Станислав Пономарев - Стрелы Перуна

• Название: Стрелы Перуна
• Автор: Станислав Пономарев
• Издательство: Русс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-85236-002-3

Настоящая книга — вторая часть трилогии, посвященной истории Киевской Руси. Впервые роман был опубликован Куйбышевским книжным издательством в 1989 году, а уже через год стал библиографической редкостью. Первая часть трилогии дважды выходила в свет, второй раз — значительным тиражом.

События романа «Стрелы Перуна» также относятся ко времени правления великого князя Киевского Святослава Игоревича — середине 60-х годов X века. Автор в художественной форме динамично раскрывает сложную картину роста и становления единого Русского государства, его дипломатии и военных столкновений с могущественным Хазарским каганатом, непростых взаимоотношений с Византией и Волжско-Камской Булгарией.

---

Оставшийся в Саркеле за старшего Амурат-хан чуть в обморок не упал от страха, когда Могучий внезапно возник перед ним.

— Где Ядре-беки?! — рявкнул знакомый голос властителя военных сил Хазарского каганата.

— Т-т-там! — указал куда-то влево ошеломленный хан.

— Веди его сюда!

7. Буря над логовом волка

Глава первая Одоление мужеством

Еще раз в тот день Джурус-тархан бросил ярость своих туменов на русские копья. Этот удар был особенно сильным и удачным для хазар. Ал-арсии сумели разрушить левое крыло живой богатырской стены. Свенельд растерялся всего на мгновение, и его конная дружина была смята и оттеснена. Сам варяг, воеводы Добрыня и Скопа, гриди Рада Полчного и конные сторонники отчаянно рубились мечами. Все большие массы степняков теснили их. Но богатыри стояли насмерть и не отступили, чтобы не дать врагу ударить в тыл своим пешим товарищам. И подвиг их и спасение было в одном — продержаться.

Святослав сам повел резервный полк на осатаневших от удачи хазар. Пять тысяч пеших ратников шли на помощь конникам Свенельда. И все военное искусство великого князя Киевского могло сейчас опираться только на стойкость и мужество этих воинов, взятых от сохи.

Джурус-тархан ликовал: несокрушимое войско урусов медленно, но неуклонно отступало к реке.

— Вперед, богатуры! — громко взывал он.

— Аллах! Тенгри-хан! Хаз-за-ар-р! Ур-р-а-агх! — победно катилось над рекой.

Плотный строй рослых богатырей под водительством самого Святослава организованно и мощно встретил прорвавшихся в тыл кочевников. Одновременный удар тысяч тяжелых копий здесь, на узкой береговой полосе, был неотразим. Конная толпа степняков подалась назад, и почти половина ее пала растерзанной и мертвой. Полк Святослава, иногда совершая короткие выпады копьями, упорно продвигался вперед и вскоре достиг места, где с мужеством отчаяния рубились комонники Свенельда.

Горьким оказался этот день для руссов. Пал с тяжелой раной в груди переяславский тысяцкий Жизнемир. Хазарский меч рассек шлем несокрушимого богатыря Добрыни, и кровь залила его лицо, но витязь киевский не ушел с поля боя и, руководя товарищами, сам продолжал наносить тяжелые и неотразимые удары сначала мечом, а когда он сломался — увесистой палицей.

Воевода-тысяцкий Скопа, ловкий и лихой наездник, увидел в сутолоке неистовой сечи хазарского хана Бучака. Бек распоряжался боем, от него отлетали всадники с приказами, и в какой-то момент хан оказался один. Скопа ринулся к нему. Бучак поздно заметил руСеа, но меч из ножен успел вырвать. Схватки по сути дела не было.

— Вот вам два князя замест одного! — крикнул витязь и развалил знатного хазарина секирой до седла.

Но налетело на смельчака без малого два десятка ал-арсиев. Еще четверых поверг наземь богатырь и сам пал, изрубленный мстительными мечами хазарских белых воинов.

Смерд Брева Черный упал с коня. Не растерялся ловкий пахарь, прыгнул в канаву и оттуда стал рубить ноги хазарских скакунов. Уже к концу боя в рытвину к нему свалился могучий степной богатырь. Враги долго боролись, оба получили смертельные раны и оба остались лежать бездыханными, так и не отпустив горла один другого.

Сабля Тимки Грача висела на запястье правой руки, потому что ловкий и хитрый переяславец не желал расставаться с луком. Множество степняков пали от его метких стрел. Но и его стрелой достали: закрылся левый Тимкин глаз, упал шабра Кудима Пужалы на сыру землю раненый, потерявший сознание, но живой.

Крепко стояла конная дружина руссов. И все-таки, если бы не Святослав с пешей ратью, полегла бы вся дружина, ибо слишком большая сила навалилась на всадников воеводы Свенельда.

Вскоре хазары были опрокинуты. Воевода Асмуд сумел заполнить брешь в левом крыле стены полком сторонников, и степные воины, что прорвались было в тыл основного русского войска, оказались в ловушке. Теперь уже кочевники не ликовали: богатуры охрипли от криков отчаяния и боли. Смертная тоска засветилась в глазах обреченных. На все мольбы о пощаде Святослав отвечал громогласно:

— Братие и дружина! Р-руби всех! Полона не брать!

Джурус-тархан тоже перестал улыбаться, ибо все его попытки помочь окруженным оказались напрасными. Главное войско урусов двинулось вперед. Тумены наскакивали на копья, отлетали, оставляя на поле брани сотни богатуров.

Святослав, с детства сталкиваясь с кочевниками, хорошо знал их повадки. Насколько быстро загорались они отвагой, видя отступление противника, настолько же скоро остывали, если все их усилия оставались тщетными. Тогда степняки впадали в губительную панику и остановить их бегство не смог бы никто.

Именно это и произошло сегодня. Как только руссы опрокинули и уничтожили прорвавшихся в тыл конников-хазар, все кочевое воинство дрогнуло, попятилось и побежало. ..

А по залитому липкой кровью полю уже ходили русские ведуны-лекари. Они перевязывали раненых своих и хазар без различия: над ранеными врагами власть великого князя кончалась. Ведуны помогали подняться тем, кто был способен двигаться, других переносили на чистое место, поближе к воде.

Руссы хрипло переговаривались, иные изумленно переглядывались, все еще не веря, что остались живы в столь жестоком и страшном бою. Пожилые ратники угрюмо молчали, а молодые уже размахивали руками и все громче раздавалось:

— А яз его, р-раз! А он ка-ак... А хан саблей и...

И только для Святослава не кончилась битва. Сняв шлем, князь, думая о грядущем, отдавал четкие распоряжения:

— Главное нынче — скорее насыпать вал! Асмуд, вели делать сие без промедления!

— Будет, как велишь, княже! — Старый воевода тронул повод, и его рыжий конь наметом пошел от берега в степь.

— Свенельд! — позвал Святослав.

С того только что сняли кольчугу, и араб-лекарь перевязывал пробитое стрелой плечо.

Князь подошел, поморщился, ничего не спросил.

— Говори! — прохрипел варяг. — Яз к делу способен.

— Ну коли так... Попереди вала, шагах в ста, надобно утвердить три круглые крепостцы. И в каждую посадить воев с добрыми луками и запасом стрел. Колья для оград прикажи взять в лодиях!

— А ведь верно! — сразу забыл о ране Свенельд. — Трудненько тогда козарам наступать будет. Крепостцы те под охраной всей нашей рати окажутся. А у козар оне в горле застрянут. Сполню, княже. Ну и хитер ты в деле ратном. Яз бы до того и не додумался...

К вечеру, отразив все наскоки печенегов, Санджар-хан отошел с остатками тумена Неустрашимых и буртасами к главным силам. Уныние и растерянность царили здесь.

— Где Могучий? — спросил эльтебер Джурус-тархана.

— Там!

— Где «там»?

— В Саркеле.

— Что-о?! Зачем он туда пошел? Или каган Святосляб уже разбит? Тогда почему я не слышу возгласов радости и не ощущаю запаха праздничного плова?

— Каган Святосляб стоит, как несокрушимая скала. За этот один день мы потеряли больше тумена воинов. А каган-беки Асмид потому в Саркеле, что не успел покинуть его вовремя и оказался в ловушке.

Санджар от удивления выпучил свои блеклые глаза:

— А кто же взял под свой бунчук все хазарское войско?

— Это пришлось сделать мне. — Джурус-тархан болезненно поморщился.

— Так! И ты, значит, целый день отступал. И урусов ты не раздавил. А ведь их перед тобой вдвое меньше числом, и они не за стенами крепости, а в открытом поле!

— Ты теперь здесь. Ты старший. Земля это твоя. Тебя зовут Санджар-Саркел-тархан. Ты и дави урусов, которых вдвое меньше числом и которые, как ты говоришь, в поле. Я могу вести в бой один тумен, все войско водить не умею, — обиделся Джурус-эльтебер. — А что мне было делать, когда некому стало направлять могучую хазарскую силу? Я сделал все, что мог!

После этого Джурус подробно рассказал товарищу о событиях догоравшего кровавым закатом ратного дня.

— Ты славный бек! — похвалил его Санджар. — Наверное, и я поступил бы так же! Что сейчас делают урусы?

— Вал насыпают.

— Это хорошо. Поедем, посмотрим.

Эльтеберы погнали коней к вершине древнего скифского кургана. Отсюда в свете угасающей зари были видны и урусы, и река, и крепость Саркел.

Санджар-тархан долго разглядывал окрестности. Быстрый ум полководца подсказал ему, что надо предпринять для победы над врагом.

— Там, вправо по берегу, что темнеет? Во-он, полоса широкая!

— Это сухой камыш.

— Та-ак! Это хорошо... Созови всех беков на совет! Где твоя юрта? Поехали.

Глава вторая Вести из вражьего стана

Колюта в точности выполнил поручение тысяцкого Рубача: Селюк-хан был высажен на берег к хазарам. Два дозорных богатура остановили челн в тридцати шагах от прибрежных кустов и, грозя нацеленными стрелами, долго пререкались с ханом. Наконец решили, что Селюк высадится один на открытом месте, а челнок с Колютой отплывет и будет ждать. Так и сделали. Разговор дозорных хазар с Селюком происходил на глазах русса. Он видел, как в жадных ладонях воинов исчезли несколько монет. После этого хан отошел под охраной одного богатура за кусты, а другой остался на берегу и поманил гребца к себе. Тот подплыл. Дозорный, весело осклабясь, сунул в руку Колюте нож со сломанным лезвием.