Лев Гурский - Опасность

• Название: Опасность
• Автор: Лев Гурский
• Жанр: Политический детектив

Книга писателя Льва Гурского написана в жанре политического детектива. Труп, найденный в московской квартире, – лишь звено в цепи загадочных событий, в разное время происходивших в России и за ее пределами. Расследование поручается капитану Максиму Лаптеву, уже известному читателю по роману Гурского «Убить президента».

---

Юлий мимоходом изобразил на лице сочувственную гримасу:

– Наверняка неприятно. Но придется потерпеть, напарник. Честное слово, это ненадолго.

Он подошел вплотную к серой панели, за которой должен был находиться аварийный генератор, прислонился щекой к старому металлу и ласковым, почти мечтательным тоном произнес:

– Вот она, голубушка. Золотко мое. Славное, урановое…

Он разговаривал с панелью, как с ребенком – разве что только не сюсюкал во весь голос. Ребенок молча сносил все ласки Юлия, а тот, казалось, уже готов был расцеловать даже ржавую жестянку с черепушкой и словом «Опасно!». Но из-за своего маленького роста никак не мог дотянуться. Табличка с кнопкой находилась на высоте, недоступной для коротышки Юлия.

Я по-прежнему еще ничего не понимал. Шутка была неуместной и затягивалась, освобождать меня от пут никто не собирался. Да, кроме Юлия, и некому было. А тот продолжал мечтательно обнимать стену, шепча ей что-то неразборчивое. Был он похож на пьяницу, внезапно подружившегося с фонарным столбом. Правда, напарник мой пьяным не был. Может быть, спятил? Бывают же случаи спонтанного помешательства. Солнышко пригрело в Алма-Ате, и ум за разум зашел. Я немедленно вспомнил, что именно я и законопатил его в столицу Казахстана, искать беглого Лебедева; мне стало стыдно. Маленький Юлий ведь уже дважды спасал мне жизнь и наверняка заслуживал лучшего обращения. Боюсь, что тезка Цезаря имел основания на меня обижаться.

– Ну ладно, Юлий, – я неловко заворочался на неудобном ложе. – Я понимаю, что вы могли обидеться на меня… Готов извиниться за Алма-Ату… за что угодно. Развяжите, и я все объясню…

Напарничек отклеился от стены, снисходительно выслушал мой лепет и, подойдя к каталке, вновь похлопал меня по плечу. С самым что ни на есть доброжелательным видом. По-приятельски.

– Какие там обиды, дружище, – рассеянно произнес он. – Алма-Ата – неплохой теплый городишко, фрукты дешевые… Это ведь я должен извиняться. Мне пришлось вас немного обмануть для пользы дела, конечно, не из вредности, не подумайте. Так вы мне очень нравитесь, ей-богу. Из всех чекистов, которых я знаю, вы – самый умный…

Похвала Юлия отчего-то меня совсем не обрадовала. Лучше бы он меня обложил. Лучше бы назвал меня кем угодно – гэбэшной мордой, лубянским отродьем, минбезовским дуболомом, – но только бы развязал. Однако как раз этого мой милый напарничек делать не собирался. Что-то он затеял, не иначе. Судя по выражению его физиономии, нечто увлекательное и веселое. Вроде уже известного фокуса с ананасом, только еще смешнее.

– …Да-да, Максим Анатольевич, – продолжал тем временем Юлий, легонько катая мою каталку туда-сюда. – Вы очень умный. У вас светлая голова. Будь моя воля, я бы вас сделал сразу генералом…

– Что вы такое несете, Юлий? – простонал я. Я вдруг очутился в положении младенца, которого заботливо укачивают в коляске. Только вот спать мне совершенно не хотелось. Напротив, больше всего мне сейчас хотелось проснуться. Терпеть не могу снов-кошмаров. В особенности – наяву.

– Нет, правда, Максим Анатольевич, – напарничек наконец-то оставил в покое мою каталку и снова приблизился к стене. – Помните наш разговор в Саратове, в гостинице «Братислава»? Когда вы мне рассказали про Партизана, я чуть не прослезился. Мне ужасно понравилось это слово! Пар-ти-зан… Пар-ти-заннн! Чувствуете музыку? Как будто колокол звонит, верно?

«И поэтому не спрашивай, по ком звонит колокол, – очень к месту припомнилась мне цитата. – Он звонит по тебе».

– Слово как слово, – буркнул я, стараясь отогнать похоронное настроение. – К тому же вы тогда не очень-то поверили моей версии…

– Ну как же я мог не поверить, – всплеснул ручками Юлий, – когда вы все так замечательно угадали? Конечно, мне пришлось немножко напустить туману… Но я же говорю – не из вредности! Так надо было.

Я все еще пытался цепляться за ускользающий от меня здравый смысл, но кошмар уже настигал меня своею мохнатой лапой.

– Не хотите же вы сказать, Юлий, – – задушенным голосом проговорил я, – будто все эти взрывы в Москве…

Юлий жизнерадостно расхохотался. Подпирая стену, он стоял в наполеоновской позе и хохотал громко, смачно, с удовольствием. Как человек, который после долгих усилий все-таки добился своего и теперь торжествовал победу. Металлическое звяканье снова материализовалось в зале и для начала по-хозяйски вплелось в смех моего напарника.

– Точно! – с восторгом отозвался Юлий. – Верно! Вы как в воду глядели! А как вам мой шедевр с памятником Первопечатнику? Филигранная работа, скажите! Это вам не «роллс-ройсы» и «мерседесы» подрывать этих жирных ворюг, тут нужно искусство, глазомер, фантазия… Я ведь специально с вами поездом в Саратов не поехал, чтобы успеть насладиться зрелищем. Представьте: раннее утро, еще толком не рассвело, памятник на фоне неба такой скучный, темненький… И тут – ба-бах! Сполохи огня, дымный след, фейерверк! И обломок строгой геометрической формы улетает ввысь… Это надо испытать, Максим Анатольевич, это надо почувствовать. Разрыв, стихия огня – и ты его Бог, хозяин, властелин… Осознали?

– Осознал, – произнес я тускло. – Бог, властелин с самодельным безоболочным взрывным устройством… Романтично до слез.

Капитан Маковкин, он же Партизан, оценил мою иронию. Но не огорчился, а с полным пониманием кивнул:

– Смотрите в корень, коллега. Рано или поздно детские игрушки надоедают. Хочется не фокусов, а чего-то большого. Огромного хочется, настоящего… А вы, наверное, подумали, что приставить к вам напарника из МУРа – это идея майора Окуня? Проклинали его, наверное, да?

Я ничего не ответил – и потому что сказать было, увы, нечего, и потому что был занят: узел все-таки поддавался с большим трудом. Мои надежды освободиться без посторонней помощи пока оставались призрачными.

– Проклинали, – сам себе подтвердил Юлий. – И напрасно. Окунь, наоборот, был рад, что Лубянка берет на себя чужую работу. Только удивлялся очень чекистской глупой перестраховке. «Во всей Москве, – говорил мне, дурашка, – убивают каждой твари по паре. И физиков, и лириков, и бывших членов ЦК…» И везде безо всякой политики… Деньги, мол, и бабы – вот и вся политика… Тоже мне, философ выискался, майор Окунь! Смешно?

– Смешно, – покладисто сказал я. Ах, если бы узел был столь же покладист! Но веревка есть предмет неодушевленный, ее не уговоришь.

– Но я тогда не стал смеяться над ним, – признался мне Юлий. – Нарушение субординации, он – майор, я – капитан. И что вся философия его дурацкая, я ему тоже не стал говорить. Зато сказал ему, как положено, про честь мундира. А вдруг, – говорю, – они мокрушника найдут и нас же дураками выставят? Дескать, МУР увильнул, а Лубянка – молодец… Окуню нашему это, конечно, не понравилось. Тут я и подбрасываю ему мысль про напарника. Майор – к генералу, тот – к министру. А кто напарник? Инициатива наказуема, капитан Маковкин. Я соглашаюсь. Правильный ход?

– Правильный, – ответил я. – Правда, я пока в толк не возьму, отчего убийство Фролова вас так уж заинтересовало… – Говорить и одновременно выпутываться было довольно сложно. Насколько я помню, лишь один исторический деятель мог делать несколько дел одновременно. Он самый, тезка капитана Маковкина. Гай Юлий Циммерман.

– То-то и оно, – важно произнес напарничек. – Я как фамилию Курчатова услышал, сразу сделал стойку. Ку-ку, думаю. Стало быть, кокнули того самого Фролова, про которого в «Листке» на днях писали. И тут наш Окунь, олух, как раз и рассказал мне про ваши подозрения. Я тогда впервые подумал про вас: Какой умный чекист! Честное слово, подумал, не сойти мне с этого места!…

Очень хорошо, подумал я, вот и не сходи. Стой у своей стены, оттуда не видно, привязана моя рука или уже свободна. Моя, кстати, была все еще привязана. Но уже намечались подвижки, как сказал бы наш последний генсек.

– Все так совпало, что уже не могло быть случайностью, – Юлий бережно погладил серую панель за своей спиной. Словно бы проверял, что аварийный генератор по-прежнему у него сзади, а не пустился в бега, воспользовавшись недосмотром. – Сперва газета с такими намеками и потом, как по заказу, убийство. И кто-то что-то ищет… И я еще не знаю кто, но уже догадался что! Вам, наверное, показалось сначала, будто я придурок какой, коротышка недоделанный? Капитан Маковкин от горшка два вершка, точно?

Я промолчал. Ведь именно так я и подумал, черт возьми!

Напарничек Юлий самодовольно выпятил грудь:

– Многие ошибаются, Максим Анатольевич. Не вы первый, не вы последний. Тем более с Алма-Атой вы отлично придумали, просто класс! Выходит, мы в расчете…

– Выходит, – кисло пробормотал я.

Кисло – потому что с проклятым узлом все еще не выходило. То ли я слишком сильно дернул, то ли слишком слабо, но только веревка никак не торопилась мою руку отпускать. Очень рука моя веревке понравилась.