Роберт Аганесов - Байкальской тропой

• Название: Байкальской тропой
• Автор: Роберт Аганесов
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1971

В течение многих месяцев путешествовал автор этой книги вдоль западного побережья Байкала, пропирался зимой сквозь пургу по льду озера, шел сквозь прибрежную тайгу, встречался с охотниками и рыбаками, жил и работая вместе с ними. О природе и людях Прибайкалья он рассказывает в своей книге

---

Как-то мне довелось услышать, что в некоторых деревнях Прибайкалья на собаках иногда подвозят воду, дрова, рыбаки везут по льду свое снаряжение или даже сами катят в санях, запряженных парой собак. Как бы это постараться и загнать Айвора в упряжь! Но все попытки осуществить замысел оказались выше моих сил. Ни уговоры, сдобренные щедрыми кусками мяса и рыбы, ни грозные пощелкивания кнутом на него не действовали. Запутавшись в самодельной упряжи, Айвор угрюмо ложился на лед, с тоской поглядывал на меня, и при этом его большие глаза словно говорили: «Оставил бы ты меня в покое, а?»

Но я не оставлял. Как-то после обеда я, как обычно, ушел в укромный уголок залива мучить себя и собаку. За этим занятием застал меня Федор Боныч. Глаза у старика округлились, он охнул и, подхватив вывалившуюся из зубов трубку, принялся заливисто хохотать. Я не успел еще рассердиться, как старик решительно услал меня к избушке колоть дрова, а сам остался с собакой. К сожалению, мне так и не удалось проникнуть в тайну их взаимоотношений, но через два дня произошло чудо. Стоило мне взяться за поводок, как Айвор с готовностью натягивал постромки. Но при этом я сразу заметил, что в глазах пса, обычно равнодушных и заспанных, теперь вспыхивали зловещие фитильки, и весь вид его, подобранный и угрюмый, словно говорил: подожди же, ты еще на мне покатаешься!

Вытягиваясь, теплели солнечные лучи, и, подгоняемый попутным ветром, я все дальше уходил на север. Насколько хватает глаз, впереди расстилался выветренный, изборожденный морщинами трещин лед моря. Крутой стеной навалились на берег сопки Приморского хребта, изрезанные провалами распадков и ущелий. Южные склоны густо покрыты хвоей лиственниц, сосен и кедров. По низине тянутся осинники, березняки. Край берега очерчен пологой галечной осыпью.

От мыса Кадильного и почти до самой Бугульдейки почти весь берег, за исключением отдельных мест, неприступен со стороны моря: отвесные стены скал опускаются прямо в лед. Несдобровать, если горняк подхватит тебя в этом районе! На берегу уже не найдешь спасения, потому что выбраться на берег просто невозможно. В одном месте, неподалеку от мыса Соболева, по самому карнизу отвесной скалы проходит узкая тропа, единственная на этом участке скалистого берега. Тропа эта находится на высоте около двадцати метров над морем и носит название «Чертов мост». Рассказывали, что когда-то на этой тропе, на самом узком участке, где едва можно идти Соком, чуть ли не носом к носу встретились человек и медведь. Встретились в сумерках. Человек был без оружия, да если б оно и было, вряд ли смог бы его использовать, не рискуя свалиться со скалы от неосторожного движения. Человек замер. Остановился и медведь. Несколько часов они простояли друг против друга. И вероятно, как рассказывают охотники, зверь принял неподвижность человека за выражение храбрости и силы. Медведь отступил и хотел повернуть назад, но сорвался с тропы и разбился насмерть.

Ближе к Бугульдейке берег становится положе, и сопки словно отступают от Байкала в глубь материка. К полудню, если доверять карте, мы прошли половину пути. Под прикрытием мыска я разложил костер. Айвор за гужевые труды получает пять рыбин. Мне — котелок чая и кусок вареной лосятины. На свежем воздухе аппетит принимает угрожающие размеры, а впереди еще долгий путь. С трудом подавляю в себе желание заварить еще котелок чая. Айвор расправился с рыбой и ждет добавки. Для него пять рыбешек, что слону груша! Ездовые собаки в рассказах Джека Лондона получали корм два раза в сутки, но попробуй выдержать взгляд этой скорбной, опущенной физиономии! Даю ему еще пару рыбешек и, махнув рукой на все предосторожности, завариваю еще котелок чая. И ровно через час этот котелочек дает себя знать. Ноги постепенно налились тяжестью, одежда под курткой повлажнела от обильного пота, лицо сразу заиндевело. Все чаще тянуло подольше передохнуть на санях, а солнце валилось за горный хребет, и силуэт мыса, за которым была Бугульдейка, еще маячил далеко впереди. Дорого обошлось бы мне это чаепитие, если б внезапно подул лобовой, северный ветер. Но на мое счастье, до самого вечера все тот же теплый шелонник ласково подталкивал меня в спину.

Горы потускнели и подернулись дымкой сумерек. Еще только обогнув мыс, я заметил на берегу какие-то строения, но последние километры до них оказались куда длиннее, чем весь пройденный путь. С Колокольного мыса я вышел не позже шести утра, а через двенадцать часов только еще подползал к огромным штабелям бревен, сложенным на берегу, не доходя поселка. От штабелей пахло свежим смольем древесины. Далеко впереди маячили огоньки, но идти к ним у меня, уже не было сил. Я сидел на выветренной промерзлой земле, и мне было решительно все равно, что будет дальше. Я не мог сделать больше ни шага. Айвор привалился ко мне и спокойно посапывал.

За ближним штабелем неожиданно взревел мотор, и, переваливаясь с боку на бок, из-за угла выбрался лесовоз. Громыхая цепями, он немного проехал и остановился, ослепив меня светом фар. Двигатель приглох и ровно застучал на малых оборотах. Хлопнула дверца, и, разбрасывая гремящую гальку, освещенные рассеянным светом фар, ко мне двинулись два здоровенных сапога. Их владельца я различил, когда он опустился на корточки около меня. Молодой парень в промасленном ватнике, от которого уютно пахло табаком и соляркой. Сдвинув на ухо шапку, парень таращился на меня, как на воскресшего утопленника. Я молча смотрел на него, а Айвор, не двигаясь, шевельнул ушами и показал парню клык.

Минут через десять громыхающий МАЗ притормозил в центре поселка, около просторной избы. Шофер выволок из кабины мой рюкзак, я вытолкнул Айвора и сам еле сполз с подножки. Над освещенным крыльцом в деревянной рамке красовался лист жести с аккуратно выведенными буквами: «Заезжий дом Бугульдейского леспромхоза». Над дверью небольшой плакатик: «Добро пожаловать».

16 марта.Поселок Большая Бугульдейка.

Заезжий дом, или Дом для приезжих, — просторная русская изба-пятистенка. В комнате печь, ряд кроватей, стол, стулья, тумбочки, на окнах занавески. Почти в каждой сибирской деревне есть такой дом для гостей. Приехал ли ты по делу или просто из любопытства к этому краю, днем или ночью, для тебя всегда отыщется место, где можно отдохнуть, привести себя в порядок с дороги, а вечером, за кружкой чая, послушать новости и разговоры случайно встретившихся здесь людей.

И с кем только не познакомишься на дорожном перепутье, под гостеприимной крышей этого дома! Шоферы-дальнорейсовики и охотники, летчики и геологи, общительные любители рыбалки из соседнего города и молчаливые, осмотрительные заготовители леса, приехавшие из южных областей страны. Солидные товарищи из главков и министерств снисходительно делятся своими размышлениями по поводу лесного хозяйства с шумными, неугомонными парнями — вчерашними десятиклассниками или демобилизованными из армии, приехавшими в леспромхоз на работу. Проектировщики будущего поселка, разложив на обеденном столе папки и чертежи, что-то увязывают и уточняют. Шумные беседы и споры не утихают и далеко за полночь, но редко кто остается в обиде на своего говорливого соседа. Люди разных возрастов, различных характеров и настроений случайно встретились под одной крышей; многие разъедутся утром по своим делам и вряд ли когда-нибудь встретятся. Но вот слушаешь их беседы, отчаянные споры и понимаешь, что роднит их в эти часы, за что они по-своему болеют душой: за край, в котором они живут и работают, край не похожий ни на какой другой, и имя ему Сибирь.

Администрация в Заезжем доме отсутствует. Утром и вечером заглянет в комнату женщина, приберет и, уходя, спросит, не нужно ли чего: молока, масла или хлеба, если в местной пекарне сегодня не было выпечки и его нет в магазине. И все без исключения обращаются к ней с ласковым словом «хозяйка». В редких случаях с приезжего взимается плата — не больше пятидесяти копеек в сутки, но чаще всего о деньгах не бывает и речи. Такие дома строятся леспромхозами и лесхозами для своих гостей, но если ты приехал по своему делу и тебе негде остановиться — будь гостем!

За окнами день и ночь ревут лесовозы. Пока весна не разбила дороги, из тайги спешат вывезти заготовленный лес. Делянки леспромхоза находятся километрах в тридцати от поселка, а на берегу Байкала расположен нижний склад. Здесь лес разделывают, штабелюют, а когда лед вскроется, катера отбуксируют плоты на юг.

Бугульдейский леспромхоз — одно из лучших лесных хозяйств в Иркутской области. Организовался он несколько лет назад на месте небольшого бурятского улуса. В просторной пади устья реки Бугульдейки стоят теперь дома-пятистенки, школа-десятилетка, электростанция, клуб. От Бугульдейки потянулись в тайгу дороги. И в непролазной прежде чащобе на перекрестках звериных троп вырос новый поселок Заозерный. Работают здесь не только опытные механизаторы, лесорубы, строители, но и много парней и девчат, только недавно получивших профессию. Директор леспромхоза почти каждый день получает вороха писем из разных областей страны. В каждом письме просьбы: разрешите приехать на работу в таежный край!