Александр Маркьянов - Ген Человечности - 1

• Название: Ген Человечности - 1
• Автор: Александр Маркьянов
• Жанр: Боевик

США, 2010 год. Преступные генетические эксперименты в военной лаборатории США выходят из-под контроля и искусственно созданный вирус вырывается на свободу. Зараженные этим вирусом перестают быть людьми, они хотят только одного — убивать. Главный герой — бывший офицер подразделения Дельта и его брат, один из ученых, стоявших у истоков этих экспериментов пытаются выжить и понять что происходит. Практически сразу они понимают, что все происходящее не случайно, что такой катастрофический масштаб эпидемия без посторонней помощи принять не могла. И начинается война, война за то чтобы выжить.

---

— Вы бы хоть сами для начала преставились, мадам — тоном скучающего джентльмена заявил я.

— Это Энджи Кортес — сказал шериф — из Лос-Анджелеса. Из ФБР. Не дает мне покоя…

— Славно… — пробормотал я — только ФБР нам здесь и не хватало. Здесь произошло какое то федеральное преступление,[12] мэм? Вы, кстати не родственница того самого Кортеса?[13]

— Это вас не касается, господа — фыркнула девица — представьтесь.

— Алекс Маршалл — усталым голосом сказал я — бывший офицер армии США. А это мой брат, Питер, доктор медицины.

— Очень мило — тем же тоном сказала Энджи — и что вам здесь надо?

— Меня пригласил хозяин этого кабинета, местный шериф. Вас же милая леди он, судя по всему, не приглашал…

— Энджи родом отсюда — сказал шериф — из нашего городка.

— Ладно — решительно сказал я — прежде всего, давайте решим, что делать с одержимыми. Иначе, пока мы тут ведем беседы на отвлеченные темы, они могут вырваться и перебить получастка, а потом и полгорода. Я настаиваю на том, чтобы немедленно расстрелять их.

И в следующую секунду мне в лицо глянул ствол пистолета Kahr калибра.40.

— На пол! Медленно положи оружие! Лечь на пол, стреляю… Дура…

Брат пошевелился у двери, Энджи резко развернулась всем корпусом с пистолетом в его сторону — и в следующую секунду я бросился вперед, как камень выпущенный из пращи. Энджи весила килограммов пятьдесят пять, поэтому в столкновении с сотней килограммов тренированных мышц ей пришлось туго. Уже через секунду я с силой припечатал ее к стене тесного кабинета, левой рукой перехватил ее запястье и с силой ударил об стену. Пистолет с металлическим стуком полетел на пол. Краем глаза я заметил, что брат хоть и сидит как сидел, но автомат Калашникова лежит у него на коленях так, что держит под прицелом весь кабинет, а палец лежит на спусковом крючке.

Но Энджи не сдавалась. Прижатая моим телом к стене (кстати, не сказать, что мне это было неприятно), она попыталась с силой ударить меня коленом в пах. Но я это предвидел и сместился влево, так что удар пришелся мне на бедро. В свою очередь я боднул ее головой, не со всей силы конечно, дама все-таки, но все же. Энджи глухо вскрикнула.

— Будешь себя хорошо вести? — прошипел я.

— Да пошел ты… — прошипела она, пытаясь дергаться Сильная…

— Как знаешь… — сказал я, еще сильней вжимая ее в стену.

— Ладно, пусти… — придушенно прошипела она.

Я отпустил Энджи, отметив, что ей стоило большого труда не упасть на пол, оглядевшись, пнул ногой по лежащему на полу пистолету, загоняя его в дальний угол. Устало сел в кресло, положив на колени винтовку.

— Пригласите полицейских, которые есть в этом здании, шериф. Желательно и мэра, если он еще жив. Мой брат расскажет вам много чего интересного…

— Почему мы должны вам верить? — поинтересовался мэр Сильверштайн, лысоватый толстяк лет пятидесяти.

— Не хотите — не верьте — спокойно сказал я — это дело ваше. Мне все равно надо ехать, я заплачу за гостеприимство вашего маленького городка и уеду отсюда. А вы останетесь. Времени у меня мало, господин мэр. Но я могу выделить немного времени на то, чтобы подготовить вас к жизни в новом мире. Совсем немного времени. Но это даст вам лишний шанс выжить. Итак?

Все молчали. То, что они услышали сейчас — правду о новом мире — было слишком ужасно и просто не укладывалось в голове. Одержимые. Расстрел заболевших на месте. Укрепление города, баррикады. Это были простые американцы, еще несколько дней назад возившие детей в школу, работавшие на лесопилке, платившие налоги. И вот теперь их окунули в ледяную купель ужаса и звериной жестокости. В кабинете висело тяжелое молчание.

— Что мы должны делать, сэр? — прервал шериф затянувшееся молчание. Назвав меня «сэр» как это было принято в армии, он признал мою роль командира.

— Идите за мной.

Цепочкой мы молча спустились со второго этажа на первый, а потом и в подвал, где были камеры. Как только включился свет, от камер донесся грохот и звериный, истошный рев.

Я забрал у Смита ружье, слегка сдвинул затвор, чтобы проверить есть ли патрон в патроннике, вернул затвор на место. Встал перед оцепеневшими людьми. Сейчас я должен был научить их правилам, которым сам научился пару часов назад. Научить правилам выживания в новом мире.

— Слушайте сюда! — уверенным голосом сказал я, хотя на душе было предельно хреново — если вы хотите выжить вы должны запомнить одно просто правило. Это — я показал стволом ружья на ближайшую камеру, где бесновался, стараясь вырваться на свободу одержимый, мужчина лет сорока в простой рабочей одежде — это не люди! Раньше они были людьми, а теперь — не люди! Они больны! И лекарства от этой болезни нет! Если они вырвутся на свободу — они убьют и заразят многих. Поэтому выход один — заболевших надо расстрелять! Если кто-то заболел и начал бросаться на людей — его надо немедленно расстрелять и сжечь. Иначе заболеете вы все! Каждый из вас, каждый у кого есть оружие должен быть готов к тому, чтобы расстрелять любого заболевшего, если он окажется рядом с вами и бросится на вас или на окружающих вас здоровых людей. Отец должен быть готовым убить заболевшего сына, сын — отца!

Лица стоявших в тесном подвальном помещении людей были белыми как мел…

— Иначе вы не выживете, мать вашу! — продолжил я — стоит только пожалеть кого то, и скоро все станут такими как они! Те, кто еще здоров, должны быть готовы защищать свою жизнь с оружием в руках! Поэтому урок первый — здесь шесть заболевших. Кто-нибудь из вас сомневается в том, что они больны?

Никто не сказал ни слова. Глядя на мечущихся в клетках одержимых, вопросов действительно не возникало.

— Поэтому сейчас мы их расстреляем!

Я пошел вдоль стены с ружьем на изготовку. В самой дальней клетке сидел мальчик, на вид лет двенадцати. Наверное, несколько дней назад он играл с друзьями на речке, гонял на велосипеде… Но это было в другой жизни и в другом мире. Сейчас же он с ненавистью, налитыми кровью глазами смотрел на меня, пытаясь зубами перегрызть прутья клетки. Даже на расстоянии был слышен скрип зубов по металлу прутьев.

Ружье оглушительно бухнуло в тесноте подвала, заряд дроби буквально разорвал грудную клетку одержимого, кровь брызнула на пол. Именно одержимого, ни детей, ни вообще людей здесь, в клетках не было. Мальчишка отлетел на середину камеры, но, несмотря на смертельное ранение, попытался встать. Я передернул затвор, дымящаяся гильза с металлическим стуком упала на пол. Я подошел к клетке ближе, просунул ствол ружья через прутья и выстрелил еще раз. Господи, прости нас за то, что мы делаем…

Сначала я не понял, откуда раздаются эти утробные звуки. Обернулся. Энджи стояла в углу на коленях, ее буквально выворачивало наизнанку. Белый как мел мэр прислонился к стене, чтобы не упасть.

— Теперь вы, шериф! — жестко сказал я, протягивая ему ружье.

Шериф, стараясь выглядеть невозмутимым, взял ружье, обернулся. Подошел к клетке, в которой сидела женщина лет тридцати.

— Осторожно!

Женщина бросилась вперед, с противным стуком ударившись о прутья клетки. Зарычала — эти звуки, рычание одержимого часто приходят ко мне во сне. Шериф, отшатнулся, ударившись спиной об бетон подвала.

— Стреляйте! — крикнул я.

Почти не целясь, шериф выстрелил, заряд дроби почти оторвал женщине ногу, но она продолжала с рычанием висеть на прутьях клетки, даже не замечая хлещущую из страшной раны на пол кровь.

— Еще!

Шериф передернул затвор и выстрелил снова, уже прицельно. На сей раз заряд дроби отбросил женщину на середину камеры, она несколько раз дернулась и замерла в луже крови.

— Теперь ты, Смит — я буквально вырвал ружье из рук шерифа и протянул Смиту.

— Нет, сэр… — попятился Смит, наткнувшись спиной на стену — я не могу! Не могу!!!

На него было страшно смотреть, казалось, он вот-вот упадет в обморок. Впрочем, к обмороку были близки все находящиеся в подвале. Адский запах крови и сгоревшего пороха, залитый кровью подвал, рычание и вой одержимых — наверное, страшнее бывает только в аду.

— Давай, твою мать! — заорал на него я, хлестко ударил по щеке, чтобы привести в чувство — если не они, то завтра — ты! Или твой ребенок! Давай, мать твою! Стреляй!

Смит взял ружье, раз за разом передергивая затвор, выпустил четыре дробовых заряда по камерам, убив одного одержимого и тяжело искалечив другого. Потом, выпустив из рук ружье, тяжело бухнулся на колени и страшно, с надрывом зарыдал…

Мы расстреляли всех. За время, что прошло с того страшного дня в подвале полицейского участка Седона всем нам пришлось расстрелять немало одержимых. И не только одержимых. Некоторых мы убили в бою. Некоторых — расстреляли вот так же, как зверей в клетках. Но из всех убитых я помню именно этих, помню того пацана, лежащего в луже крови на бетонном полу камеры.