Алексей Свирский - История моей жизни

• Название: История моей жизни
• Автор: Алексей Свирский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Чувствую себя награжденным сверх меры и сверх всякого ожидания. Никогда не забуду Нежной ласки замечательно простой и прекрасной женщины.

В солнечный полдень спускаемся с Мисхора. До Ялты осталось уже немного. Меня заранее гнетет тоска. Через час подъедем к гостинице «Франция;», пассажирка заплатит за проезд, даст мне и кучеру на-чай и… улетучится мое сновидение… Никогда не буду вблизи этой женщины, никогда не услышу ее чистого певучего голоса и не увижу симпатичных ямочек на улыбающемся лице…

— Здесь что? — перебивает мои мысли Вельская, когда приближаемся к Ореанде.

— Имение дяди царя Александра, — тихо отвечаю я.

— Ты что это, малец, приуныл? Не робей, подрастешь — мужчиной будешь…

Стараюсь откинуть невеселые мысля и ответной улыбкой гоню печаль.

— Ореанда… Ореанда… — тихо повторяет артистка и вдруг ударяет меня маленькой ручкой по коленке. — Это рядом с Ливадией? Да? Так я знаю… Там у меня один старикан есть знакомый, — добавляет она, хитро прищурив смеющиеся глаза.

Приезжаем в Ялту. Вельская останавливается в гостинице, лично расплачивается со мной, дружески похлопывает меня по плечу.

Я плохо соображаю, в глазах у меня горячие круги; механически кланяюсь, желаю всего хорошего и медленно спускаюсь по мраморной лестнице.

А по городу расклеены анонсы, и всюду мелькают на белом фоне большие красные буквы: «Серафима Вельская».

Цыбульский советует остаться до вечера — ему мерещатся обратные пассажиры. Но я хочу скорее удрать отсюда и велю Захару запрячь свежую тройку лошадей.

Через час сижу один в коляске. Лошади шагом берут подъем.

Мне так грустно, что хочется плакать. Едем мимо ореандовских виноградников, и я, скорее по привычке, чем по желанию, велю кучеру остановиться. По узкой крутой меже ползу вверх к светящимся спелым гроздьям, опаленным солнцем. Ложусь на спину и приступаю к уничтожению любимого мною десертного винограда, крупного и сладкого. Ем прямо с куста, не срывая гроздей. Янтарные ягоды с красными щечками до того сочны, так приятна тишина, отрывающая меня от действительности, и так кротко светятся голубые просветы неба, что невольно выпадает из памяти только что пережитое.

Вблизи раздаются чьи-то шаги. Уверен, что это Захар.

Вот дурак, бросил экипаж!.. Все равно я ему принес бы долю…

— Ага, попался наконец!..

Голос незнакомый… Неразжеванный виноград застревает в горле. Быстро вскакиваю. Предо мной круглое загорелое лицо управляющего Ореандой. Я его знаю — он бывший матрос и любимец великого князя Константина Николаевича.

— И не стыдно? А? — говорит управляющий, обдавая меня насмешливо-злым взглядом- холодных серых глаз.

— Очень пить захотелось… Что тут особенного?.. Винограда так много:.. - бормочу я, не вникая в смысл произносимых слов.

— А если много, так это уже твое? Да? Ну, идем… Покажу я тебе много…

Он берет меня за руку выше локтя и сжимает с такой силой, что я готов закричать от боли.

Спускаемся по узенькой дорожке, ведущей к имению.

Вспоминаю: в прошлом году поздней осенью Миша дал ему лошадей для проезда в Ореанду.

— Отпустите… Больше не буду… А если понадобится, прокачу вас на наших лошадях…

— Нет, брат, лошадьми меня не подкупишь, — отзывается управляющий, и я чувствую, как разжимается его железная рука. — Теперь, брат, — продолжает он, — не такое время, чтобы ходить по чужим виноградникам. В прошлом году мы поймали подосланных из Ливадии отравителей. А я почем знаю, кто ты такой?.. Может, филлоксеру прививаешь?..

Все это говорится спокойным, ровным голосом, и мне кажется, что широкоплечий и грудастый матрос окончательно подобреет и отпустит меня. Но вот, вот уже недалеко узорные ворота Ореанды, а он и не думает отпускать меня.

Еще немного, и мы уже а имении и проходим мимо обширной дворцовой террасы, охраняемой тесной шеренгой темнозеленых кипарисов. В ту минуту, когда мы поворачиваем к знаменитой аллее роз, держа путь к небольшому белокаменному домику, с террасы дворца опускается сам хозяин имения, и мы неожиданно почти сталкиваемся с ним. Управляющий мгновенно вытягивается, поднимает руку к козырьку, и его богатырская фигура становится неподвижной.

— Ваше императорское высочество, имею честь доложить… Сейчас поймал на винограднике, — говорит управляющий, глазами указывая на меня.

Великий князь — плотный, выше среднего роста старик, с небольшой седой бородой лопаточкой и большими голубыми, влажными глазами под пушистыми серыми бровями, рукой делает знак управляющему «быть вольно».

— А дальше что? — немного сиплым голосом спрашивает князь и запускает руки в карманы белой тужурки, тесно облегающей его мягкие, мясистые плечи. Такие тужурки носят офицеры:

— Ваше императорское высочество, ничего худого я не сделал, — просительным — тоном говорю я. — Мы возвращались из Ялты… Захотелось пить… Никогда больше не буду… Ей-богу, не буду… Я артистку Вельскую свез и ехал обратно.

Великий князь ладонью руки отгибает раковину уха, склонив немного набок голову, остриженную бобриком.

— Как ты сказал? Кого привез?..

— Артистку Вельскую…

Старик выпрямляется и велит освободить меня. Низко кланяюсь и хочу уходить, но князь меня удерживает.

— Погоди немного… Позови мне Семена, — приказывает он управляющему.

Остаюсь вдвоем с великим князем.

— Где она остановилась? — спрашивает он меня.

— В гостинице «Франция», ваше императорское высочество, — бодро и громко отвечаю я.

Приходит садовник. Старик отдает ему какое-то приказание вполголоса, мне велит он подождать, и сам поднимается на террасу.

Мне становится ясным. Теперь только понимаю, какой знакомый «старикан» имеется здесь у Вельской.

Начинаю осматриваться. Впервые я нахожусь в Ореанде. То, что я вижу, превосходит мои представления об этом лучшем и роскошнейшем из всех имений южного берега Крыма. Большой сверкающий дворец, украшенный хрустальными просветами и белой воздушной колоннадой, кажется сказочным. Хороша и аллея роз, ведущая к морю и вся пропитанная тонким и сладким ароматом. Здесь розы всех величин и окрасок: черные, белые, голубые, фиолетовые и бархатно-красные… Цветы сплетаются в яркие гирлянды и горят множеством красок на голубом фоне спокойного моря и безоблачного неба…

Одновременно появляются: садовник Семен с громадным букетом роз и спускающийся с террасы князь с маленьким конвертиком в руке.

— Где твои лошади? — обращается ко мне старик.

— Здесь на дороге.

— Хорошо… Возьми букет и вот этот конвертик, лети обратно и передай все это Серафиме Михаиловне.

Делаю движение, чтобы уйти, но князь задерживает меня.

— Погоди, погоди…

Старик запускает два пальца в верхний карманчик тужурки и вытаскивает оттуда трехрублевую бумажку.

— Вот, возьми себе на сласти, — говорит он, передавая мне кредитку.

Четыре версты от Ореанды до Ялты мы скачем во весь карьер.

Подъезжаем к гостинице. Старика-швейцара я чуть с ног не валю… Взлетаю наверх и стучусь во второй номер.

— Войдите, — слышу знакомый мне голос.

Застаю Вельскую перед большим зеркалом. Она налаживает прическу. Черные вьющиеся волосы зачесаны назад, и пышный узел закреплен длиннозубой черепаховой гребенкой, украшенной перламутром.

— Что это?.. Откуда?.. Какие цветы!.. Какая прелесть! С ума сойти…

— Из Ореанды. Сам великий князь прислал. И вот вам маленькое письмецо.

Вельская бросает поданный конвертик на диван, а из букета вырывает темномалиновую розу и быстро вкалывает ее в черный омут пышных волос.

Ухожу с тяжелым сердцем, с непонятной грустью и колкими мыслями, царапающими мое сознание.

Лишний я человек на земле. Кругом солнце, радость, любовь, а я стою в стороне, никому не нужный и ни для кого не интересный…

А все потому, что безграмотен. Ах, если бы научиться писать!..

Выхожу из гостиницы. Ко мне подходит старый еврей в черном котелке и с большой серой бородой.

— Можно вам сказать два слова? — обращается он ко мне по-еврейски.

Я утвердительно киваю головой, польщенный вежливым обращением.

— Ну, так пойдемте вот сюда, за угол, и я вам все расскажу…

Узнаю от старика, что его с женой и замужнюю дочь, только что родившую ребенка, выселяют из Ялты, согласно закону о черте еврейской оседлости.

— Исправник кричал, топал ногами и сказал, что если мы сегодня не покинем Ялты, то он нас отправит, как самых последних арестантов, рассказывает мне дрожащим, взволнованным голосом седобородый еврей.

— Чем я могу вам помочь? — спрашиваю я.

— Чем? Вы можете нас окончательно спасти. У вас есть лошадь. Вы все равно едете обратно… Возьмите нас… Будем всю жизнь за вас бога молить… Денег у нас очень мало… Осталось только на железнодорожные билеты… Будьте так добры…