Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"

• Название: Комментарий к роману "Евгений Онегин"
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: Искусство-СПб / Набоковский фонд
• Жанр: Критика
• Год: 1998
• ISBN: 5-210-01490-8

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.

Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.

В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика». В книге представлено факсимильное воспроизведение прижизненного пушкинского издания «Евгения Онегина» (1837) с примечаниями самого поэта.

Издание представляет интерес для специалистов — филологов, литературоведов, переводчиков, преподавателей, а также всех почитателей творчества Пушкина и Набокова.

---

В альбоме Анны Олениной стихотворение записано неизвестным почерком, и той же рукой поставлена подпись: «Арап Пушкин».

Среди стихотворений, посвященных Пушкиным Аннет Олениной, есть одно, представляющее исключительный интерес. Его черновики находятся в тетради 2371, л. 13 — то есть посередине гл. 7 (черновик гл. 7, XIII, датированный «19 февр.» 1828 г., находится в тетради 2371, л. 5; «Альбом Онегина» заканчивается в тетради 2371, л. 10; а строфа XXII «Хотя мы знаем, что Евгений» — в тетради 2371, л. 17):

<Увы!> Язык любви болтливый,
Язык неполный [?] и простой,
Своею прозой нерадивой
Тебе докучен, ангел мой >.
Но сладок уху милой девы
Честолюбивый Аполлон,
<Ей милы> мерные напевы,
<Ей сладок> рифмы гордый звон.
Тебя страшит любви признанье,
Письмо любви ты разорвешь,
Но стихотворное посланье
С улыбкой нежною прочтешь.
Благословен же будь отныне
Судьбою вверенный мне дар!
Доселе в жизненной пустыне,
Во мне питая сердца жар,
Мне навлекал одно гоненье,
Иль лицемерную хулу,
<Иль клевету, иль> заточенье,
И редко хладную хвалу.

Под черновиком этого стихотворения («<Увы!> язык любви болтливый») стоит дата «9 мая 1828». Затем следует слово «Море». Непосредственно за этим написаны два слова, которые могут быть прочтены как «on day», — возможно, имеется в виду, что стихотворение было написано в роковой день 9 мая — годовщину, по пушкинскому календарю, его высылки из Санкт-Петербурга в 1820 г.

Анна Андро, урожденная Оленина, в письме к Вяземскому, написанном на корявом русском языке 18 апреля 1857 г., вспоминает поездку в Кронштадт, предпринятую 25 мая 1828 г.[850]:

«Помните ли вы то счастливое время, где мы были молоды, и веселы, и здоровы!

Где Пушкин, Грибоедов и вы сопутствовали нам [семье Олениных] на Невском пароходе в Кронштадте. [Пароходы начали совершать регулярные рейсы между Петербургом и Кронштадтом в 1815 г.] Ах, как все тогда было красиво, и жизнь текла быстрым шумливым ручьем!..»

Цявловский, читающий слова, написанные вслед за «Морем» как «on day», приходит, однако, к странному выводу[851]: «Слова „on day“ не имеют смысла. Если Пушкин хотел сказать „днем“, то нужно бы: „by day“». Другие комментаторы предложили чтение «one day» — с нечаянным пропуском буквы (что бессмысленно).

С другой стороны, в ППС 1949, т. III, ч. 2, с. 651 это место расшифровывается как «Ол[енины] Дау» (Цявловский скончался, не завершив свою работу, и том выпускался в свет Татьяной Цявловской-Зенгер); «Дау» — неправильное русское написание имени английского живописца Доу, которое в другом месте («Путешествие в Арзрум», 1829, при описании генерала Ермолова) Пушкин пишет «Дов» на манер франкоговорящих русских{204}.

Вот стихотворение, озаглавленное Пушкиным «То Dawe Esqr»:

Зачем твой дивный карандаш
Рисует мой арапский профиль?
Хоть ты векам его предашь,
Его освищет Мефистофель.

Рисуй Олениной черты
В жару сердечных вдохновений:
Лишь юности и красоты
Поклонником быть должен гений.

Использованный в первой строке эпитет к «карандашу» — «дивный» напоминает по звучанию французское «divin» — «божественный». Ср.: Вольтер, «Разные стихотворения» («Poésies mêlées»), СХХ: «Госпоже Помпадур, рисующей голову» («A Madame de Pompadour, dessinant une tête»):

Pompadour, ton crayon divin…[852]

Джордж Доу (1781–1829), английский портретист и гравер в технике меццотинто, был приглашен в Россию царем Александром писать героев военной кампании 1812–1814 гг. для специально созданной Военной галереи Зимнего дворца в Санкт-Петербурге. Доу приехал в 1819 г. и к 1825-му лично написал 150 портретов. Он покинул Россию в мае 1828 г., запечатлев всего 332 генерала по установленной цене тысяча рублей за портрет. Неизвестный рисунок Пушкина, сделанный Доу, мог остаться в бумагах художника, если они сохранились. Доу посетил Россию еще раз следующей зимой и уехал оттуда в Варшаву с эскортом царя Николая весной 1829 г., будучи уже безнадежно больным.

Осенью 1828 г. у Пушкина возникли неприятности: правительство обратило внимание на рукопись его поэмы «Гавриилиада» (1821), в которой в безбожном и элегантно-непристойном стиле французских образцов мило описывается интрига между архангелом и молодой женой старого плотника. 2 октября Пушкин написал царю откровенное письмо, до нас не дошедшее, и был прощен. Поэма (рифмованный пятистопный ямб) содержит несколько замечательных мест, но испорчена пронизывающим ее свойственным молодости мотивом: «Вот какой я нехороший».

Французские анаграммы «Annette Olénine» цветут тут и там на полях рукописей нашего поэта. Ее имя, написанное справа налево, мы находим в черновиках «Полтавы» (2371, л. 11 об.; первая половина октября 1828 г.) — ettenna eninelo; а серьезность намерений Пушкина отражена в имени «Annette Pouchkine», появившемся в черновиках первой главы «Полтавы», вероятно в тот самый день, когда царю было написано покаянное письмо о «Гавриилиаде».

Зимой 1828/29 г. Пушкин сделал предложение Аннет Олениной и получил отказ. Ее родители, как ни восхищались талантом Пушкина, были четой консервативной и на первое место ставили успешную карьеру, а потому, вне всякого сомнения, не могли одобрить его безнравственные стихи, любовные похождения и пристрастие к штоссу. Столь же очевидно, что Аннет Оленина не любила Пушкина и рассчитывала на гораздо более блестящую партию{205}.

Варианты

В первом четверостишии различных черновиков, как исправленных, так и отвергнутых, относящихся к строфам XXVI и XXVIa (2382, л. 32, 33, 34), упоминается некое лицо («граф Д.», «Прыгов», «Стасов», «Тасов», «Проласов»), этакий «добрый малый», известный своей «низостью» и «охотой открывать все балы».

В отвергнутом черновике стиха 1 (л. 32) значится также:

Гусар, красавец белокурый…

Другой отвергнутый черновик стихов 1–3 содержит следующий вариант:

Тут был диктатор бальный хмурой
………………………………………………
Тут был с своей прелестной дурой…

Еще один бальный диктатор появляется в черновике (л. 32 об.). Это «<Хрущов>… Творец элегии французской» (стихи 5–6) и он же отец «Лизы Лосиной».

Черновик стиха 7 (л. 33) сообщает:

Тут Лиза Лосина была…

Ее отец изображен в первом варианте стихов 10–11 (л. 32 об) как

Нулек на ножках…

а в отвергнутом черновике он обозначен со всей определенностью:

Тут был ее отец АО…

Это монограмма Алексея Оленина (1763–1843), директора Публичной библиотеки с 1811 г., президента Академии художеств с 1817-го, который и сам был художником.

Несколькими годами ранее, в письме Гнедичу от 24 марта 1821 г., Пушкин, выражая благодарность последнему за присланный ему экземпляр первого издания «Руслана и Людмилы» (в выпуске которого Гнедич принимал участие), восхищается виньеткой, сделанной Олениным на титульном листе: «Чувствительно благодарю почтенного АО». Этот фронтиспис (в действительности вы- полненный кем-то другим по эскизу Оленина){206} представляет собой четыре сцены из поэмы, на одной из которых изображен колдун Черномор с повисшим на его бороде Русланом, они летят над зубчатой башней типичнейшего западноевропейского замка.

Не следует забывать, что Оленин вместе с Карамзиным, Жуковским, Гнедичем, Чаадаевым и Александром Тургеневым (последним по порядку, но не по оказанной помощи), приложил максимум усилий, ходатайствуя перед двором и кабинетом министров за Пушкина, когда (в апреле 1820 г.) царь пригрозил сослать его в монастырь на север, а именно на Соловки, где век спустя Советами был создан один из самых позорных и бесчеловечных концлагерей.

XXVII

Но мой Онегин вечер целой
Татьяной занят был одной,
Не этой девочкой несмелой,
4 Влюбленной, бедной и простой,
Но равнодушною княгиней,
Но неприступною богиней
Роскошной, царственной Невы.
8 О люди! все похожи вы
На прародительницу Эву:
Что вам дано, то не влечет;
Вас непрестанно змий зовет
12 К себе, к таинственному древу;
Запретный плод вам подавай,
А без того вам рай не рай.

13—14 Запретный плод вам подавай, / А без того вам рай не рай. — Необходимость использования тринадцати английских ударных долей для передачи восьми русских весьма необычна. Отчасти это вызвано тем, что английские слова «запретный плод» («the forbidden fruit»), «вам» («to you») и «рай» («paradise») превосходят по количеству слогов их русские эквиваленты, а отчасти идиоматической сжатостью текста («вам подавай» — повелительное наклонение, следующее за местоимением в дательном падеже). Сполдинг парафразирует довольно точно: