту неделю. Я получил несколько приглашений. Пожалуй, самое время их принять. – Он остановился у двери, ведущей в библиотеку. – Скажи Сюзанне, что наши денежные затруднения скоро кончатся. После свадьбы ей не придется брать у всех в кредит – от мясника до пекаря. У нас будет много денег.

Слуга поклонился и пошел на кухню. Филипп вошел в небольшую библиотеку, бывшую заодно и его кабинетом.

Закрыв за собой дверь, он подумал, как хорошо было бы так же легко оставить за порогом все тревоги. Здесь была его святая святых, его убежище.

Филипп снял с полки счетные книги – нужно приводить дела в порядок, занести в книгу все записи еще до свадьбы. Как только приданое попадет на счет к его банкирам, процентов хватит и на то, чтобы рассчитаться с долгами, и на то, чтобы вести достойную жизнь. Тогда он спокойно упрячет свою супругу – беременную, если все пойдет хорошо, – в Мезон де Корбей, передаст эти проклятые книги счетоводу и вернется ко двору, на этот раз как человек с положением.

Не так легко было позволить отцу манипулировать им и без возражений согласиться на этот брак, который был ему как нож в сердце. Но Филипп понимал, что сейчас умнее всего выбрать путь наименьшего сопротивления.

Он невидяще смотрел поверх стола, чувствуя, как в голове тупой болью отдается каждый удар сердца. Уступив настояниям маршала, он получит возможность и средства освободиться наконец от участия в замыслах отца. Он по горло сыт отцовскими планами, заговорами и тайнами.

Филипп вздохнул и заставил себя оторваться от раздражающих, безжалостно-подозрительных мыслей о своем отце.

Счета. Сейчас он должен думать только о счетах. Он покончит с ними, а потом проедется верхом.

Настойчивый стук дверного молотка заставил его прервать свое занятие. Он встал и подошел к окну как раз в тот момент, когда запыхавшийся юный посыльный в ливрее Харкуртов протягивал Жаку письмо.

Жак с раскрасневшимся, озабоченным лицом, не медля, появился в кабинете. Он подал запечатанную бумагу.

– Послание от вашего отца, ваша милость. Надеюсь, новости неплохие.

Филипп сломал печать, развернул письмо и прочитал:

«Через несколько недель прибудет твоя невеста. По моим сведениям, она в добром здравии. Принимая в расчет твои денежные обстоятельства, я, конечно, возьму на себя расходы на ее содержание и сделаю все, чтобы достойно представить ее в обществе. Взамен я требую всего лишь, чтобы ты появился там и тогда, где должен быть до свадьбы.

Бракосочетание намечено на двадцать первое апреля в кафедральном соборе в Париже. Я извещу тебя, когда появится твоя нареченная, и мы уточним подробности церемонии.

P.S. Радует, что ты наконец понял, как важно благоразумие для положения в обществе. Сплетни о твоих выходках едва ли произведут благоприятное впечатление на твою будущую жену, и потому я могу только приветствовать твои последние поступки».

Ни вежливых слов, ни выражения уважения или нежности – хотя бы для приличия, а приписка – просто замаскированный под похвалу нагоняй.

– Передай посыльному, что я на все согласен.

Кипя от злости, Филипп пошел за коньяком, но, пройдя полкомнаты, остановился, вспомнив, как скверно ему было с утра.

Нет. Коньяк ничего не изменит.

Да и графин был почти пустой.

Без коньяка. Без денег. Без кредитов. У Филиппа не было выбора, он вынужден полагаться на милость отца, пока не получит выгодного приданого. Вот тогда все изменится.

Тогда, по крайней мере, он будет жить на свои средства. Он будет принят в более богатых и властных кругах при дворе. А со временем у него появится сын.

Филипп просмотрел полки, взял томик римской поэзии и сел в свое любимое кресло. Вскоре он мысленно перенесся на тысячи миль и веков отсюда, наслаждаясь ритмом латинского стихосложения.

5

– Нет, нет. Грациозно! Не качайся, как неуклюжая корова. Вот так. – Сестра Жанна присела в реверансе так плавно и величественно, как клонится под порывом ветра высокий кедр.

Энни удивлялась, как эта угловатая женщина преклонных лет – не меньше сорока – могла так легко выполнять то, чем ей за несколько недель усиленных занятий никак не удавалось овладеть.

– Я стараюсь, сестра, но это все из-за дьявольских туфель. Они жмут, а из-за каблуков пол кажется покатым. Я едва могу ходить, не то что делать реверансы. – Она нахмурилась. – И еще эти дурацкие танцующие шажки, когда опираешься на одну ногу, покачивая другой.

Сестра Жанна с самого начала приходила на их занятия с видом мученицы, но сегодня она была более раздраженной, чем всегда.

– Вам, наверное, следует побольше времени совершенствоваться в искусстве грации, а не оправдывать свою неловкость.

Энни поджала пальцы в тесных туфельках.

– Как глупо со стороны, казалось бы, умных людей предпочитать такую неудобную и непрактичную обувь сандалиям или сабо.

Сестра Жанна смерила ее испепеляющим взглядом.

– Как это с вашей стороны умно, Энни. Почему бы вам не явиться ко двору в своих сандалиях и не объяснить им, как они ошибаются? Уверяю, все будут вам очень признательны. – Она шлепнула Энни по ногам тростью. – А кавалерам, несомненно, доставит удовольствие вид ваших ног в грубых чулках.

Разозлившись на откровенную насмешку, Энни, забыв благоразумие, задала вопрос, который терзал ее с первого же их занятия два месяца назад:

– А кто вы такая, сестра, что учите меня придворному этикету?

К своему удивлению, Энни могла бы поклясться, что в глазах сестры Жанны промелькнула искра уважения. Но ответила она резко:

– Кто я, вас совершенно не касается.

Волна сдерживаемого гнева обожгла шею Энни и прокатилась по телу.

– Напротив, именно это меня и касается. Что за манерам меня учат? Манерам знатной дамы или кого попроще? Откуда мне знать, подходят ли они для герцогини? А я ведь стану герцогиней, если выйду замуж за герцога, не так ли?

Неожиданно тонкие губы сестры Жанны тронула улыбка. Энни впервые увидела ее за те два года, которые сестра провела в монастыре.

– Прекрасно, Энни. Вы говорите, как настоящая герцогиня. Кажется, вы начинаете чувствовать себя знатной дамой и без моей помощи. Возможно, это в крови. Она должна заговорить.

Энни окончательно разозлилась.

– В самом деле? Я и не предполагала, что вы знаете, чья кровь течет в моих жилах.

– Не стоит говорить со мной об этом. Спрашивайте матушку Бернар. – На лице монахини вместо привычной надменности появилось лукавое выражение. – А еще лучше спросите у отца Жюля. Единственное, что я могу вам сказать, это что вы законная дочь герцога. Единственный его потомок. – Она ткнула Энни своей тростью. – Но не вздумайте кичиться этим. Происхождение – воля бога и родителей, а вовсе не ваша заслуга.

Остаток занятия Энни старалась быть послушной, потирая ушиб на руке. Казалось, сестре Жанне доставляет какое-то тайное удовольствие унижать ее. Сколько ей еще терпеть? Прежде чем снова присесть в реверансе, Энни злобно сверкнула глазами.

Ее внимание привлекло богато украшенное распятие на груди сестры Жанны. Крест впервые оказался повернут тыльной стороной, открывая надпись на полировке: «Моей сестре, моему сердцу. Людовик Тринадцатый».

Так кто же тогда сестра Жанна? И когда же она перестанет издеваться над ней?

Она услышала, как тонкая трость сестры Жанны со свистом рассекает воздух, и мгновение спустя ощутила жгучую боль в спине. Энни резко выпрямилась, из глаз брызнули слезы.

Монахиня скомандовала:

– Прекратите мечтать! Будем считать, мы все закончили. Сегодня утром я сказала матушке Бернар, что вы продвинулись насколько возможно. Я сделала что могла, учитывая, с кем я мучилась. – Продолжая сжимать деревянную трость, она уперлась руками в бедра. – А теперь бегом в кабинет к матушке Бернар. Она хочет вас видеть.