Алина Политова - Серпантин

• Название: Серпантин
• Автор: Алина Политова
• Жанр: Современные любовные романы

---

конца.

Но Женька молчала. Некоторое время она внимательно смотрела на него, будто

изучая, а потом вдруг сказала такое, от чего Жорка утратил дар речи.

— Я знаю, что ты хочешь, — медленно произнесла она, — ты хочешь запудрить мне

мозги, потом притащить к себе домой, валяться со мной на кровати, совать мне

везде руки… А может, даже не только руки? Ты же корчишь из себя взрослого,

значит ты попробовал бы даже уломать меня, чтобы я разрешила…

Усилием воли он заставил себя говорить:

— Женя, нет…

— Да, не ври. Я же чувствую, меня не обманешь так просто, не думай, что я глупая

дурочка, которой можно наплести сказочек и она поверит. Но дело не в этом. Мне

не обязательно ничего рассказывать. Я хочу тебе кое-что предложить. Сейчас мы

идем ко мне, я разрешаю тебе делать со мной все что захочешь. Все, понимаешь? Но

ты должен пообещать мне, что после этого оставишь меня в покое и никогда больше

не подойдешь. Ну что, Гер, ты согласен?

Он только ошарашено хлопал глазами и теперь-то уж точно не мог произнести ни

звука. События развивались так стремительно, что просто не укладывались в

голове.

— Ну все понятно. Идем. — деловито заключила она. — Можешь даже взять мой

портфель.

С этими словами она бросила портфель ему на колени и быстро зашагала к подъезду.

Жорка помедлил пару секунд, потом поднялся, взял вещи и побрел следом.

Они вошли в дом, молча поднялись по лестнице, Женя открыла ключом дверь,

пропустила его и зашла сама.

— Не бойся, дома нет никого. Папа на работе, сестра уже в школу ушла, у нее

нулевая физра сегодня.

— А мама?

— Мама умерла. Давно уже, когда я только родилась. Ладно, быстрее разувайся и

пошли в спальню.

Женя нырнула в какую-то дверь и оставила его одного. Жорка снял куртку и

ботинки. Осмотрелся. Да, квартирка была на уровне. Конечно, не такая шикарная

как у него, но далеко не средний класс. Вероятно папаша Женькин знал, где деньги

взять. Георгий удивился. Почему-то ему казалось, что Женя должна жить в

стандартной однокомнатной халупе с бледно-зелеными выцветшими обоями на стенах и

допотопной обшарпанной мебелью.

Он прошел в комнату, которая оказалась спальней. У стены стояла большая

двуспальная кровать, почти какая же как у его родителей, покрытая голубым

пушистым пледом. У окна журнальный столик с вазой апельсинов и два глубокий

кресла.

Женя, скрестив по-турецки ноги, сидела в одном из них и выжидающе таращилась на

Жорку.

Так и не дождавшись приглашения, он прошел и сел в соседнее кресло.

Это спальня отца, — объяснила она, — тебе нравятся большие кровати? Когда отец

приводит какую-нибудь свою любовницу, он с ней спит на этой кровати. Я подумала,

что раз я привела тебя, то мы тоже будем это делать на большой кровати.

Жорка понемногу приходил в себя. Ситуация казалась абсурдной, и как будет

правильнее повести себя, он еще не решил. В Женьке была какая-то ненормальность.

В ее словах, поведении. Возможно, происходящее было всего лишь шуткой,

розыгрышем, но для шутки все зашло слишком далеко и, судя по Женькиному настрою,

грозило зайти еще дальше.

— Почему ты назвала меня Гера? Мое полное имя Георгий, а Гера это кажется

Герман.

Она с усмешкой заглянула ему в глаза.

— Для Георгия ты еще не дорос, а Жорик звучит как-то глупо. А тебе что, не

нравится?

Он пожал плечами.

— Да нет, нормально. Жорик и правда смешно. Можешь называть меня Гера, если тебе

так нравится больше.

Женька нетерпеливо передернула плечиками. Общение явно не входило в ее планы и

даже раздражало.

— Слушай, давай быстрее начинать что-нибудь делать, мы же не болтать пришли

сюда. Мне хочется на математику хотя бы успеть, у меня и так тройка выходит.

— Жень, ты что, серьезно? — чуть слышно спросил он.

— Что мне нужно на математику?

— Нет, что ты хочешь, чтобы я это сделал с тобой…

— Не хочу, но ты же сказал, что отлипнешь от меня после этого.

— Я не говорил.

— Тогда зачем ты сюда пришел?

Он отвел глаза и беспомощно откинулся в кресле.

— Ты значит согласна на все, лишь бы я от тебя отстал.

— Как ты догадался?

— Но это неправильно.

— Слушай, я не пойму, ты что, испугался? Ты же строишь из себя вечно такого

блатного, а тут вдруг испугался? Никогда не пробовал, да?

— Пробовал, но какая разница, я же не об этом.

— Да?! — похоже, она была по-настоящему удивлена. Даже подалась вперед. — Врешь!

— Нет, не вру. Но у той девчонки это уже было до меня много раз. А что с тобой

делать, я не знаю. Я читал, что это больно для девчонок в первый раз. Мне что-то

не хочется тебе делать больно.

И тут она рассмеялась. Глядя на него в упор, издевательски рассмеялась. А потом

вдруг замолчала и шепотом произнесла:

— Можешь не бояться.

Он медленно повернулся к ней и с недоверием покачал головой.

— Но… тебе же только двенадцать лет.

— Ну и что. Тебе тоже.

Ее глаза всматривались в него пристально, как два зеленых огонька. И в них не

было ничего детского. И глядя в эти глаза, Жорка начал говорить то, что никогда

не произнес бы осознанно, но что рождалось где-то глубоко-глубоко внутри и

настойчиво требовало выхода:

— Я думал, что хочу это сделать. Тогда в раздевалке, я подумал, что тебя легко

можно уломать на что угодно. Но… теперь я не хочу. Наверное я просто люблю тебя,

понимаешь? И я не хочу, чтобы ты меня ненавидела. Если хочешь, я вообще никогда

до тебя пальцем не дотронусь.

— Но… тогда что тебе нужно от меня? — в ее глазах впервые за все время мелькнуло

что-то человеческое. Мелькнуло и тут же исчезло.

— Я не знаю. — Честно ответил он.

— Тогда слушай, что я скажу. Я все равно буду тебя всегда ненавидеть. Ты ничего

не добьешься, ничего. Но раз мы сейчас здесь, то можешь сделать то, о чем мы

договаривались. А потом оставь меня в покое. Это будет по-честному, ведь ты не

виноват, что не можешь мне понравиться. Так что решай быстрее. Или сейчас, или

вообще никогда.

Она ждала. Он молчал. И ждал, когда к нему вернется способность здраво

размышлять. Требовалось какое-то время, чтобы все понять, осмыслить, нащупать

хоть какую-то логику в словах этой девочки и принять верное решение. В первом

порыве он хотел поступить как настоящий книжный герой — встать и гордо

удалиться, сказав напоследок что-нибудь трагическое, но это значило, что снова

потекут томительные дни неизвестности. И может быть у него никогда и не будет

больше такого шанса как сейчас. Не лучше ли взять что дают и не остаться по

крайней мере в дураках. К тому же это лишний час наедине с ней. Он просто

физически не мог заставить себя уйти из этой квартиры, где каждая вещь хранила

тепло ее прикосновений, воздух был пропитан каким-то дразнящим сладким ароматом.

Тем самым, который он вдохнул, уткнувшись лицом в ее волосы. Там, в подвале.

Герка встал, подошел к девочке и осторожно взял ее за руку. Женя послушно

перешла к кровати, и они сели на краешек.

— Что дальше? — спросил он.

— Ты должен знать. Ты же у нас взрослый. — Ее голос звучал безжизненно и Герка

как никогда ощутил разделявшую их пропасть.

— Жень, если ты не хочешь…

— Хочу! — ожесточенно выкрикнула она, но тут же спохватилась и уже спокойнее

добавила: — По крайней мере мне интересно. Что ты будешь делать.

Он вздохнул. Разговаривать с ней было бесполезно, разве что нарваться на

очередное оскорбление. Может быть есть другой способ заставить ее оттаять…

Герка притянул ее за руку к себе и попытался поцеловать. По крайней мере она не

сопротивлялась. Секунд пять добросовестно терпела, а потом резко отстранилась и,

удивленно, совершенно по-детски спросила:

— Это так… правильно?

— Что? — растерялся Герка.

— Что нужно засовывать язык когда целуешься?

— Тебе так не нравится?

— Не знаю… я не знала, что нужно так делать.

— А как ты знала?

— Никак. Я еще не целовалась.

— Но ты же сказала… ты что, обманывала?

— Нет, просто я не целовалась. Ты скажи что нужно делать.

Герка мысленно поблагодарил Пронину за ее уроки. Наконец-то он почувствовал себя

увереннее. Взял Женьку за плечи и улыбнулся.

— Просто повторяй за мной, хорошо?

— Но мы же не можем одновременно совать друг другу языки в рот.

— Обещаю, что не буду больше совать тебе в рот язык.

Он снова приник к ее губам, но теперь уже совсем иначе. Осторожно, будто изучая,

чутко прислушиваясь к ее ощущениям и благодарно ловя ее маленький острый язычок.