Цеханович Геннадьевич - "Умирать страшно лишь однажды"

• Название: "Умирать страшно лишь однажды"
• Автор: Цеханович Геннадьевич
• Жанр: Современная проза

---

Командир танкового полка безнадёжно махнул рукой и отвернулся, чтобы мы не заметили предательски заблестевшие глаза.

Бой на окраине Дуба-Юрта постепенно затих, мы обговорили все вопросы и стали собираться обратно. Начальник артиллерии Николай пообещал передать мне все углы, все привязанные точки и шикарно сделанную панораму местности.

Бой закончился и на перекрёстке дорог толпы не было, лишь человек двадцать мужчин на корточках сидели вдоль забора, провожая нас недружелюбными взглядами. Здесь же у перекрёстка маячили и человек пятнадцать Карачаевские ОМОНовцы: ну точно вылитые духи – если где на "узкой тропке" встретишь пулю точно получит в лобешник и разбираться не будем. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени и мы уже в четыре часа дня въехали в узкие улочки Алхан-Калы, где нас ожидал неприятный сюрприз. По небольшому рынку перед разрушенным Домом Культуры слонялось до пятнадцати сильно выпивших контрактников, чуть дальше виднелось два "Урала", вокруг которых собрались человек двадцать молодых и крепких чеченцев, непринуждённо беседующих с такими же пьяными водителями. Контрактники покидали свои автоматы в кабинах автомобилей и бессмысленно бродили расхлюстанные между лотками не замечая как практически за каждым двигалось по два-три также крепких чеченцев. Да, опоздай мы минут на десять, и эти безмозглые контрабасы, вместе с автомобилями и оружием были бы захвачены в плен. Бронированные машины резко затормозили в центре рынка и с брони горохом посыпались разведчики, а командир взвода разведки поднявшись во весь рост на БМП дал длинную очередь из пулемёта над человеческим скопищем. Человеческая масса колыхнулось и чеченцы брызнули в разные стороны, скрываясь в улочки и переулки, а разведчики активно работая прикладами и ногами погнали это пьяное стадо контрактников к "Уралам", и через пять минут только сизые дымки от наших машин да выглядывающие головы чеченцев из улочек напоминали о произошедшем.

Наша колонна выскочила из селения и через километр остановилась за кладбищем. Опять пинками разведчики вытолкали контрабасов из машин и построили их в одну шеренгу. Швабу начал расспрашивать с какого они подразделения, как оказалось с третьего батальона, а пожилой контрактник стал возмущаться – чего мол, нельзя что ли съездить на рынок и купить себе что-нибудь….?

Красная пелена гнева и ненависти затмила мой взор: – Ублюдки, тупые твари. Они даже не понимают что сейчас им спасли как минимум здоровье. Ведь прежде чем обменять их бы избивали каждый день, требуя послать своим близким письмо с требованием собрать приличный выкуп. А так как это, блядь, нищета и убогость, то их бы просто грохнули…

Я коротко размахнулся и сильно ударил контрактника в челюсть, тот нелепо взмахнул руками и улетел в грязь. Второго я ударил в солнечное сплетение и он послушно согнулся, а потом медленно опустился на колени в грязную колею. Но я уже тряс третьего за грудки так сильно, что его голова моталась как у тряпичной куклы. Потеряв равновесие, я подскользнулся и вместе с солдатом упал на дорогу, что привело меня ещё в большее бешенство. Я вскочил и кинулся на шеренгу пьяных солдат и стал их молотить направо и налево, но мой гнев как то быстро улетучился и через полминуты я отошёл в сторону, брезгливо отряхивая руку от соплей и крови. Разведчики тоже, в свою очередь, слегка поколотили эту пьянь и по команде командира посадили контрактников в кузов и по приезду на КП полка всех их кинули в яму.

Вечером ко мне в кунг заявился печальный капитан Кунашев и стал жаловаться на то что он не может справиться с батареей. Я сидел, молча слушая эти стенания, а Кунашев принимая моё молчание за сочувствие всё больше и больше выворачивал свою душу. Честно говоря, никогда не лежала у меня душа к нему: ещё с того конфликта в ПТБ в Екатеринбурге. Будучи помощником командира третьего батальона по артиллерии, он тоже не блистал. Если помощники по артиллерии первого батальона принимали активное участие в боевых действиях батальона, то Кунашев никуда не лез и тихонечко жил в тени более активного Беляева. Как то сразу вспомнилось, что один раз я захотел поручить ему пристрелять ТЭЦ на его участке 240мм миномётами и уничтожить располагавшихся там боевиков, и как Кунашев тогда ловко увильнул от этого и мне пришлось безрезультатно долбить толстые стены ТЭЦ нашими слабыми снарядами, ну а выпить он был далеко не дурак. Мне надоело слушать капитана и я его прервал.

– Послушай, Слава, что я тебе скажу, а понравиться тебе это или не понравиться – мне всё равно. По моему мнению, мнению начальника артиллерии полка, одного Беляева было достаточно чтобы руководить огнём в батальоне. Ты же не обременял себя делами батареи и теперь, когда сильного Беляева нет – иди и командуй батареей. Ты теперь несёшь ответственность за неё вместе с командиром батальона – вот и иди к комбату и плачься ему. Шагом марш, товарищ капитан и утром мне доложите о принятых мерах.

Кунашев скорчил кислую рожу и недовольный моим решением ушёл из кунга. Напьётся наверно от обиды и не хрена делать не будет, ну ладно завтра я его ещё "сотрясу"

Накаркал. Утром 11.02. вдруг выясняется, что половина пьяных в яме с третьей миномётной батарее и автомобиль "Урал" тоже оттуда. Только я сплюнул от злости, как в ЦБУ заваливает хмурый Кунашев.

– Товарищ подполковник, разрешите доложить о ЧП в батарее.

– Если, товарищ капитан, о пьяном водителе и о его вояже в Алхан-Калу то я знаю.

– Нет, товарищ подполковник – хуже. Ночью два пьяных контрактника, рядовые Сулейманов и Гейнц, стали выяснять отношения друг с другом и Сулейманов выстрелил из автомата Гейнцу в ногу. Испугался содеянного и выстрелил себе в живот. Оба в тяжёлом состоянии: у одного простреляна голень с раздроблением кости, а Сулейманов не выживет.

Я махнул рукой: – Идите, Кунашев, и работайте. Не получается – идите к командиру батальона. А то совсем не солидно будет если приедет начальник артиллерии и будет опять всем бить рожи, а капитан чистенький в сторонке будет стоять. Иди, Слава….

В 9 часов стали строить полк, а в 11 часов прилетели члены комиссии и в течении получаса приняли полк, где надо расписались. После чего наградили ордена и медалями солдат, офицеров и прапорщиков из первого указа Президента и улетели. Целый день грузились и он прошёл в суматохе.

14 февраля 2000 года. С утра догрузились (12.02.) и начали вытягиваться в колонну. Погода

16:40 была мрачная и мерзкая. Хмурое небо, низкие тучи, хорошо хоть

дождь не идёт. И грязь, опять всё кругом размесили, даже не хочется слазить с брони. С горем пополам вытянулись и тронулись. 2 километра до выхода на асфальт у старого кладбища заняли часа полтора, потом всё пошло веселее. Миновали Алхан-Калу, проехали Алхан-Юрт и двинулись в сторону Чечен-Аула. Вот тут то и началась чехарда. В этот день, одновременно, несколько полков и отдельных частей меняли месторасположение и дорога была полностью забита военной техникой. В довершении всего, резко похолодало и мокрый асфальт покрылся тонкой плёнкой льда. Тут то и началось веселье. По широкой дороге, ведущей в Грозный, танки и БМП мотало по всей ширине дороги и пока встречных потоков не было, всё сводилось лишь к незначительным столкновениям бронированной техники. В основном это были удары в корму впереди идущей машины. Но вот выскочила колонна 15го полка, которая неслась нам навстречу на большой скорости. Внезапно впереди идущая машина резко затормозила – я как раз её миновал и с предостерегающими криками пехоты начала резко тормозить идущая следом БМП, за ней начали тормозить и другие бронированные машины, но гусеницы лишь царапали лёд на асфальте. Первое БМП сильно ударилось о стоящую машину и пехотинцы как камни из пращи полетели на землю. Следующее БМП точно также врезалось, в неё следующее и бойцы также повторяли полёт в неизвестность. В это время наша колонна стала тормозить и я отвлёкся, командуя своим механиком чтобы вовремя затормозить и не врезаться в командирскую КШМ, а потом стал энергично махать рукой разведчикам, требуя чтобы они своевременно тормозили. Обошлось без столкновения, наша колонна плавно остановилась и я снова посмотрел на столкнувшиеся БМП 15го полка. Там шла ругань между механиками-водителями а солдаты; перемазанные в грязи и окровавленные, также матерясь собирались у своих машин. У одного была сломана рука и он сидел на асфальте, обессилено прислонившись спиной к гусенице БМП, а вокруг него суетился санинструктор, разрезая рукав бушлата. Снова послышались крики, солдаты стали разбегаться в разные стороны от стоявших БМП, а на них с большой скоростью летел танк. Механик-водитель танка начал тормозить, но все его усилия были бесполезны. Танк начало крутить на дороге по какой-то бессмысленной траектории, благодаря которой он благополучно и улетел в поле, где и застрял, сев на днище. Механик дал газу и фонтаны грязи от бешено вращающихся гусениц высоко взлетели над пахотой, а танк грузно осел ещё больше на брюхо. Наша колонна медленно двинулась вперёд, а навстречу на большой скорости летели новые БМП и танки 15го полка. Все, солдаты и офицеры, кто сидел на броне махали им руками, кричали, пытаясь показать, что надо снижать скорость, но нас не понимали и продолжали нестись к недалёкой куче бронетехники, куда врезалось всё больше и больше машин. Дорога сделала плавный поворот и он скрыл от нас царящий на дороге бардак. Командир учёл горький урок и до поворота на Старые Атаги колонна шла на небольшой скорости и благополучно дошла до ресторана "Голубая устрица", где на поле стала выстраиваться в батальонные колонны, чтобы завтра с утра начать менять 160й танковый полк.