Светлана Чехонадская - Смерть мелким шрифтом

• Название: Смерть мелким шрифтом
• Автор: Светлана Чехонадская
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Уютный детектив, cozy
• Год: 2004
• ISBN: 5-94371-679-3

Марине Леонидовой, дочери бывшего министра и богатой наследнице, тридцать пять лет. Она журналистка, ведет криминальную рубрику в газете «Без цензуры». Хозяин газеты, Виктор Сергеевич Грибов, бог и царь в журналистике. Но когда любовницу Грибова красавицу Алену находят убитой, Марина понимает, что получила информацию об этом убийстве за день того, как оно произошло…

---

— Не дают отпуск! — отдуваясь, пожаловался Прохоров. Физиономия его стала красной: бумаги он собрал только с третьей попытки, поскольку живот сильно мешал. — Опять усиленный режим. А ведь еще только июнь на дворе! — Прохоров, как и многие другие, верил в «плохое биополе августа», так он это называл. Формулировка казалась Ивакину корявой, кроме того, он не был суеверным, поэтому любые намеки на роковой для России август его раздражали.

— Да ладно тебе! — сказал он.

— Это тебе — «да ладно». Ты в августе уже на пенсии будешь. Ходят слухи, тебе путевку на море дадут, — улыбнулся Прохоров и тут же скис. — А нам расхлебывай. Опять взорвут что-нибудь и ку-ку! «Вихрь-антитеррор».

— Типун тебе на язык.

— Хорошо, что я не женат! Как бы моя несчастная жена терпела эти бесконечные «Вихри»? Ты вот как обходился? Правда, какой там при коммунистах антитеррор…

— Первое мая зато было. Седьмое ноября.

— Тоже мне проблема! Все тихо, чинно, под музыку. Они ведь и сейчас есть — первое мая, седьмое ноября, только с мордобоем. Нет, сейчас жену иметь нельзя, не поймет.

Ивакин с улыбкой смотрел на него. Все управление знало, что отсутствие жены — незаживающая рана в душе Прохорова. Жениться он мечтал страстно. И говорил об этом на каждом углу уже лет пятнадцать. Считалось, что жениться ему мешают дежурства, футбол, маленькая квартира и прочие неудобства, которые почему-то не мешали жениться всем остальным. Правда, последние лет пять по управлению ходили слухи, что Прохоров специально раздувает проблему, чтобы замаскировать другую свою боль — ну, это самое… Мир вокруг стал очень свободным, но в милиции по-прежнему косились не только на раввинов, но и на эту, другую ориентацию. «Черт его знает, — иногда думал Ивакин, приглядываясь к Прохорову. — Мужик как мужик. Вот молодые как-то умеют сразу определять. А я… поздновато, видимо, начал интересоваться проблемой».

— Наш шеф вчера на телевидении лопухнулся, — радостно сообщил Прохоров. — Его ведущий развел, как лоха. Ну, он и ляпнул, не подумав. Сегодня пресс-службе вставят по полной!

— Это дело, — одобрил Ивакин. — Я их сам тут недавно чуть не поубивал. Они с фактами напутали так, что одна газетенка обычную бытовуху раздула до размеров международного скандала. Я даже телефон отключал на двое суток, у меня от опровержений мозоль на языке выросла.

— У меня тоже на днях случай был. — Прохоров присел на край стола и стал чикать ножницами в опасной близости от ивакинского лица. — Один наш бывший сотрудник убийство предсказал. На самом деле просто с датами напутал, а получается — предсказал. Ты, кстати, любишь всякую такую фигню. Загадочную. — Прохоров снисходительно хмыкнул.

— Бывший сотрудник? Выгнали?

— Не-ет. Он у нас в пресс-службе работал. Хороший парень. Недавно ушел — туда, где платят. И я бы ушел, если бы было куда…

— Что значит предсказал? — серьезно спросил Ивакин.

— Да у него родственница, сестра, тоже журналистка, устроилась в газету «Без цензуры». Ведет колонку криминальной хроники, пишет статьи об убийствах. И кое-что ему в этой ее работе не понравилось.

— Боится, что ее с зарплатой обманут? Газета хоть солидная?

— Володя, ты иногда бываешь проницательным таким… Чтоб ты знал: солиднее, чем эта газета, вообще не бывает. Там с зарплатой не обманывают. Дело не в этом. Она, видимо, стала подозревать, что от увэдэшных информаторов липа идет. А потом вообще оказалось, что материалы об убийстве для последней статьи, которую эта журналистка написала, пришли к ней раньше, чем произошло само убийство.

— Как это? — озадаченно спросил Ивакин.

— Ну, так получается, представляешь!

— Это он так говорит, родственник ее?

— Да я тоже почти свидетель.

— Что значит — почти?

— Я тебе говорю — ему работа сестры сразу не понравилась. Или ей самой что-то показалось подозрительным. И перед опубликованием нескольких последних статей он мне звонил и расспрашивал о тех убийствах, о которых она пишет. Он же сам теперь у нас не работает, информацией не владеет.

— И ты ему все выкладывал?

— Володь, дело не в этом. Я ничего секретного не выдавал. Я смотрел сводки и просто говорил ему, что так, мол, и так, действительно, такое преступление произошло при таких-то обстоятельствах.

— Зачем это ему могло понадобиться? Выуживал дополнительные сведения, наверное.

— Вряд ли. Мне вообще показалось, что он куда больше нас знает и даже пытается выяснить: действительно ли то, что появится в статье, известно милиции… Ну, а в целом, ему нужны были только общие факты: убит тот-то, там-то, подозревают того-то.

— Опять же — зачем? Проверял на всякий случай?

— Возможно, хотя повторяю тебе, он и без нас много знал. Если бы мне нормально платили, я бы поинтересовался его источниками. А так… — Прохоров махнул рукой и сразу спохватился. — Знаю, знаю, ты горишь на работе! Извини, я другой. Я считаю, что как они нам платят, так мы и работать должны.

— Или уходить, — недовольно произнес Ивакин.

— Вот еще! Почему это я должен уходить, если столько лет жизни на эту работу угробил?

— Ладно, Прохоров, ты отвлекся.

Прохоров сердито подышал, но успокоился.

— Так вот, этот парень звонил мне несколько раз, расспрашивал о тех преступлениях, о которых писала его сестра. Последний раз он позвонил недели две назад, тоже попросил узнать, было — не было. Я в тот вечер дежурным был, поэтому быстро все проверил. Позвонил ему и сказал: прокололись ваши информаторы. Он, вроде, удивился. А где-то дней через неделю смотрю по сводкам — точно, убили эту бабу, о которой он спрашивал. Я ему позвонил и говорю: извини, дорогой. Было. Он спрашивает: когда? Я говорю: в четверг вечером. Он, видать, челюсть отвесил и говорит: я же в среду спрашивал!

— А он в среду спрашивал?

— Володь, а я не помню! Ну, вот не помню, хоть убей! Я уж и по ежедневнику смотрел, и программу телевизионную всю исследовал, пытался хоть какую-то зацепку в том дне найти! Не смог! Ни одного матча, как назло, всю неделю не было. По футболу я бы восстановил…

— Ты же дежурным в тот вечер был. Вот тебе и зацепка.

— Да я почти всю неделю дежурил! Со вторника по пятницу. Говорю тебе, измучили нас с этими антитеррорами.

— В любом случае, ты действительно не обнаружил в сводках этого убийства, — сказал Ивакин. — Значит, скорее всего, его там и не было. То есть проверял ты не в четверг вечером.

— Ее убили в четверг вечером. Но труп нашли в пятницу утром. Если бы я смотрел сводки не в среду, а в четверг, то тоже ничего не нашел бы… Ох, кажется мне, что он действительно в среду звонил. Ребят расспрашивал, они говорят, в среду. Но я не уверен. Нет, не уверен. И вообще, жениться мне надо, — вдруг добавил он.

— Та-ак. И о каком убийстве идет речь?

— Оно не у нас проходит. Там бабу молодую убили. Чью-то любовницу. А вот второе как раз ты ведешь.

— Что значит — второе?

— Ну, второе из тех, которыми он интересовался. Это дело об убийстве директора рынка… Как дочь твоя поживает?

— Учится… Ты меня, Прохоров, заинтриговал.

— Понятное дело, — гордо согласился Прохоров. — Но, скорее всего, произошла путаница. Парень тоже день забыл, как и я.

— Маловато времени, чтобы забыть, — задумчиво возразил Ивакин.

— Я же забыл.

— Ну, тебя это так не касалось, как его… Газета «Без цензуры», говоришь? А больше он не звонил?

— Больше не звонил. И хотя я считаю, что дело не стоит выеденного яйца, из уважения к вашему возрасту, Владимир Александрович, а также к тому, что вы скоро заскучаете на пенсии, могу поинтересоваться подробностями. — Прохоров поважничал немного. — Хотя это будет испорченный телефон. Давай, я лучше свяжу тебя с тем парнем?

— Свяжи.

— Слушай, меня геморрой замучил. — Судя по всему, Прохоров приступил наконец к тому, из-за чего и пришел. — Как лучше лечить, не знаешь?

Вспомнив слухи, бродившие по управлению, Ивакин посмотрел на него испуганно.

— Ну, сейчас много лекарств, — смутившись, сказал он. — Еще травы всякие, свечи. Нужен полный покой, — добавил он неожиданно для самого себя.

— В смысле? — изумленно спросил Прохоров.

Ивакин покраснел.

— Целомудренное у вас поколение! — сердито сказал Прохоров. — Все как-то… секса нет, геморроя нет. Чего ты краснеешь-то? Нормальный вопрос. Дочка твоя, соплюшка, небось, не моргнув глазом на такое отвечает. Как мир изменился, а?

«Как мир изменился!» — печально подумал Ивакин. Раньше он из-за такой ерунды, как геморрой, даже и не напрягался. А теперь краснеет как дурак. И отчего? Оттого, что Прохоров подумает, что он, Ивакин, подумает, что он, Прохоров…

3

Дело, которому Владимир Александрович Ивакин отдал всю жизнь, он считал самым благородным на земле. На второе место, с небольшим отрывом, он ставил медицину. Очень хотел, чтобы дочь стала врачом. Только медики и милиционеры, по мнению Ивакина, занимались настоящим делом, результативность которого можно было точно измерить, и не в чем-нибудь, а в человеческих жизнях.