Лев Гурский - Опасность

• Название: Опасность
• Автор: Лев Гурский
• Жанр: Политический детектив

Книга писателя Льва Гурского написана в жанре политического детектива. Труп, найденный в московской квартире, – лишь звено в цепи загадочных событий, в разное время происходивших в России и за ее пределами. Расследование поручается капитану Максиму Лаптеву, уже известному читателю по роману Гурского «Убить президента».

---

– Юлий, – сделал я последнюю попытку воззвать к остаткам его разума. – Но что, если никакой бессмертной души у человека нет? Что тогда?

Чего-чего, а религиозного фанатизма у моего напарничка вовсе не обнаружилось.

– Может, и нет души, – легко согласился он. – Но какая разница? Красота-то останется. – Он бережно сложил свою вырезку из газеты и снова спрятал где-то на груди. – И я, маленький ничтожный человек, сделаю это…

Он вдруг очень внимательно поглядел на меня. Радостная мина на его лице показалась мне на мгновение приклеенной маской.

– Вы думаете, я псих, – полувопросительно-полуутвердительно сказал он. – Псих вроде того, что мы поймали в восемьдесят втором, да?

Я не ответил. Рука моя была почти свободна, я берег силы.

– Это неправда, – сообщил мне Юлий. – Я не псих. У того типа ничего не было, он все придумывал. А у меня – есть.

Он погладил стенку как-то особенно бережно.

– В школе меня дразнили малявкой, клопом, гномиком. Они у меня всегда все отнимали… Мои бенгальские огни! Хлопушки! Я пошел в милицию, чтобы сам все у всех отнимать… – Радостная улыбка то и дело превращалась в болезненную гримасу. – И вот, наконец, я отнял у них. Очень Большую Хлопушку! И я сам дерну за веревочку!

Он отошел от стенки и очень спокойно прикинул расстояние от полу до кнопки. Потом он осмотрелся в поисках подставки. Я тем временем судорожно старался высвободить руку. Осталось совсем немного.

– Пожалуй, я возьму вот это, – сам себе сказал Юлий и взялся за вторую каталку. Пыхтя, он приподнял ее край, и старик Лебедев сполз на пол. – Молодец, – сам себя похвалил Юлий и уже вознамерился подкатить свободную больничную каталку к стене.

И тут он укоризненно проговорил:

– Ай-яй-яй!

Я и опомниться не успел, как Юлий снова ловко прикрутил к каталке мою руку, которую мне только что удалось почти освободить. Заодно он проверил и остальные путы и удовлетворенно кивнул: – Вот теперь полный порядок. Отвязаться хотел капитан, надо же!

Вероятно, у меня стал такой смешной вид, что Юлий не преминул добавить:

– Не сердитесь, Максим Анатольевич. Я все сделаю как надо.

Надеюсь, что нет, подумал я про себя, наблюдая, как Юлий ловко встает на каталку и, балансируя, подбирается к кнопке.

Подобрался, глубоко вздохнул и сказал:

– Поехали!

Юрием Гагариным он себя, что ли, в этот момент вообразил? Чужая душа – потемки, как говорил Конфуций. Особенно если ее нет.

Палец Партизана коснулся кнопки.

Нажал.

Ничего не произошло.

– Развяжите меня, Юлий, – устало попросил я. – Видите, вы добились своего, взорвали бомбу… мы уже на небесах. Развяжите мою бессмертную душу, раз все кончено.

Юлий соскочил с каталки. Лицо его потемнело, он сердито погрозил мне кулаком.

– Какого черта? – крикнул он. Затем лицо его прояснилось и засияло ярче прежнего. – Я вспомнил! – он радостно потер руки. – Ну, конечно, чтобы заработал аварийный генератор, надо вырубить основное питание. Правильно?

– Понятия не имею, – откликнулся я. – Я вам не электромонтер.

– Не скромничайте, Максим Анатольевич, не скромничайте, – Юлий обнаружил, наконец, два больших рубильника, попытался дотянуться, не смог и стал подкатывать к ним свою лестницу-каталку. – Ваш ученый спор с товарищем Лебедевым я, правда, слушал не с начала… – бормотал он на ходу, – но ваша версия мне понравилась… Обесточивают мумию, включается аварийное питание и… – Юлий уцепился за самый большой рубильник и повис на нем, как обезьянка.

– Смотрите не упадите, – посоветовал я, ощущая странное спокойствие. Кто-то зашевелился внизу, рядом с моей каталкой. Или воскрес Сокольский, или, что вернее, очнулся старик Лебедев. Ну, слава Богу!

– Не упаду-у-у! – На последнем «у-у» Юлия рубильник под его тяжестью сдвинулся с мертвой точки. Верхние лампы, ярко вспыхнув, погасли, а через несколько секунд тускло зажглись снова. Одновременно с этим за стеной генераторного зала глухо заработали какие-то механизмы… Но не в том месте, где висел жестяной череп.

Юлий Маковкин, капитан МУРа, он же террорист по прозвищу Партизан, все еще держался за рубильник, мутным взором уставившись на плафоны.

– Это… почему?… – захныкал он. – Я все сделал… правильно…

– Правильно, – успокоил его я. – Отключили основное питание, включилось резервное, бомба взорвалась, мы уже на небесах… Развяжите меня, какого черта вам еще надо?

Кто-то осторожно тронул узел, потом вцепился в него. Нет, это вовсе не Юлий снизошел к моей просьбе. Бывший напарничек все еще стоял, раскорячившись, на каталке и держался за рубильник. А вот освобождал меня старик Лебедев – в меру своих старческих сил, медленно, но мне грех было жаловаться. Через каких-то пару минут руки мои и ноги были свободны.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я у Лебедева.

– Как человек, которого сильно стукнули по голове, – подумав, ответил Валентин Дмитриевич.

– Идти можете?

– Попробую…

– Тогда позовите сюда людей, – попросил я Лебедева. – Тут кое-что успело произойти, пока вы… пока вас…

Старик показал себя молодцом.

– Я уже заметил, – только и сказал он, мельком глянул на трупы мордоворотов, а потом заковылял к выходу из зала. Разминая на ходу руки и ноги, я подошел к Юлию. Тот по-прежнему висел на рубильнике и громко хныкал. Никто бы не подумал, что этот маленький человечек всего каких-то несколько минут назад намеревался испепелить половину Москвы – просто так, для эстетического удовольствия.

Я обыскал Маковкина и перво-наперво сунул себе за пояс Юлиев пистолет с глушителем. В карманчике пиджака нашлась и пара наручников, и я нацепил браслеты на руки Партизана. И только потом обхватил его и, как кукл, поставил на пол.

– Я все сделал правильно… правильно… – тоненько ныл несчастный Партизан. – Не было никакой ошибки…

– Не было, – не стал спорить я. – Кроме одной.

– Какой?! – Юлий отчаянно дернул меня за рукав. В наручниках делать это было неудобно, и я легко высвободился.

– Вы забыли про шестьдесят первый год… Тогда Никита Сергеевич очень воевал с культом и клялся в любви к ленинским нормам…

– При чем тут год?! – отчаянно взвизгнул Маковкин. – При чем тут Хрущев?! Ведь Кукурузник точно не нашел ее.

Я испытал сильное и острое желание оставить все его вопросы без ответа. Пусть бы помучился. Это отравило бы ему остаток его дней.

– При чем?! – не отставал Маковкин. Он был убийцей, психопатом, террористом… но он все-таки был моим напарником и спасал меня. Следовало быть благодарным, и я объяснил.

Юлия Маковкина подвела торопливость. До сих пор он продумывал все мелочи, но в последний момент пошел ва-банк, не выяснив одной существенной детали. Той самой, которую Лебедев узнал в свое время от своего родственника, Константина Селиверстова. Той, что позволяла ему молчать многие годы, не опасаясь случайной катастрофы.

Хрущев любил Владимира Ильича в три раза больше, чем Сталин. И делал все, чтобы доказать эти чувства.

Бомба в мавзолее по-прежнему была. И ее действительно должен был приводить в действие аварийный генератор. И двадцать девять умельцев были уничтожены в один день – из-за того, что знали эту тайну.

Но в шестьдесят первом году, сразу после выноса Сталина из мавзолея, в усыпальнице Ильича был сделан ремонт и обновлено оборудование. Из Германии прибыл контейнер с тремя новенькими аварийными генераторами, которые и были размещены в генераторном зале.

Инженеры не стали трогать старый, громоздкий и, видимо, ненадежный генератор, оставшийся здесь со сталинских времен. Просто отключили его. Табличку с черепом и словом «Опасно» хотели даже снять, но она была приклепана на совесть, и ее оставили. Пусть ржавеет.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА 20 сентября 1993 года Москва

Генерал Голубев был сама любезность.

– А, Макс, заходи, – улыбаясь, проговорил он. – Как отдохнул?

– Ничего, – сдержанно ответил Лаптев. – Нормально…

– Наши ребята все тебе прямо иззавидовались, – доверительно продолжал генерал. – Они в Москве куковали, в кабинетах, а ты все лето плюс бархатный сезон…

– Я в отпуск не просился, – заметил Лаптев. Так, между прочим.

Генерал замахал руками:

– Помню, помню я! Но пойми: так было лучше для всех, в том числе и для тебя самого. Ты в отпуске – с тебя и спроса нет… В Крыму был, я слышал?

– В Севастополе, – подтвердил Лаптев. – У новых родственников по линии супруги. Голубев не без зависти спросил:

– Загорал, купался? Эх, мне бы в Крым…

– Погода была не очень хорошая, – сказал Лаптев, не желая расстраивать начальство по пустякам. – Сплошные дожди. А в солнечные дни – вкалывал у Ленкиных родителей на плантации…

– Куркули? – живо осведомился генерал. – Кулаки-мироеды?