Цеханович Геннадьевич - "Умирать страшно лишь однажды"

• Название: "Умирать страшно лишь однажды"
• Автор: Цеханович Геннадьевич
• Жанр: Современная проза

---

– Что там у них произошло, товарищ подполковник? – Я зашёл в ячейку командира.

Командир вскинулся над картой и зло взглянул на меня. Видно было, что ему хотелось резко ответить мне, но он сдержался. Помолчал и я уже хотел уходить, понимая что ему не до меня, как услышал: – Начали они движение, как в середине квартала наткнулись на ДЗОТ, тот по ним в упор врезал, а потом другие боевики подключились. Наши откатились, потеряв одного человека убитым и три человека ранеными. Сейчас будут обходить квартал, чтобы оставить боевиков в тылу. Ими займётся второй взвод роты.

Не успел я дойти до своей ячейки, как вновь вспыхнула сильная стрельба, которая продолжалась тридцать минут. Когда она затихла, пришёл доклад: первая рота при обходе квартала наткнулась на новые позиции боевиков. В ходе боя рота потеряла ещё троих солдат убитыми и четыре было ранено. Одного убитого сумели вынести, двоих нет. Сейчас рота откатилась на прежние позиции. После такого доклада, командир полка вынужден был отдать приказ разведывательной роте уйти из школы и как только пришёл доклад, что рота сумела отойти благополучно на завод, я начал первым дивизионом просто "ровнять" кварталы частного сектора и наверно сровнял бы квартал с землёй, но с огневой позиции дивизиона пришёл доклад – снарядов осталось только 2БК, что то около двух тысяч снарядов.

…Не дожидаясь темноты, я отпросился у командира полка и помчался на огневые позиции. В кунге сидел над картой Пиратов и когда я вошёл, он с виноватым видом поздоровался. Поздоровавшись, я прошёл во внутрь и по хозяйски расположился за столом.

– Водки нальёшь, Анатолий Ильич? Или вы тут в одиночку квасите?

Пиратов не ожидая такого начала тяжёлого разговора засуетился: – Да, конечно, Борис Геннадьевич. Ни каких проблем – сейчас организую.

– Заодно и Язева давай сюда.

Через пять минут стол был накрыт и мы теперь ожидали только начальника штаба, а когда он зашёл я скомандовал: – Давай, Анатолий Ильич, наливай.

Пиратов налил мне в кружку и поставил бутылку на стол.

– А себе и Язеву, чего не льёшь?

– Не…, вы выпивайте мы не будем и начинайте нас чехвостить.

– А…, чувствуете вину, – удовлетворённо протянул я и с удовольствием выпил жгучую жидкость. Медленно и со вкусом закусил, разглядывая виновато выглядевших офицеров.

– Ну, Пиратов, докладывай – почему два раза подряд накрыли первую роту? Причём во второй раз я приказывал увеличить дальность на триста метров.

– Пусть Язев докладывает, он разбирался во всём.

– А причём тут Язев? Ты командир дивизиона и с тебя в первую очередь спрос, до Язева очередь тоже дойдёт.

– Ну…, – протянул нерешительно Пиратов, – мы проверили установки на орудиях и всё было нормально…

Командир дивизиона хотел продолжить и дальше своё оправдание, но я его прервал.

– Анатолий Ильич, мне всё ясно: сейчас ты мне с Язевым лапшу активно начнёте вешать на уши, а я не хочу её даже слышать. В, принципе, мне и не интересна причина такого огня. Я её и так знаю. Да, да. Не делайте таких удивлённых лиц.

Парни, я вроде бы неплохой по жизни мужик, считаюсь хорошим командиром. Как начальник артиллерии не вмешиваюсь в жизнь дивизионов, хотя мог и клевать вас по мелочам, но обратите внимание я ведь не лезу в дивизионы…. Считаю, что в артиллерии полка, среди офицеров, нет дураков-артиллеристов – каждый на своём месте. Всё могу понять и всё могу простить. Но в жизни я придерживаюсь определённого правила по отношению к подчинённым – будь он солдатом или офицером.

– Ну, первый раз залетел, ну так случилось – могу понять и простить.

– Ну, второй раз произошло – тоже могу понять: всякое в жизни случается.

– Третий раз прокол. Тоже могу понять, может даже пошучу, типа – бог любит троицу.

– Но в четвёртый раз – это уже система. С этим подчинённым надо обращаться по другому. С ним бесполезно разговаривать – его можно только ломать.

В продолжении своей мысли расскажу одну быль, которая произошла на самом деле в Великую Отечественную войну с одним артиллеристом. Блокадный Ленинград. Командиру артиллерийской батареи 76 мм пушек, приказали переместиться на другие огневые позиции. Командир батареи знал что, например в три часа ночи, разводятся на Неве мосты. Он всё сделал нормально, но опоздал к разводу мостов на три минуты и с опозданием занял огневые позиции. Но к этому времени немцы на этом направлении провели атаку и продвинулись вперёд на шестьсот метров. Командира батареи арестовали и через сутки расстреляли. Посчитав, что если бы командир батареи не опоздал, то немцы не сумели бы продвинуться вперёд. Вот так, товарищ Пиратов.

Сегодня первая рота в бою потеряла четыре солдата убитыми и семь ранеными, задача поставленная командованием выполнена не была. Если бы всё это происходило во время Отечественной войны, то с тобой командир дивизиона сейчас бы беседовали НКВДисты. Вот как оно получается, что начальник штаба, своей работой подставил бы командира дивизиона. Во как оно может быть связано….

– Товарищ подполковник, я не хочу быть начальником штаба дивизиона, – неожиданно выкрикнул Язев.

– А тебя и спрашивать, товарищ капитан, никто не будет – хочешь ты или не хочешь. Я, как твой начальник, да и командование полка считают тебя подготовленным для того чтобы ты был начальником штаба дивизиона. И нечего при первой же неудаче крылышки опускать, а разбираться надо и делать выводы, чтобы впредь этого не допускать. Я сейчас стопашку ещё одну выпью и поеду к себе, а вы сидите и думайте…

В палатке, кроме оперативного дежурного и моего Ржанова, никого не было. Рассеянно выслушав доклад старпома, я задумался над сложившейся ситуацией. Но потом мысли сменили направления и я решил сходить в полковой медицинский пункт. Последнее время, несмотря на усталость, я очень плохо спал и в довершении очень здорово чесалось всё тело. С этим надо было что-то решать.

– Ну, что товарищ подполковник, всё типично: чешетесь от бельевых насекомых. Стирают в прачечных плохо и от этого страдают все. Удивительно, что у вас это проявилось только сейчас, но вот возьмите жидкость и в течении трёх дней обтирайте всё тело, – медик протянул мне пузырёк с прозрачной жидкостью и упаковку таблеток, – а это вам цитрамон. Перед тем как лечь спать, примите таблеточку и всё в порядке. Через три дня подходите – посмотрим, что получилось.

До совещания оставалось минут двадцать и я, нащупав в кармане таблетки, решил их принять сейчас – Какая разница? Приняв две таблетки и запив водой, я вновь углубился в донесения от дивизионов и миномётных батарей, но через несколько минут почувствовал сильную сонливость и вялость во всём теле. Если бы совещание начиналось минут через тридцать, я бы упал на кровать дежурного связиста и до совещания покемарил. Но палатку уже заполнили офицеры подразделений и я сильно потёр лицо ладонями, уселся напротив командира полка.

Спать хотелось неимоверно, глаза слипались и если бы у меня под рукой были бы спички, то наверно я бы сейчас и попробовал вставить в глаза спички. Усилием воли я прогонял сон и на каких-то тридцать-сорок секунд был в состоянии слушать командира полка, потом вновь проваливался в небытиё. Чёрт побери, что такое? Не пойму. Я вновь и вновь тёр лицо и сосредоточив внимание пытался слушать командира, но внимание через несколько секунд вновь рассеивалось и я опять "уходил в себя". Как добрался до кунга я уже не помнил и очень удивился, когда в четыре часа утра меня разбудил часовой: – Товарищ подполковник, вы просили разбудить, чтобы пойти на дежурство…

Часть шестая.

Февраль.

11 февраля 2000 года. 10.02. то есть вчера поехали на рекогносцировку. Погода была отлич-

15:00 ная, во всю светило солнце, предвещая приятную поездку. Но уже

через три километра выяснилось, что на КШМ командира полка отказали тормоза и что самое интересное механик-водитель сел за рычаги первый раз. Быстро обменялись мнениями и решили продолжить путь дальше, но осторожно. Проехали самое опасное место в Алхан-Кале – это крутой поворот и спуск к мосту. Водитель с блеском справился с управлением громоздкой машиной в этом сомнительном месте и уже после моста мы продолжили путь более спокойнее. Разрушенная окраина Алхан-Юрта обживалась: во всех дворах висело и сушилось на верёвках бельё. Развалины приводились в порядок, а кое где виднелась и свежая кладка кирпича. Около разрушенных домов из уцелевших сараев и времянок торчали трубы буржуек, многие из которых исторгали в чистый воздух дымки.

Достаточно быстро добрались до южного перекрёстка на Чечен-Аул, свернули вправо и помчались в сторону Старых Атагов. Если в первую войну, мы через пару километров сворачивали налево и ехали в сторону МТФ, то здесь мы поехали прямо и через несколько минут ехали по окраине населённого пункта. Справа тянулось ровное, чистое поле: не знаю почему, но я точно знал что для чеченцев это поле было святым местом, где они собирались то ли раз в год, то ли несколько раз в год. Слева тянулась и тянулась окраина Старых Атагов этого очередного "змеиного гнезда". Как это не странно, но разрушений почти и не было, а надо бы потрепать эту деревню. Что в первую войну, что сейчас Старые Атаги всегда были оплотом сопротивления и поддержки бандформирований и особо не скрывали этого. Вдоль заборов, у домов в привычной для чеченцев позе – на корточках сидели группы мужчин и провожали недобрыми взглядами нашу КШМэмку и две БМП разведчиков. Если мы были бы одни на дороге, то наверняка нас как минимум обстреляли, а то бы постарались и подбить. Но дорога вдоль деревни была забита техникой различных войсковых частей и поэтому любой инцидент на дороге был бы чреват нехорошими последствиями для деревни. Миновали последние дома деревни, дорога немного вильнула и приблизилась к крутому берегу реки Аргун и тут же впереди замаячили характерные очертания ресторана "Голубая устрица", с которым у меня были связаны определённые воспоминания. В первую войну я целый день простоял со своей батареей во дворе полуразрушенного ресторана. Между войнами ресторан был восстановлен и бойко работал, но во вторую войну ему опять не повезло и я с любопытством на ходу оглядел разбитые и исклёванные пулями стены здания. Но всё равно гляделся ресторан импозантно и уютный дворик, засаженный плакучими ивами продолжал манить любого путника зайти в ресторан.