Марк Фрост - Список семи

• Название: Список семи
• Автор: Марк Фрост
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13095-0

Главным героем романа является никто иной, как Конан Дойл, создатель великого сыщика Шерлока Холмса. После того, как писатель отдает в издательство роман „Темное Братство“, ему начинает казаться, что за ним кто-то следит. Все объясняет новый друг Конан Доила Джек Спаркс. Оказывается, писатель многое угадал в своем романе – Темное Братство действительно существует и вынашивает кровавые планы всемирной бойни и воцарения Зла на Земле. Во главе Братства стоит родной брат Джека Александр, продавший душу Князю Тьмы…

---

С трудом двигаясь по скользкому полу, Дойл добрался до спальни. Открывая дверь, он чуть не упал, так как верхний край двери загнулся, как уголок замусоленной страницы. Обнаружив, что жидкость проникла в спальню всего на несколько дюймов, Дойл облегченно вздохнул: все предметы здесь остались нетронутыми.

– Слава богу, – пробормотал Дойл, доставая из кладовки саквояж. Он положил в него смену белья, бритвенные принадлежности, коробку с патронами, которую хранил на верхней полке шкафа, а также полуразвалившуюся книжку без обложки и стал пробираться через гостиную, похожую теперь на декорацию из страшной сказки. За дверью послышались робкие, шаркающие шаги. Через дыру от выломанной дверной ручки Дойл увидел, что возле лестницы стоит его соседка Петрович, сложив руки на впалой груди.

– Миссис Петрович, что здесь произошло? – спросил Дойл, выходя из квартиры.

– Доктор, слава богу, это вы, – едва слышно проговорила женщина, цепляясь за рукав Дойла.

– Кто здесь был? Вы слышали что-нибудь?

Петрович выразительно закивала головой. Дойл не имел представления о том, насколько Петрович владела английским, но теперь он понял, что ее познания весьма невелики.

– Большой, большой, – сказала она. – Поезд.

– Звук, похожий на гудок паровоза? – попытался уточнить Дойл.

Петрович кивнула и постаралась воспроизвести звук, помогая себе размашистыми жестами. Опять она пила сливянку, сообразил Дойл. И результат налицо… Отвернувшись от соседки, он увидел вторую женщину, стоявшую у лестницы, ту самую, которая промелькнула в окне. Невысокая плотная особа пронзительно смотрела на Дойла. Что-то в ее облике показалось Дойл у знакомым.

– Дорогая миссис Петрович, что вы видели?

Глаза Петрович округлились от ужаса, она размахивала руками, рисуя очертания какой-то большой фигуры.

– Большой? Очень большой? – допытывался Дойл. – Это был мужчина, да?

Петрович отрицательно покачала головой.

– Черный, – сказала она. – Просто черный.

– Миссис Петрович, прошу вас: идите в свою комнату и не выходите оттуда до самого утра. Вы поняли?

Она утвердительно кивнула, а когда Дойл собрался уходить, потянула его за рукав, указывая на женщину.

– Мой друг…

– Я познакомлюсь с вашей подругой в другой раз. Сделайте, как я прошу вас, миссис Петрович. Пожалуйста, – сказал он, мягко отстраняясь. – А сейчас мне пора идти.

– Нет, доктор, нет… она… – забормотала Петрович.

– Вам необходимо отдохнуть, – сказал Дойл. – Пропустите стаканчик-другой и ложитесь спать. Спокойной ночи. Вы молодец, миссис Петрович.

С этими словами он поспешил к выходу.

* * *

Дойл шел по самым освещенным улицам, где, несмотря на поздний час, было довольно многолюдно. Но, вопреки его опасениям, никто не пытался подойти и остановить его. Дойл не почувствовал и никакого подозрительного взгляда, хотя повсюду ему мерещились сотни горящих злобой глаз.

Остаток ночи он провел в госпитале Святого Варфоломея, где его хорошо знали. Дойл устроился на узкой больничной койке в комнате для дежурных врачей; их было не меньше десятка, так что ни о каком уединении говорить не приходилось. Боясь показаться смешным, Дойл даже не заикнулся о том, что с ним произошло, не делая исключения даже для ближайших коллег.

С наступлением дня события прошедшей ночи представлялись ему несколько в ином свете. "Всему, что произошло на сеансе, должно быть какое-то разумное объяснение, – подумал Дойл. – Но этих мерзавцев я еще не раскусил. Стоп! Не стоит торопиться с выводами. Безусловно, я был в возбужденном состоянии, и теперь организму требуется отдых, это его естественная реакция. Но это не значит, будто я безоговорочно принимаю все, о чем говорил Сэкер. Бесспорно, что вчера вечером я перешел невидимую границу, и теперь отступление невозможно. Следовательно, Сэкер прав, нужно действовать, нужно атаковать".

Выйдя во двор госпиталя и вдохнув в себя прохладный утренний воздух, Дойл почувствовал, что страх и растерянность постепенно исчезают. При воспоминании о зверском убийстве леди Николсон и ее брата его охватила ярость. Вновь лицо несчастной женщины возникло перед глазами. Ее умоляющий взгляд словно просил о помощи. "А я едва унес оттуда ноги… Этого я так не оставлю", – поклялся себе Дойл.

И, несмотря на предостережение Сэкера, Дойл прямо из госпиталя направился в Скотленд-Ярд.

* * *

Час спустя вместе с инспектором Клодом Лебу Дойл стоял перед домом 13 по Чешир-стрит. Неяркий утренний свет не прибавил дому сколько-нибудь привлекательности, скорее наоборот, подчеркнул безликость и убожество этого строения.

– Так вы говорите, это произошло здесь? – спросил Лебу.

Дойл утвердительно кивнул. Он не стал выкладывать своему другу все детали того, что происходило во время сеанса, но слово "убийство" прозвучало в его рассказе весьма определенно. Показав инспектору письмо леди Николсон, Дойл решил пока не рассказывать ни о "серых капюшонах", ни о явившемся духе, ни о голубой нитке, которой был зашит рот мертвеца. Он также ни словом не обмолвился о профессоре Армонде Сэкере.

Инспектор Лебу – здоровяк с пышными рыжими усами, за которыми он тщательнейшим образом ухаживал и которые делали его совершенно неотразимым, – поднялся по ступеням и постучал в дверь.

Дойл познакомился с ним на флоте, в бытность свою судовым врачом. Целый год он бороздил моря и океаны на борту небольшой военной шхуны, заходившей в Марокко и другие южные порты. К удивлению многих, странная дружба Дойла и Лебу крепла день ото дня. Лебу, служивший на флоте простым матросом, был на пятнадцать лет старше Дойла. Человек он был весьма сдержанный, и те остряки, которым иногда приходило в голову подшутить над ним, ни разу не видели его вспылившим. Дойл и Лебу, частенько коротая время за картами и валяясь в гамаках на носу шхуны, вели ленивый разговор под жарким тропическим солнцем. Мало-помалу Дойл пришел к выводу, что за внешней сдержанностью Лебу скрывались чувствительное сердце и твердый характер. Лебу не интересовало то, что выходило за рамки реальной жизни, но именно этим он и гордился, считая разные фантазии занятием пустым и никчемным. Эти качества характера привели Лебу после службы на флоте прямехонько в лондонскую полицию. Он быстро продвигался по служебной лестнице и в настоящее время занимал пост инспектора.

Дверь открыла низенькая рыжеволосая ирландка, которую накануне вечером Дойл не видел.

– Что угодно?

– Скотленд-Ярд, мисс. Нам бы хотелось кое-что здесь осмотреть.

– А что тут осматривать?

Наклонившись к женщине, Лебу внушительно произнес:

– Приключилась большая беда, мисс.

– Меня это не касается, знаете ли. Я тут в гостях у матери, – произнесла она, посторонившись и пропустив мужчин внутрь. – Моя мать наверху, больная, уже несколько недель не встает с постели. Она-то уж здесь ни при чем…

– Ваша мать здесь квартирует? – спросил Лебу.

– Да.

– А кто живет внизу? – поинтересовался Лебу, останавливаясь у той самой двери справа, где накануне Дойла встретил мальчишка-эпилептик.

– Откуда мне знать? Кто-то нездешний, так мне представляется. Он редко сюда наведывается. Вроде меня. Признаюсь, я прихожу сюда только из-за матери.

Дойл сделал знак Лебу. Слово "нездешний" вполне соответствовало Черному человеку, которого он принял за иностранца. Инспектор постучал в дверь.

– Вы знаете, как зовут этого господина? – спросил он.

– Увы, сэр, не знаю.

– А вчера вечером вы были здесь?

– Нет, сэр, – ответила женщина. – Я была у себя. На Чипсайде.

Войдя в комнату, Дойл заметил, что странная стеклянная чаша исчезла со стола. Судя по застывшим каплям воска на полу, свечу тоже вынесли из комнаты. Лебу прошел в гостиную.

– Так это происходило здесь, Артур? – обратился Лебу к Дойлу.

– Да, – ответил Дойл. – Это случилось здесь…

И он направился в комнату с раздвижными дверями. Комната показалась Дойлу совсем другой, не такой, как вчера. Она была тесной, пыльной, забитой старой вычурной мебелью. Круглый стол, ширмы и занавеси на окнах отсутствовали. Потолок нависал прямо над головой.

– Что-то не то, – пробормотал Дойл, проходя вглубь комнаты.

– Стало быть, с этим жильцом случилось несчастье? – поинтересовалась женщина.

– Идите к себе, – приказал Лебу. – Если потребуется, мы вас пригласим. – И он захлопнул дверь.

– Они напихали сюда мебель из других комнат. Здесь было почти пусто, – сказал Дойл.

– Убийство произошло здесь? – спросил Лебу.

Дойл подошел к тому месту, где накануне стоял стол. Там, где упала леди Николсон, громоздилось тяжелое неуклюжее кресло.

– Да, это случилось здесь, – сказал Дойл, опустившись на колено. – Но ковра не было.

Отодвинув кресло, он увидел, что вмятина от его ножки глубокая и забита пылью. Вместе с Лебу они приподняли кресло и завернули ковер. Ожидаемых пятен крови на полу не было. Он был натертым и гладким.