Овидий Горчаков - «Та геройская быль не забыта, жива...»

• Название: «Та геройская быль не забыта, жива...»
• Автор: Овидий Горчаков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Автор известных читателю книг «Вызываем огонь на себя», «Лебединая песня», «Падающий дождь», «Максим» не выходит на связь» писатель Овидий Горчаков в своей новой книге остается верен главной теме собственного творчества, вновь обращаясь к героическим советским разведчикам, к их боевой работе на фронтах Великой Отечественной войны.

В центре внимания писателя — войсковая часть 9903, которую прославили Зоя Космодемьянская, Леля Колесова, Вера Волошина, Борис Крайнов, Константин Заслонов, Григорий Линьков и многие другие.

В рядах этой части начал свой трудный боевой путь разведчика и сам О. Горчаков, прошедший по тылам врага от Десны до Одера — на Брянщине и Смоленщине, в Белоруссии и на Западной Украине, в Польше и в «имперской провинции Вартеланде» — в Германии.

---

Такого большого и долгого, кровопролитного и отчаянного боя воины в/ч 9903 не знали ни до, ни после сражения под Сухиничами. На четыреста шестьдесят вооруженных лишь легким оружием бойцов наседали полки танковой дивизии. Отважно, самоотверженно, до конца веря в победу, бились разведчики. Такого боя никто из них еще не переживал. Это был страшный, трагический бой. Стояли до последней капли крови, по-гвардейски. Снова зажигал сердца пламенный девиз: «За нами Москва!»

Бойченко отвел уцелевших бойцов в лощину ближе к деревне Брынь. Окопаться было нечем. Да и некогда: враг рвался вперед, выполняя приказ фюрера. Связками гранат удалось подбить два средних танка. Остальные стали и, вертя орудиями, повели частый огонь осколочными по лощине.

Летая на бреющем полете над деревней, едва не сбивая трубы хат, корректировали огонь артиллерии ближние разведчики — одномоторные «Хейнкель-126» и двухмоторные «Фокке-Вульф-189», вооруженные первый — двумя, а второй — четырьмя пулеметами.

И снова шла в атаку немецкая пехота. На вспоротой бомбами и снарядами снежной целине дымились алые проталины. Грохот порой стоял такой, что казалось, будто пулеметы не трещат оглушительно, а шипят и сипят. Один за другим умирали на снегу пограничники из отряда Бойченко — войну они начали в первый ее день, прошли огонь и воду, и вот пришлось им сложить голову под Москвой…

Валя Измайлова, лежа перевязывая очередного раненого в задымленной лощине, искала глазами подруг: ни Ларисы, ни Норы она так и не увидела.

В деревнях Попково, Бортное, Козары озверелые, пьяные фашисты лезли напролом. После артподготовки бросали гранаты, кидались в атаку. По засевшим в домах комсомольцам били из 20-миллиметровых зенитных орудий. Скорострельность у этих пушек — 220 выстрелов в минуту. Были у немцев и минометы калибра 50 и 80 миллиметров. Невиданной ярости, неслыханного накала достигли бои перед Сухиничами. Когда на морозе застывала смазка огнестрельного оружия, переходили в рукопашную, кололи штыком, рубили саперной лопаткой.

За три долгих дня, до прихода подкрепления, обороняя важный рубеж, наши комсомольцы-разведчики уничтожили около четырехсот гитлеровцев. Сводный отряд понес тяжелые, невосполнимые потери, но он стоял насмерть..

В первый день боев — 21 января 1942 года — сводка Совинформбюро ничего не сказала о прорыве немцев под Сухиничами. На других участках огромного фронта продолжалось успешное наступление Красной Армии — ее войска освободили Торопец, продолжали наступление на Вязьму…

Ларису били, пытали, мучили. Она впадала в забытье, теряла сознание, потом снова приходила в себя и уже почти не чувствовала боли.

Поняв, что от нее ничего не добиться, они вышвырнули ее в дверь на снег, а там четверо или пятеро палачей подняли ее на широкие ржавые штыки, примкнутые к маузеровским винтовкам, и бросили полуголую под старой ракитой.

Она жила еще несколько часов, слабея, истекая кровью, вся в штыковых ранах, рубцах и кровоподтеках. Снег вокруг ракиты был изрыт следами вермахтовских сапог, подбитых гвоздями с широкими шляпками. К ней подходила толпами гитлеровская солдатня, пинала полуживое тело. Жизнь еще теплилась в ней, еще билось горячее сердце.

Лариса лежала, умирая, под ракитой, а на дереве, опушенном сверху снегом, возились красногрудки. На ее лицо падали и падали снежинки. Она видела, как вспыхивают, искрятся над нею, словно драгоценные камни, кристаллы снега на ветках ракиты. Кто-то проходил мимо, под чьими-то ногами скрипел снег, но она не могла повернуть голову, скосить глаза. За ветвями ракиты густела синева январского неба.

Мимо шли танки, машины вермахта, меченные черным орлом со свастикой. Где-то гремела стрельба, А красногрудки стряхивали на нее снег.

На ресницах у нее намерзал иней. Уже и моргать трудно. Скоро и вовсе закроет она глаза. Она уже не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Раны замерзали, не успев по-настоящему разболеться. Медленно, медленно покидала ее жизнь.

Ее будили люди в черных и сизых шинелях. Они гоготали над ней, снова пинали ее куцыми сапожищами. Она закрывала глаза, не хотела их видеть. Может быть, понимала, как мало осталось у нее времени.

Уходили немцы, снова прилетали красногрудки. Таращили на нее черные блестящие бусинки глаз.

Никто не знает точно, когда перестало биться сердце Ларисы Васильевой. Немцы не подпускали к ней жителей деревни.

Гитлеровцы долго не позволяли жителям деревни похоронить замученную девушку — пусть, мол, валяется, так будет с каждым, кто встанет на нашем пути!

А войска Западного фронта, разведчицей которого была Лариса Васильева, в тот день войны успешно продолжали наступление, шли, преодолевая бешеное сопротивление группы армий «Центр», на Великие Луки, Велиж и Демидов, подходили на смоленской земле к Гжатску…

Если бы Лариса прожила еще пять дней, до дня своего рождения, до 27 января, и оказалась бы среди своих, она прочитала бы в «Правде» статью Петра Лидова «Таня» и, может быть, узнала бы в девушке на фотографии свою подругу по в/ч 9903 — Зою Космодемьянскую из группа Крайнова. Но Ларисе не суждено было дожить до этого дня.

Неполные две недели не дожила она до посмертного награждения восьмерых наших героев, казненных в Волоколамске.

И волоколамская восьмерка, и Зоя, и Лариса — все они были первыми. Им было труднее всего.

Нам же — тем, кто потом, уже весной сорок второго, улетал на задания в глубокий вражеский тыл, было легче. Каждый помнил, как подобает умирать разведчику в/ч 9903.

…8 марта 1942 года газета «Красная звезда», зашифровав по условиям военного времени место подвига и фамилии девушек, рассказала об этом подвиге, напоминающем подвиг панфиловцев, в очерке «Девичий фланг». Какой счастливой вернулась Леля Колесова из Кремля, где ей вручил орден Красного Знамени Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин! Отмечая на Красноказарменной свои первые на войне ордена, разведчики первый бокал поднимали за тех, кто навсегда остался на том огненном рубеже. Судьба многих — Ларисы Васильевой, Норы Смирновой — оставалась тогда неизвестной.

Из выступления бывшего зам. командира в/ч 9903 А. К. Мегеры на встрече в 15-й спецшколе Москвы 4 декабря 1972 года

«Как возникли действия нашего сводного отряда под Сухиничами? Большая группа наших разведчиков в/ч 9903 — более 400 бойцов — шла по приказу командования Западного фронта на соединение с орловско-брян-скими партизанами. Переходить линию фронта они должны были западнее Сухиничей Калужской области, где была окружена группировка немецких войск. В то время, когда наши бойцы вступили в деревни Попково и Бортное немцы крупными силами неожиданно прорвали линию фронта и двинулись в сторону Сухиничей, чтобы деблокировать там свой гарнизон. Наш сводный отряд оказался на их пути, и нашим бойцам, не подготовленным к открытым фронтовым боям, пришлось вступить в смертный бой с превосходящими силами врага. Показывая чудеса героизма, наши бойцы сдерживали гитлеровские войска.

В это время пришел приказ генерал-лейтенанта Голикова, командующего 10-й армией, которая блокировала Сухиничи: держаться любой ценой до подхода подкреплений. Вообще-то сводный разведотряд подчинялся штабу фронта, но генерал Голиков, бывший начальником Разведуправления Генштаба до войны, считал себя вправе распорядиться разведчиками.

В Бортном сражался отряд Шарого.

Числа 26 января карательный отряд гитлеровцев зверски расстрелял в Бортном всех мужчин и даже мальчишек.

Девушкам из группы Лели Колесовой пришлось сражаться и в Козарах, где отличились Нина Шинкаренко, Клава Акифьева, Тамара Маханько, Вера Ромащенко, Таня Ващук, Ариадна Фонталова, Надя Белова, Тоня Лапина, Зина Морозова.

Остатки отряда Радцева вернулись в распоряжение майора Спрогиса на Красноказарменную в Москву и были позднее, в апреле 1942 года, переброшены через линию фронта по Кировскому «коридору» в Дятьковскую партизанскую бригаду полковника Орлова.

Во время боя за деревню Козары погибли сестры Зоя и Нина Суворовы, наши разведчицы. Могилы их до сих пор неизвестны…»

Из воспоминаний жительницы деревни Попково Анны Емельяновны Данилкиной-Матюшиной, записанных следопытами 15-й спецшколы Москвы 26 января 1974 года

«Когда началась война, я училась в четвертом классе. Во время боя за Попково моя мать Наталья Ивановна укрылась с нами в подвале, где мы сидели трое суток. Когда мучили девушку, было слышно, как она кричала. Ее пытали в нашем доме. Потом, полураздетая, разутая, она лежала у ракиты замученная. Люди видели, как ее поднимали на штыки. Она еще кричала. Семь немцев в черных шинелях окружали ее со всех сторон.

Потом немцы заставили маму похоронить девушку. Но маме было очень страшно, и она не могла ее утащить. Мама попросила это сделать соседа-дедушку. Он стащил ее в овраг и там прикрыл снегом. Так она и лежала, пока не пришли наши и ее похоронили. Немцы велели убрать тело, потому что рядом с нашим домом они похоронили своих солдат, убитых нашими в бою за деревню. На этом кладбище стояли березовые кресты со стальными касками. Каждый немец, проходя, останавливался и отдавал честь, а рядом лежала казненная полураздетая девушка. Видно, поэтому и приказали нам ее убрать».