Игорь Шелест - С крыла на крыло

• Название: С крыла на крыло
• Автор: Игорь Шелест
• Издательство: М., «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

И.Шелест сам летчик-испытатель первого класса, планерист-рекордсмен, мастер спорта. В своей новой повести он рисует основные моменты становления советской авиации, рассказывает о делах энтузиастов воздушного флота, их интересных судьбах и удивительных характерах. Будучи тонким психологом, исподволь, но точно приводит нас к мысли, что источником мужества, сильной воли летчика-испытателя являются его высокие нравственные качества

---

 Анохин напевал, подражая граммофону:

 Сегодня мы не ляжем спать,

 Не спросим мы, который час.

 Всю ночь мы будем танцевать,

 Пока достанет сил у нас.

 Я поймал взгляд Сергея и как мог беззаботнее улыбнулся. Он достал из кармана кривую трубку, набил табаком и закурил.

 - Во сколько? - спросил я.

 - Часов в пять. Будет потише.

 Он сел на траву. Синий комбинезон, подпоясанный широким ремнем с маленькой кобурой пистолета. Лицо продолговатое, худощавое и загорелое, в зубах трубка с темно-вишневым чубуком, на голове белый матерчатый шлем и очки на лбу. Я махнул ему рукой, взял свой барограф и зашагал на старт.

 Было начало третьего, когда я взлетел и на одной прямой, пройдя до конца Узун-Сырта, набрал метров триста. Это был день "большого парения". Предстоящее испытание "Рот Фронта" не сбило обычного напряженного ритма планерного слета. Каких тут конструкций только не было! Кто летал вдоль склона, кто дерзал прорваться к Крымскому хребту, несколько планеров пилотажили.

 На одном из них был Василий Андреевич Степанченок, начлет слета. Его планер Г-9 шел мне навстречу, потом развернулся в долину, сделал полубочку, лег на спину и долго планировал, удаляясь в долину. Планер стал маленьким, быстро снижался, казалось, был совсем близко к земле... Нет, опять переворот через крыло, разворот в сторону горы... Не прошло и минуты, и планер уже "выпаривает", набирая прежнюю высоту, чтобы продолжить новый каскад фигур.

 Я плавно прибавил скорость - стрелка медленно поползла к цифре 100, посмотрел за борт вниз и на крылья, они слегка вздрагивали: в воздухе было неспокойно, приходилось энергично действовать рулями.

 "Что Сергей? - подумал я. - Как будет выбираться из разваливающегося планера?"  Эта мысль не оставляла меня. Еще раз глянул вниз, тронул лямки парашюта на груди, посмотрел на кольцо. "Впрочем, Сергей опытный парашютист, и все должно кончиться нормально".

 Подо мной долина. Чуть сзади отвесный склон горы, голубые балки и скалы. Болтанка неожиданно прекратилась, исчезли характерные хлопки в ушах. Планер висел; казалось, что он окружен твердой массой - так плотен был воздух. Я потянул ручку на себя, уменьшая скорость, - ни малейших признаков приближения срыва. Вариометр показывал подъем 5 метров в секунду, горы на глазах опускались. Вершина Карадага - около 700 метров, потом Карадаг пошел вниз, высота быстро росла. Мой планер попал в термический поток.

 Праздные мысли исчезли, пробудился спортивный азарт - набрать высоту!

 Окинул пространство - где планеры?

 Недалеко Семен Гавриш, у него, пожалуй, 600-700 метров превышения, дальше еще кто-то. Леонид Григорьевич Минов на "Темпе", он идет чуть выше другого планера. Пассажир "Темпа" в открытую дверцу опускает шнур с небольшим грузом: горячий завтрак пилоту, летающему на продолжительность. Интересный эксперимент "дозаправки" пилота в полете. Леонид Григорьевич рассказывал, что Иван Сухомлин так натренировался, что ловил даже завтраки, которые ему не предназначались.

 Иду в сторону Отуз и достигаю цели - высота 1500 метров. Делаю попытку пройти к Судаку, подъем почти прекратился. Кто же выше? Вблизи планеров нет, их силуэты видны ближе к морю.

 Прошло еще около часа. Выпаривая над долиной, я увидел в воздухе самолет. Он шел на подъем; за ним на буксире серебристый "Рот Фронт". Воздушный поезд делает большой круг.

 Когда я набрал 700 метров над горой, самолет и планер заканчивали круг и шли против ветра на высоте около 2500 метров. Я тоже вывел свой планер против ветра, он медленно двигался вперед. С параллельного курса были хорошо видны буксировщик и буксируемый.

 Планер отцепился, самолет устремился вниз, расстояние между нами увеличивалось.

 "Ну, сейчас начнется", - подумал я, не спуская глаз с планера. Он почти застыл на месте - так казалось мне с высоты.

 Прошло не более минуты, и вот он стал ступенями увеличивать угол планирования - сперва полого, потом круче, еще круче... Вдруг... Что это?! Похоже на взрыв! Мгновенно на месте планера образовалось облако. Оно медленно растет, вытягиваясь вширь и особенно вниз - серебристое, сверкающее на солнце.

 Вспоминаю теперь это красивое зрелище, тогда мне было не до него, я смотрел ниже "облака". Отдельные части планера, обгоняя друг друга, сыпались на землю. Где же Сергей?

 Доли секунды тянутся медленно, мысли скачут: нет, нет...

 Наконец-то! Купол, белый спасительный купол парашюта примерно на тысяче метров... Отлегло.

 "Облако" продолжает расширяться, поблескивая на солнце, и почти не спускаясь, но его заметно сносит ветром к северу.

 Промчалось черное тело фюзеляжа, упало в долину Узун-Сырта. Вращаются воронкой далеко друг от друга серебристые куски крыльев. Я проследил их падение до земли - на пашне взметнулись клубы пыли.

 Падение других, более мелких частей продолжалось, вероятно, несколько минут. Отдельные куски сверкающего полотна и фанеры еще долго носились над долиной, продолжая свой последний парящий полет. Потом черную пашню на изрядной площади усеяли светлые пятна.

 А Анохин? Он спокойно спускался на парашюте. Вот он уже скрылся за Узун-Сыртом, еще несколько секунд и - он на земле. Купол, наполненный ветром, наклонился, начал опадать, Сергей на ногах, выбирает стропы - гасит парашют.

 Все в порядке, жив-здоров! Радость торопит, скорее на посадку!

 Когда первые участники слета, бросившиеся к подножью северного склона, добрались до Анохина, он уже сидел на обломках фюзеляжа и курил свою кривую трубку. Возле него лежал на ранце свернутый парашют. С трудом переводя дух, одним из первых обнял Сергея Олег Контантинович Антонов.

 - Это невероятно, Сергей Николаевич, поздравляю вас! Вы невредимы? - говорил он, сильно волнуясь.

 - Да, да, вполне, - улыбаясь, Сергей прикрывал огромный синяк - вероятно, от удара пряжкой ремня.

 Товарищи поздравляли Сергея, их лица сияли. От "газика" торопливо шагал по пашне Леонид Григорьевич Минов.

 Анохин вышел вперед и доложил:

 - Товарищ начальник слета! Задание техкома выполнено.

 - Поздравляю, это блестяще... Пока вы ничего не забыли, расскажите все по порядку.

 Когда Анохин приближался к скорости 220 километров в час, стал нарастать гул. С увеличением скорости гул становился громче и тон его выше, как у подтягиваемой струны. Сначала слетела и пронеслась над головой крышка кабины со всеми пилотажными приборами. Едва он подумал, что надо выходить из пикирования, как планер со страшным треском разрушился на множество частей. Анохина выбросило. Сосчитав до десяти, он дернул кольцо парашюта.

 Вывод комиссии стал известен позже: после отделения крышки кабины произошло скручивание правого крыла. От резкого торможения испытателя выбросило из кабины, разорвав в четырех местах привязные ремни. Крыло, оторвавшись, ударило по рулям; хвостовая балка и рули тут же разрушились.

 Последующие два дня все были под впечатлением необычайного испытания. В газетах печатались статьи, посвященные подвигу Анохина. Западная печать назвала полет "Игрой со смертью", "необычайным испытанием на прочность".

 В адрес слета пришла телеграмма из Америки: "За любую цену покупаем кинопленку, фиксирующую этот неслыханный эксперимент".

 Увы! К общей досаде, такой кинопленки не существовало. На слете мы не имели тогда авиационных киноаппаратов, да и другой регистрирующей аппаратуры было весьма немного.

 И все-таки авиационная наука получила ценнейший экспериментальный материал, подтверждающий расчеты профессора Ветчинкина.

 - Будем трогаться? - сказал Адам.

 Я стянул рюкзак и бросил взгляд на долину. Найдутся снова молодые энтузиасты неба!

 Мы покатили вдоль горы. Опустились к морю, в Коктебель, называемый Планерским. Разве что в память о прошлом?

 Песок пляжа усыпан загорелыми телами. Искупались, оставили мотоцикл возле пляжа и пошли пешком в сторону Карадага.

 Там, где была дача "Адриана", ничего не осталось.

 - Вот на этом месте, - сказал Адам и стал мерить шагами площадку.

 В тридцатые годы дача была в распоряжении Высшей летно-планерной школы. Мы, летчики, приезжали сюда по воскресеньям к морю - отдыхать. Дача была построена в античном стиле и выгодно выделялась среди скудных построек Коктебеля. Война не пощадила ее.

 Мы шли, каждый был занят своими мыслями. В памяти мелькали эпизоды, подобные кадрам кинохроники. Люди, события, моменты из нашей жизни, быть может, и приукрашенные восприятием юности.

 ...Вот заключительный, праздничный ужин по случаю окончания слета, не помню какого. Году в тридцать четвертом. Председательствовал Леонид Григорьевич Минов. Среди наших гостей были художники и поэты. Здесь рождались веселые эпиграммы Арго, прекрасные шаржи Кукрыниксов. Позже все это стало широко известным, но в тот вечер наши восторги были первой благодарностью талантам.