Иван Козлов - В крымском подполье

• Название: В крымском подполье
• Автор: Иван Козлов
• Жанр: О войне

Книга воспоминаний Ивана Козлова — это малоизвестные материалы о его героической юности в крымском подполье в годы Великой Отечественной войны.

---

Записку капитана Костюка «Муся» передала мне.

На заседании горкома было решено: предпринять вооруженное нападение на лазарет, освободить и переправить наших офицеров в лес. Провести эту боевую операцию должна была диверсионная группа молодежи. За организационную подготовку отвечала «Муся».

Через Колю мы запросили капитана Костюка, в чем нуждаются военнопленные и нужно ли переслать им одежду и обувь.

Костюк отметил:

«Снимите часовых и перережьте проволочную решетку с внешней стороны окна, через которое мы должны бежать».

Когда все приготовления были закончены, «Муся» написала капитану Костюку:

«Будьте готовы 25 января в семь часов вечера. Условный знак: троекратный стук во второе от угла в переулке окно. Хорошо проработайте список уходящих. Берегитесь провокации. Обязательно захватите с собой Колю Петрова».

Для точности в записке был нарисован одноэтажный дом лазарета с пятью окнами, выходящими в переулок, и на втором окне от утла поставлен крест.

25 января был вторник. Передачи в лазарете разрешались по средам и субботам. Следовательно, записку «Муси» нужно было во что бы то ни стало передать капитану Костюку в субботу 21 января.

В субботу «Мать» со своими подпольщиками опять отправилась в лазарет. Немцы были страшно обозлены побегом Гвасалия. Они подозревали, что дело не обошлось без помощи какой-нибудь «русской фрау». Вход родственников во двор разрешался теперь только по очереди, а передача продуктов пленным из рук в руки запрещалась.

Записку для капитана Костюка «Мать» вложила в пирог с повидлом. Пирог был нарочно плохо испечен, верхняя корка сползла, повидло размазалось, пирог выглядел неаппетитно и не мог прельстить немцев. У «Матери» были еще судки с супом и кашей.

Когда начали впускать во двор, с «Матерью» вошла одна ее помощница.

— Позовите Колю, — попросила охранника «Мать». — Скажите, тетка пришла.

— Нельзя, запрещено.

— Ну что вы! Он же маленький, комендант разрешает мне с ним видеться, — настаивала «Мать».

Она сунула охраннику взятку. Тот позвал Колю.

— Что у вас, тетенька? — прибежал к «Матери» Коля.

«Мать» начала говорить ему. Охранник стоял рядом и торопил: «Кончайте разговор!» «Мать» униженно просила у него разрешения передать мальчику пирог. Немец взял пирог и начал осматривать его со всех сторон, а корка с пирога все сползает и сползает… «Мать» стояла ни жива ни мертва.

Наконец немец отдал пирог Коле, а «Мать» передала мальчику судки с пищей. Но как предупредить Колю, что в пироге записка?

Выручила помощница. Она затеяла с немцем какой-то спор, немец сердился, ругался, и «Мать» успела шепнуть:

— В пироге записка. Принеси ответ.

Коля убежал и скоро вернулся с пустой посудой.

— А ответ? — спросила «Мать».

— Какой?

— На записку в пироге.

Оказалось, Коля не расслышал предупреждения «тетеньки» и передал пирог тяжело раненому военнопленному, не участвовавшему в подготовке к побегу.

— Что ты наделал! Там же весь план! — испугалась «Мать».

Коля вернулся обратно в лазарет. Женщин стали выгонять со двора. Они не уходили, говорили, что получили не всю посуду. Коля долго не возвращался, и это ужасно волновало «Мать». Но вот он показался:

— Все в порядке, но не в семь, а в девять, — шепнул он «Матери». — В девять. Раньше нельзя.

Накануне побега «Мать» страшно беспокоилась. Что, если пленные не смогут уйти? Что, если они обнаружили провокатора и не могут дать знать об этом? Ей представилось: патрули сняты, ребята трижды стучат в окно, из окна выскакивают вооруженные немцы, ребята схвачены…

«Мать» решила во что бы то ни стало еще раз повидать Колю. Во вторник утром она пошла в лазарет и начала упрашивать часового вызвать мальчика.

— Никогда в жизни я так хорошо не врала, как в тот раз, — рассказывала она потом. — Я, дескать, эвакуируюсь в Румынию, хочу с племянником попрощаться…

«Мать» плакала самым искренним образом. Патруль несколько раз отказывал, но, наконец, махнув рукой, вызвал дежурного. Перед немцем «Мать» тоже униженно кланялась и плакала. Тот согласился доложить коменданту. Спустя некоторое время к «Матери» подбежал испуганный Коля:

— Тетенька, вы уезжаете, а как же мы?

«Мать» с плачем обняла его. Целует и шепчет:

— Я не уезжаю, я пришла узнать, все ли благополучно.

— Все хорошо, все готово, ждем в девять! — обрадовался Коля.

— Скорее уходите! Комендант не разрешил, мальчик прибежал самовольно, — подойдя к ним, сердито сказал дежурный.

Оказалось, комендант действительно не разрешил Коле выйти на свидание, но, услышав разговор дежурного, Коля испугался: вдруг что-нибудь случилось? И он выбежал к воротам.

На прощание «Мать» обняла Колю и прошептала:

— Колечка, ты увидишь родную землю, родных людей. Скажи им, как мы тоскуем, здесь, как ждем…

Коля не выдержал, заплакал. Стоят и плачут оба. Насилу патруль развел их. Когда «Мать» уходила, часовой-доброволец вдруг ни с того ни с сего сказал:

— Думаете, мне эта форма не опротивела?

Что он думал и о чем догадывался, неизвестно.

25-го днем «Муся» доложила мне, что к побегу все подготовлено. Она передала «Косте» план лазарета, и они подробно обо всем договорились.

С наступлением темноты в домике Маргариты Александровны Ериговой собрались «Костя», Вася Бабий, Владимир Ланский, Борис Еригов и Вова Енджияк. На операцию они должны были итти под видом патруля, в немецкой форме, с автоматами. Ночной пароль узнали через Алтухова, работавшего в полиции.

Лазарет находился недалеко от дома Ериговых. В двадцать часов сорок пять минут ребята вышли и через десять минут уже подходили к лазарету. Ланский и Еригов спрятались. В случае провала они должны были прикрывать отход. «Костя», Бабий и Енджняк отправились дальше.

— Пароль? — спросил часовой.

— «Париж», — ответил Бабий.

Встретил второй пост:

— Пароль?

— «Париж».

Они миновали посты, не вызвав никаких подозрений, и уже подошли к условленному второму окну в переулке, где патрулировали два солдата. Их нужно было убрать.

— Пароль?

— «Париж». — «Костя» направил в глаза солдата электрический фонарь.

Часовые не успели вымолвить ни слова, как на них наставили пистолеты. Один солдат хотел бежать, но Енджияк ударил его пистолетом по голове и оглушил. Ребята быстро обезоружили патруль, тряпками заткнули немцам рты и прикрутили назад руки. Енджияк и Бабий повели часовых в соседний сад.

«Костя» подал условный знак и, получив ответный сигнал, быстро перерезал ножницами колючую проволоку на окне.

Окно открылось. Первым показался капитан Костюк, но тут же скрылся: он ожидал партизан, а увидел «немцев» в касках.

— Свои, не бойтесь! — прошептал в окно «Костя» и повторил пароль.

Капитан Костюк, за ним семь человек, в том числе и Коля Петров один за другим бесшумно выскочили на улицу.

Диверсанты вывели советских офицеров в сад, построили их попарно и, прихватив часовых, повели всех за город якобы на расстрел. Пленных солдат предупредили, что их убьют при малейшей попытке поднять шум.

За городом в противотанковом рву уже ждал «Павлик». «Костя», Еригов и Ланский вместе с «Павликом» отправились в лес сдать в штаб освобожденных из лазарета военнопленных и немцев, захваченных в плен, а Вася Бабий и Енджияк вернулись в город.

Утром ко мне прибежала Ольга Шевченко.

По ее лицу я сразу понял, что она пришла с приятной вестью.

— Вы ничего не знаете? — она лукаво поглядела на меня.

— Нет.

— Партизаны напали на лазарет и освободили военнопленных. Сегодня ночью к нам во двор приехали два грузовика с румынами и татарами. Мы всю ночь не спали, но не знали, в чем дело. Утром я зашла к Мирке, встретила у нее Линдера. Спрашиваю: «Что за шум ночью был?» А Линдер пьян и зол, как собака. Часов в двенадцать ночи его вызвал комендант и сказал, что партизаны пробрались в город, напали на лазарет и увели несколько военнопленных. Он приказал Линдеру немедленно организовать погоню. Но Линдер побоялся выезжать ночью за город. Он загнал грузовики с солдатами к нам во двор, а сам с двумя офицерами всю ночь пьянствовал.

Когда Линдер рассказал мне это, я спросила с удивлением: «Откуда же партизаны? Вы же всех их уничтожили!» А он посмотрел на меня, как на дуру, и покачал головой: «Какая вы наивная! Это только для пропаганды пишут».

* * *

В тот же день вечером, 26 января, Вася Бабий, Вова Енджияк, Алтухов и Анатолий Басс собрались в доме Маргариты Александровны Ериговой. Они готовились ко второй, более мощной диверсии. Для этой операции Бабий получил десять магнитных мин и тол. Все диверсанты были вооружены автоматами. Василий Алтухов, как обычно, сообщил Бабию ночной пароль.