Николай Горностаев - Мы воевали на Ли-2

• Название: Мы воевали на Ли-2
• Автор: Николай Горностаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-235-00996-7

Книга ветерана Великой Отечественной войны, старейшего специалиста Аэрофлота Николая Михеевича Горностаева посвящена авиатехникам, механикам, вооруженцам. Их напряженная и очень ответственная работа часто оставалась незаметной, считалась второстепенной. Её важность становилась очевидной только при авариях и боевых неудачах. Автор раскрывает героизм «чернорабочих» войны.

Эта книга с сайта «Военная литература», также известного как Милитера.

---

К вечеру подвезли бомбы — в ящиках мелкие, в больших деревянных клетках — тяжелые ФАБ-250[2]. Механики по вооружению распаковывают их, очищают от смазки, выправляют стабилизаторы. Лебедками бомбы подвешивают под Ли-2, ввертывают взрыватели. И пулеметы заправляются патронные ленты. От машины к машине переходят старшие техники по вооружению лейтенанты М. И. Короткой, Е. К. Незнамов, М. Коваленко, инженер полка по вооружению капитан А. П. Лищенко. Их задача проверить готовность оружие к бою, бомб — к удару по врагу.

К вечеру, когда солнце устало палить землю и стало снижаться за лес, прибыли экипажи. Я лечу в экипаже Щуровского вместе с Сергеев Олейниковым. Машину этому экипажу дали новую, пришлось на ней поработать, чтобы избавить себя от неожиданностей в боевом полете. Наш Ли-2 стоит первым в строю на линейке. Мимо проходят командиры остальных машин: заместитель командира полка по летной части капитан В. И. Лебедев, старшие лейтенанты А. Р. Сальнов, И. Н. Владимирцев, В. В. Когутенко, К. Я. Меснянкин, Н. М. Петриченко, А. В. Батов, Н. И. Рыбин… На их лицах та особая отрешенность, которая появляется лишь перед боем.

Темнеет. Яркие мерцающие звезды усыпали небо. Взлетаем. Щуровский мягко, точно пилотирует машину.

Ровно гудят моторы. Земля внизу лежит черная, затаившаяся. Ни огонька, ни признаков жизни. Самолет словно застыл в воздухе, и только залитые лунным серебром речушки, медленно проплывающие внизу, да приборы говорят о том, что мы идем к цели.

Вышли на нее точно. Справа в темноте разрастается пожарище, скользят по небу лучи прожекторов, рвутся зенитные снаряды.

— Соседи станцию Курск обрабатывают, — кричит мне Олейников. — Но я им не завидую, там зениток натыкано — места живого не найдешь.

Однако внизу услышали и нас. Ярко-голубые снопы света метнулись впереди, ушли вправо, влево, перекрестились, спутались, заплясали. Серые облачка зенитных разрывов повисли чуть ниже нас… Небо ожило.

— На боевом! — крикнул штурман.

Короткий удар под правое крыло — воздушная волна от разрыва снаряда. Еще удар, еще. Щигры забиты эшелонами. Первые разрывы высвечивают станцию, вспыхивает пожар.

— Молодец Лебедев! — кричит Олейников. — Засветил нам цель.

— Сброс!

Самолет облегченно вздрагивает, избавившись от бомб, и круто скатывается влево-вниз. Уходим из зоны огня, ложимся на обратный курс.

— Нормально поработали, — цедит Щуровский и кладет машину на крыло.

Внизу гуляют пожары, клубы огня взбухают в самом скоплении эшелонов. Да, поработали нормально, Щигры выведены из строя и, похоже, надолго.

— Пойдем низом, — говорит Щуровский и отжимает штурвал.

Предосторожность совсем не лишняя, могут появиться ночные истребители. Напряжение спадает по мере, как зарево пожара бледнеет позади нас. Темнота скрывает Ли-2, и только любопытные звезды заглядывают в кабину.

— С почином, командир, — улыбается Олейников.

— Спасибо, — вежливо благодарит Щуровский. — Почаще бы так.

Это пожелание сбывается быстро. Пятого июля полк в составе соединения получил задачу нанести удар по железнодорожной станции Расковец. На этот раз я летел в составе экипажа майора И. И. Калинина. Линию фронта прошли благополучно. Расковец увидели издалека, станция освещена светящимися авиабомбами, небо — десятками прожекторов и трассирующими очередями «эрликонов». Этой красотой не уставал бы любоваться, если бы она не была красотой смерти, ее праздником, фейерверком. Каждая светящаяся точка в десятках огненных пунктиров несет гибель. Идем в самую их гущу. От выдержки командира зависит точность бомбометания. Калинин, словно на тренировке, показывает, как нужно владеть машиной, чтобы бомбы легли точно в цель. И они ложатся — зажигательные и фугасные, рождая на станции кроваво-красные фонтаны разрывов. Ослепительно-белый свет прожектора врывается в кабину. Калинин мгновенно бросает Ли-2 в сторону и вниз. Выскользнули.

Топаем домой. Справа впереди нас идет Ли-2 Володи Когутенко. Чуть сзади — машина Александра Щуровского. Я не успел уловить, откуда они вынырнули — истребители Ме-110. Машину Когутенко расстреляли в упор. Она вспыхнула и взорвалась. Калинин сквозь зубы выругался и ушел вниз, в спасительную темноту. Горящие обломки вычерчивали огненный след к земле — последнему пристанищу погибшего экипажа. Все молчат. Мы больше никогда не увидим улыбки отличного летчика Володи Когутенко, награжденного орденом Ленина. Не услышим одесских историй стрелка сержанта Саши Колоса. Они выполнили свой долг, и их судьбу разделили штурман Миша Куртов из деревни Михнево Бронинского района Московской области, бортмеханик старший лейтенант Иван Зубков из-под Рязани, стрелок-радист Миша Курбатов из Челябинской области.

Я понимаю, на войне без потерь не обойтись. Но когда друзья погибают у тебя на глазах, с этим невозможно смириться. Спасение от горечи потерь одно — идти в бой и бить врага. Мы приземляемся на своем аэродроме и снова подвешиваем бомбы…

Глава третья

В середине августа, после очередного боевого вылета, утром по стоянкам самолетов проходили командир полка и старший инженер полка Н. С. Фомин.

— О переброске на другой аэродром знаешь, Горностаев? — спросил Б. П. Осипчук, остановившись у Ли-2, где я работал.

— Знаю, — ответил я. — Инженер эскадрильи собрал нас и объявил приказ о подготовке самолетов и технического имущества.

— В Сталинград полетим. Машины получше готовьте, Николай, — сказал устало Осипчук. — Дорога длинная, самолеты терять мы не можем. Не имеем права. И так многих уже недосчитались…

— Хорошо, Борис Петрович, — совсем не по-уставному, а так, как во время совместной работы в мирное время, сказал я. — Сделаем на совесть.

Осипчук прав. Всего лишь за три месяца боевой работы наш 102-й полк потерял немало и людей и самолетов. Пополнение вводили в строй опытные летчики-инструкторы. В часы, свободные от выполнения боевых заданий. Формировалась третья эскадрилья. Ко дню вылета в район Сталинграда в полку были укомплектованы самолетами только две эскадрильи. В каждой насчитывалось по десять Ли-2. Третья эскадрилья получила машины в сентябре… Обслуживали самолеты почти девяносто техников, механиков и младших авиаспециалистов.

Работы всем нам хватало с избытком. Полеты на бомбежку, в тыл врага к партизанам не прекращались ни на день. И потому готовить машины к перелету в Сталинград приходилось «на ходу». Незаметная внешне, черновая работа инженерно-авиационной, технической службы была тем не менее одним из решающих условий успешного выполнения любого полета.

…Ли-2 командира отряда нашей второй авиаэскадрильи А. Д. Щуровского вернулся с бомбежки в четыре двадцать две.

— Принимай, Николай, машину, — сказал Олейников. — Кажется, правую плоскость зацепила зенитка. Я малость посплю — и к вам. У Сталинграда нас уже небось заждались.

— Думаешь, без тебя не управимся? — улыбнулся я.

— На бога надейся…

Я перелистал бортжурнал. Замечаний по работе так называемой материальной части у экипажа не было. Что ж, постараемся не обременять летчиков и по дороге на юг. Я с техником сержантом А. В. Батуриным продефектировал машину: планер, рули управления, механизмы шасси, проверил зарядку амортизационных стоек, герметичность бензиновых и масляных баков, гидросистемы… Проверили монтаж силовых установок — двух могучих «сердец» самолета — двигателей. Особого внимания требовали фильтры маслосистемы — их чистота, отсутствие металлической стружки говорили о хорошем здоровье движков. Моторист Н. Н. Китаев мыл самолет.

Солнце сияло в голубом небе. На помощь пришлось вызвать слесарей-клепальщиков подвижных авиаремонтных мастерских (ПАРМ-10). Осколками зенитного снаряда посекло правое крыло, и надо заделывать пробоины. Я мысленно прикинул, что еще осталось сделать по регламенту на этой машине: проверить зазоры клапанов, заменить поршневые кольца в одном цилиндре, отрегулировать зазоры прерывателей двух магнето, осмотреть провода и изоляцию контактных наконечников, заменить свечи цилиндров. Дальше — проверить затяжку воздушных винтов на валах редукторов двигателей, осмотреть тросы и ролики рулей управления, заменить масло. При опробовании двигателей проверить показания приборов, радиостанцию, провести контроль электрооборудования, работы автопилота… Эту работу выполнят техники, механики по спецоборудованию П. С. Лесниченко, В. В. Сидоров, В. М. Иванов…

Взлетели в срок. Несмотря на усталость и убаюкивающий гул моторов, я не отрывался от иллюминаторов. Мы шли на юг, и отсюда, с высоты, совершенно не было видно никаких признаков войны. Но она свинцовой тяжестью лежала в душе каждого из нас, давила сознанием того, что враг прорвался вон куда — к Сталинграду, к Волге. И наш перелет — не обычный, привычный мирный рейс, а дорога к жестоким и тяжелым боям.