Борис Михайлов - Любовная лихорадка и золото скифов

• Название: Любовная лихорадка и золото скифов
• Автор: Борис Михайлов
• Жанр: Прочие приключения

Елена преподавала в школе английский язык, а в каникулы подрабатывала в туристическом агентстве, водила экскурсионные группы по Крыму, работала с иностранцами. В курортной Феодосии встретить достойного мужчину проблема, город небольшой, оживает лишь в летний сезон. Она уже смирилась с одиночеством, и вдруг влюбилась в "нового русского" — Игоря, приехавшего в командировку. Встреча с Еленой перевернула его планы, и он влюбился, как мальчишка. В эти, счастливые для влюбленных дни, у Елены начались неприятности с немецкими туристами. Оказалось, они приехали с тайной надеждой откопать археологические сокровища — золото скифов, спрятанное гитлеровцами при отступлении из Феодосии в 1944 году. Местные бандиты выследили кладоискателей, и, требуя поделиться, похитили их. Елена вынуждена была общаться с иностранными корреспондентами, привлеченными сенсацией в город, позже участвовать в допросах горе — туристов. На общение с Игорем едва оставалось время.

---

Старшему — дяде, представившемуся Эрвином, на вид за семьдесят, если не больше. Елена не могла понять, что объединило двух разновозрастных туристов отправиться в Феодосию. В Крым немцы не ездят, а уж если приедут, то на Южный берег.

Старик прочитал на лице переводчицы не высказанный вопрос.

— В войну я был в России, и теперь хочу посетить эти места, поискать сохранившиеся могилы однополчан. Ностальгия по молодости, по первой любви. — Произнес по-английски, не хотел, чтобы племянник понял его чувства.

Микроавтобус быстро миновал городские окраины, мимо которых шла дорога из аэропорта, и выехал на шоссе Симферополь — Керчь. Остались позади грязные улицы, неухоженные дома, напомнившие немецким туристам стандартные берлинские кварталы. Дальше дорога вырвалась в широкую долину, окаймленную с одной стороны высокими лесистыми отрогами череды гор, за которыми, как догадался Эрвин, море, слева серые однообразные холмы, кое-где выпирающие белыми боками известняка. Курт дремал. А Эрвин с любопытством смотрел по сторонам и ничего не узнавал, а ведь когда-то по этой дороге десятки раз ездил с лейтенантом.

Шоссе петляло среди живописного лесного массива, поползло в гору. Эрвин узнал знакомые силуэты гор и разбудил племянника. Распирало желание поделиться воспоминаниями.

— Вон в тех лесах на горах скрывались партизаны, — показал он в сторону далекого моря. Эти горы тянутся на десятки километров от Коктебеля до Ялты.

— Хорошо помните эти места? — удивилась Елена.

— Что-то вспоминается, больше узнал из туристских проспектов, которых выдали целую кипу.

— В нашу программу входит посещение старого российского курорта Коктебель. Оттуда, если пожелаете, на машине поднимемся в заповедник на самую вершину горной гряды, протянувшейся до Ялты. Вот там настоящие леса и действовали партизаны, а здесь, вдоль шоссе лесная полоса не широкая, не спрячешься, — пояснила Елена уже по-немецки, чтобы понял Курт.

Дорога вскоре утомила путешественников, рано вставших сегодня, и они задремали. Елена разбудила их, когда въехали в Феодосию. Агентство сняло для них люкс в "Астории". Немцы занялись разборкой чемоданов, принимали с дороги душ, а Елена пошла домой, тоже принять душ после утомительной дороги. До ужина еще было время и, встретившись с туристами, Елена повела их знакомиться с центром города. Показала Галерейную улицу, галерею Айвазовского, довела до фонтана с цветомузыкой. Быстро темнело, приближалось время заказанного ужина, и они вернулась в отель, прошли в ресторан.

Вместе поужинали, выпили крымского вина за знакомство и удачный отдых. Эрвину очень понравилось вино, и он дотошно расспрашивал Елену, что за вино, сомневался, не из Франции ли или Италии. Курт грубо отобрал у дяди четвертый бокал.

— Тетя Амалия поручила следить за тобой! — сказал, продолжая наливать себе и Хелен, которая за весь вечер так и не допила первого бокала.

Елена рассказала о планах на завтра и стала прощаться.

— Вы можете еще погулять по центру, посмотреть нашу набережную и море. Курт понимает по-русски, не заблудитесь.

— Не останетесь с нами в отеле? — удивился Курт.

— У меня есть свой дом.

— Возникнут проблемы, как без вас? Обычно гид снимает номер рядом. Вы должны постоянно находиться около нас, — не оставлял Курт надежды затащить симпатичную переводчицу в постель.

— Извините, не внимательно прочитали контракт.

Читал ли Эрвин условия тура более внимательно или пожалел Елену, но решительно заявил, что она свободна и после ужина они не вправе задерживать её.

Договорившись о завтрашней встрече, она оставила их.

***

Курт с Эрвином вышли на улицу. Кругом было светло как днем, со всех сторон неслась музыка, прогуливались влюбленные парочки. Ничто не напоминало о темном полуразрушенном городе военного времени. Это был другой, не знакомый Эрвину город. Они влились в поток гуляющих курортников, вместе с толпой остановились перед переездом, пропуская маневровый тепловоз.

— Улицу вдоль железной дороги, я помню. Вот здание музея, — заметил Эрвин. — Я еще тогда, недоумевал, почему железная дорога так близко у моря.

— Бог с ней, с дорогой, город вспоминаешь? Где был ваш дом? — нетерпеливо перебил племянник.

— Совсем в другой стороне. Надо пройти мимо двух церквей и могилы их знаменитого художника. Она есть в программе.

— Это он? — переспросил Курт, показывая на памятник Айвазовскому.

— Не знаю. Это музей, Хелен же сказала. Художник не здесь похоронен. В музее мы с лейтенантом все перерыли. Картины русские увезли к себе в тыл. В главном зале было казино для офицеров. Солдатам близко подходить запрещалось. Музей работал со стороны моря. В нем показывали чучела разных зверей, рыб и птиц. Лейтенанта интересовали вазы, обломки мраморных плит от древних сооружений, разные предметы старины, которым тысячи лет. Кроме нас с лейтенантом, в русских книгах и документах копались наши штатские специалисты. Отобранные вещи мы отправляли в Берлин. Ничего ценного русские не оставили, а что осталось, жители до нас растащили. Богатый улов был у нас в другом городишке. Керчь. Тоже на море, хотя, мы больше за городом в степи работали.

— Завтра скажем, чтобы поехали на могилу художника.

— Прежде попрошу отвезти нас на гору, оттуда посмотрим на город.

Тепловоз прошел, и толпа ринулась на набережную. Немцы тоже перешли через рельсы и оказались у симпатичного круглого здания, как потом узнали, всего-навсего насосной станции. Рядом театральная касса, уголок фотографов с допотопным красным автомобилем, в котором любители экзотики фотографировались на память. Тут же торговали аудио и видеокассетами. Курт с удивлением увидел на коробках знакомые кадры из новейших фильмов, что недавно появились в прокате Штутгарта, видео самое новое.

По набережной фланировали модно одетые люди в дорогих одеждах, курили дорогие сигареты, на лицах улыбки, громкие разговоры, смех. Ничто не напоминало Эрвину о военных годах и городе, который помнил. Отправляясь с Куртом в Россию, общее мнение о стране Эрвин имел самое превратное, сложившееся в годы холодной войны под влиянием газет. Медведи по улицам не ходят, знал, но люди в его представлении оставались бедными, постоянно озабоченными о куске хлеба. Вечерняя набережная Феодосии не уступала средиземноморским курортам, вынужден был он признать. Не хватало лишь причалов и яхт. Первое впечатление о сегодняшнем городе, который помнил пыльным, сплошь одноэтажным, в развалинах; море, где из-за мин не разрешали купаться, — подсказывало, что ничего из их затеи не получится. Все давно отстроено и перепахано.

— "Не найду я ни дома, ни улицы, где жили, — подумал про себя Эрвин. — Слишком все изменилось. И Ольгу не найти. Как мальчишка дал себя уговорить Курту".

Они прошлись немного, и Эрвин предложил посидеть. Нашли свободную скамейку, сели. Эрвин долго молчал и смотрел на море, на огни, стоящих на рейде кораблей. Расчувствовался и неожиданно признался.

— Знаешь, Курт, в этом городке у меня любимая была. Ольгой звали. Никому не рассказывал. Встретиться бы.

— Ну, дед, удивляешь! Тетя Амалия знает?

— Сказал же, никому не говорил. Алина и так не хотела отпускать, а скажи про Ольгу, так глаза бы выцарапала. Не знаю, с чего расчувствовался. Морской воздух, горы.

— Воспоминание о юности. Красивая?

— Очень, — кивнул Эрвин. — Я первый у нее был. Не знаю, сказать Хелен, вдруг поможет найти?

— Зачем тебе! Помнишь девчонку молодую, сегодня ей, как и тебе, семьдесят. Делом прежде займемся. Приехали не любовь старую искать, а золото.

— Эх, — вздохнул Эрвин, — черствые все вы, не эмоциональные, современная молодежь! Не знаете настоящей любви. Вам бы только трахаться. Чувства никакие неведомы.

Запиликал мобильник у Курта. Звонила Амалия.

— Почему не сообщили, как добрались? Я волнуюсь, жду.

Курт передал трубку дяде. Он едва успел поздороваться, как Амалия перебила. Остановить её, вставить слово, не возможно, Эрвин привык. Жена беспокоилась, как перенес полет, что ел, как давление. Наказала, чтобы завтра сами звонили.

7

Утром Елена повела немцев по обычному туристскому маршруту знакомиться с городом. Немцы постоянно о чем-то тихо переговаривались. Елена не прислушивалась. В сквере у фонтана Айвазовского, рассказывая о роли художника в развитии города, поняла, что туристов история мало интересует. Равнодушно выслушали рассказ о башне Константина — части сохранившейся крепостной стены. Даже возраст башни — более шести веков не произвел впечатления. Неожиданно старик разговорился.

— С волнением ждал встречи с городом юности. Он оказался совсем другим. Мне было двадцать один в сорок втором, когда нашу часть перебросили в Крым. Забрали из университета. Мечтал стать учителем, как отец.