Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца

• Название: По колено в крови. Откровения эсэсовца
• Автор: Гюнтер Фляйшман
• Издательство: ООО «Яуза-пресс»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0066-7

«Meine Ehre Heist Treue» («Моя честь зовется верностью») — эта надпись украшала пряжки поясных ремней солдат войск СС. Такой ремень носил и автор данной книги, Funker (радист) 5-й дивизии СС «Викинг», одной из самых боевых и заслуженных частей Третьего Рейха. Сформированная накануне Великой Отечественной войны, эта дивизия вторглась в СССР в составе группы армий «Юг», воевала под Тернополем и Житомиром, в 1942 году дошла до Грозного, а в начале 44-го чудом вырвалась из Черкасского котла, потеряв при этом больше половины личного состава.

Самому Гюнтеру Фляйшману «повезло» получить тяжелое ранение еще в Грозном, что спасло его от боев на уничтожение 1943 года и бесславной гибели в окружении. Лишь тогда он наконец осознал, что те, кто развязал захватническую войну против СССР, бросив германскую молодежь в беспощадную бойню Восточного фронта, не имеют чести и не заслуживают верности.

Эта пронзительная книга — жестокий и правдивый рассказ об ужасах войны и погибших Kriegskameraden (боевых товарищах), о кровавых боях и тяжелых потерях, о собственных заблуждениях и запоздалом прозрении, о кошмарной жизни и чудовищной смерти на Восточном фронте.

---

На следующее утро, поскольку «Петрикса» при мне не было, меня отправили вместе с мотопехотинцами. Странно было отправляться в бой без привычного ящика на спине. Без него я чувствовал себя незащищенным. И вот примерно в половине седьмого утра мы двинулись уже в третью по счету атаку через это поле.

Радисты танков мгновенно засекли наличие и примерное расположение источников радиосигналов, причем довольно точно. Так что наши минометчики стреляли не наугад. Один из наших танков, вырвавшись вперед, внезапно замер на месте. Странно — ведь он не был подбит. В чем же дело?

— Какого черта он остановился? — недоуменно спросил Крендл.

Откуда мне было знать. Бом стал в бинокль смотреть на танк.

— По-моему, он наехал на окопчик.

Несмотря на стрельбу, я все же высунулся и стал смотреть на танк. И разобрал, как командир машины, не выключая двигателя, направил выхлоп прямо в окопчик — решил травануть засевшего там противника выхлопными газами.

Мне даже стало совестно, что мои методы привели к подобной жестокости. Одно дело подавить пункты связи артиллерией, тут, по крайней мере, не успеешь оглянуться, и ты уже на том свете — прямое попадание, и конец. Но удушать людей выхлопными газами, нет, это варварство какое-то!

Примерно к 9.30 утра мы сумели одолеть две трети этого окаянного поля — забрались дальше, чем за обе предыдущие атаки. Корректировщики огня артиллерии врага, расположившиеся на церковной колокольне, на крышах домов Бастони, успешно направляли огонь орудий, и мы вновь вынуждены были отступить, закрепившись на достигнутых рубежах. Все-таки лучше, чем ничего.

Мы полагали, и не без оснований, что наши артобстрелы и атаки частями восьми дивизий в конце концов сделают свое дело — измотают противника. Погода тоже довольно долго благоволила врагу — американские Р-47 с бреющего полета вовсю утюжили наши позиции. Позже мы заметили, как транспортные самолеты С-47 сбрасывают на Бастонь контейнеры, что подтвердило верность наших догадок.

Мы оставались в резерве, когда командующий 12-й дивизией СС бригадефюрер Гуго Краас продиктовал американцам условия сдачи сил, находящихся в Бастони. В качестве парламентеров направили наших офицеров с белыми флагами. Близилось Рождество, мы надеялись, что разум возобладает, и американцы сложат оружие. Но к вечеру нас снова перебросили на передовые позиции. Американский генерал Мак-Колифф дал ответ бригадефюреру Краасу. Если верить молве, он был таков: «Чушь собачья!» Это не совсем так. На самом же деле американский генерал предложил бригадефюреру Краасу, чтобы тот предпринял в отношении себя ряд действий, невозможных уже в чисто физическом аспекте.

В ту ночь наши офицеры были заняты подготовкой массированной атаки северо-западного участка обороны противника, где были сосредоточены силы американского 502-го парашютно-десантного полка. Приблизительно в 3 часа утра 25 декабря 1944 года, то есть на Рождество, мы штурмовали Бастонь.

Рождество. Бастонь, 1944 год

Нашим люфтваффе удалось сбросить несколько бомб на места расквартирования американцев и здание штаба их полка. Над полем разливался ослепительный свет осве-тительных ракет, небо прочерчивали строчки трассирующих пуль, в Бастони тут и там мелькали вспышки разрывов. Мы оказались под интенсивным обстрелом союзников с позиции в Шане и Лонгшане, однако с первого броска сумели прорвать оборону американцев и к началу дня значительно углубиться в прилегающую к ним территорию.

Райе, Шпенглер, Бом, Крендл и я оставались вместе и обеспечивали взаимное прикрытие от пулеметного и автоматного огня противника.

Наша авиация бесстрашно атаковала американские «Р-47» и «Р-51».

Впереди неясно вырисовывались городские здания Бастони, мы с каждым шагом приближались к границам этого бельгийского городка. Наши артиллеристы перенаправили огонь на окраины Бастони, на наших глазах башни и высокие здания города, рухнув, превращались в груду кирпичей. Наши орудия подавляли один за другим наблюдательные пункты противника.

Когда мы вплотную подошли к первым деревянным заборам города, сопротивление врага усилилось. Американцы намертво вцепились в позиции, яростно обстреливая нас. Пришлось окапываться и дожидаться подхода наших танков, хотя мы понимали, что, как бы враг ни неистовствовал, ему все равно долго не продержаться. Около полудня, заметив, что наша артиллерия сместила огонь, мы сумели продвинуться еще на несколько метров.

Наши танки уже на подходе резко сменили курс, теперь они следовали к нам по диагонали через поле. И американцы сместили позиции, однако мы не понимали зачем. Оживший «Петрике» стал изрыгать взаимоисключающие распоряжения. Тут остальные саперные взводы просвистели сигнал к отходу. К чему? Какой смысл? Мы вот-вот войдем в Бастонь!

Но тут мы поняли почему — с юга на нас надвигалась колонна «шерманов», в хвосте которой следовала тьма пехотинцев. И хотя наши танки спешили нам на подмогу, на стороне противника было многократное численное превосходство. Многие из нас, обреченно покачав головой, брали оружие и отходили подальше в тыл.

У штаба мы узнали, что 3-я бронетанковая армия американского генерала Джорджа Смита Паттона, прорвав с юга нашу оборону, вела наступление. Все, кольцо окружения Бастони было прорвано. И нас благополучно оттесняли с новых рубежей, мы прекрасно понимали, что контрудар американцев неотвратим. Для прорыва противнику было необходимо овладеть городом Новилем. А для успешного захвата Новиля предстояло взять крохотную деревеньку под названием Фуа. Наши силы оказались расчленены, меня вместе с другими солдатами бросили на оборону Фуа.

Дней, наверное, десять мы оборудовали и укрепляли оборонительные позиции в деревне Фуа. Примерно 3 января наша разведка доложила о передвижениях сил противника в лесном массиве неподалеку от Фуа. Мы запросили артобстрел предполагаемого участка передислокации, тем самым загнали американцев в угол. После артобстрела лес перестал существовать — от деревьев остались лишь обгорелые пни. Враг был вынужден окопаться, но наша артиллерия продолжала бить его.

Я оборудовал пост связи в деревенской церквушке. Это было ничем не примечательное каменное здание с аркой, внутри которой помещались двустворчатые деревянные двери. На арке была надпись на латыни, а над ней ниша со статуей святого с книгой в руке. По обеим сторонам ниши были прорезаны круглые окна. Колокольня насчитывала три этажа, внизу у самого основания темнело прикрытое деревянными ставнями окошко. Там засели двое наших снайперов.

На противоположной, южной стороне улицы, где располагалось церковное здание, возвышался двухэтажный дом с двускатной крышей. Дверь располагалась в центре, по обеим сторонам ее по окну. Здесь и расположился наш взвод.

Двое суток мы не давали американцам выбраться из леса. 5 января они подвергли атаке деревню Фуа и стали продвигаться по полю за ней. Наши бойцы засекли их и обстреляли. Американцы были оттеснены назад в лес, я запросил танки и полугусеничные вездеходы. Прибыли две машины — «королевский тигр» и «тигр IV».

Примерно 20 минут спустя американцы решили повторить вылазку, на этот раз двумя взводами. Я, сидя в церкви, следил за их передвижением по сообщениям других радистов-наблюдателей, но тут нас решили перебросить на отражение атаки наседавших на нас американцев.

Перейдя улицу, мы вошли в фермерский дом, окнами выходивший на последние дома деревни. Щелкали выстрелы, пули с визгом рикошетировали от сложенных из дикого камня стен. Подойдя к окну, я осторожно выглянул.

— Ну, и что мы имеем? — осведомился Бом.

— Американцы у круглого сарая и амбаров, — ответил я.

— Сколько их?

— Человек пятьдесят. Может, шестьдесят.

— Тяжелые вооружения есть?

— Пока не видно.

Бойцы нашего взвода тоже прильнули к окнам с оружием на изготовку. Прицелившись, мы дали по противнику парочку залпов. В ответ ударил станковый пулемет, пули хлестнули по каменной стене дома.

Человек 20 американцев пробрались к круглому сараю и с двух сторон оказались под нашим обстрелом. Мы легко держали их под обстрелом из-за своего господствующего положения. Противник ответного огня не открывал, но и не отходил. Видимо, стреляли они только по команде своего офицера.

— Они не знают, как быть! — крикнул Райе. — Растерялись!

Я посмотрел на лес позади американцев и увидел, как один их солдат, отчаянно жестикулируя, что-то кричит офицеру, укрывавшемуся за круглым сараем.

— Нет, они и правда растерялись! — вырвалось у меня. И тут мне вспомнилось выражение герра генерала. «Так

что перестреляем их, как поросят в свинарнике, так-то, рядовой. Как поросят в свинарнике».

И вот, решив воспользоваться создавшейся ситуацией, мы стали отстреливать по одному вконец опешивших американцев.