Лев Корнешов - Зона риска

• Название: Зона риска
• Автор: Лев Корнешов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1982

Остросюжетная повесть о нравственном искании подростков. Молодые герои книги вступают в жизнь сложными путями. Честность и мужество не дают свершиться преступлению, задуманному матерым преступником.

---

Но здесь был не тот случай. Артем Князев в дела Мушкета не вмешивался, влияния его не оспаривал. Более того, на «пятачке», о котором еще речь впереди, совместные действия о Князем иногда приносили Мишелю десятку-другую.

У Князя были какие-то свои интересы вне Оборонной. Разное поговаривали о его друзьях, которых звали фирмачами. Князь не баловал своим вниманием стометровку и бар «Вечерний», часто мог не появляться вообще неделю-две, и его отсутствия не замечали: он был вроде и не из своих, и не из чужих.

Однажды в том же баре «Вечернем» после нескольких коктейлей Ела откровение намекнула Князю, что не прочь выйти прогуляться с ним, тем более что «ночь такая лунная».

— Нет, Елочка, — равнодушно сказал Князь. — Вечер у меня уже расписан...

— Как хочешь, — не обиделась Ела. Она вообще обижалась редко. — Я подожду.

— Боюсь, Мушкет неправильно поймет. Или, наоборот, правильно.

— Видала я Мушкета... — эмоционально ответила Ела. — Ходит следом... Только других ребят пугает, дьявол низкорослый.

— Раз ходит, значит, любит, — нравоучительно заметил Князь. — Смотри не проморгай свое счастье.

— Видала я...

Еле иногда лень было произносить длинные фразы, и она поддерживала беседу с помощью энергичных «видала», «поняла», «отклейся» и других слов, которые произносила то равнодушно, то с гневом — как того требовали обстоятельства. Голос у нее был звучный — красивое сопрано, и она умело использовала его богатые возможности для отражения движений души.

— Присмотрись еще. — Артем разговаривал с Елой так, как говорят с маленькими, и ей это нравилось. — Тебе замуж надо, а из Мушкета знаешь какой муж получится? Что с кого снимет — все в дом принесет...

Еле не хотелось больше продолжать разговор на эту тему. Она понимала, что Князь иронизирует, но не была уверена, что может достойно ответить на его ухмылки.

— Ладно, Князь, — сказала она. — Кое-что и мы знаем, не такой ты уж чистенький.

— А вот это зря, — помрачнел Князь. — Я в ваши дела не вмешиваюсь, не суйтесь и в мои. Знаешь, что с любопытными бывает?

— Слушай, Князь! — оживилась на мгновение Ела. — А правду говорят, что ты можешь достать комбайн?

К сельскохозяйственным угодьям эта машина не имела никакого отношения. «Комбайн», о котором говорила Ела, — это джинсы, куртка, накидка и шляпа — все из джинсовой ткани.

— Катись к своим, — грубо оборвал Князь. — Не вынюхивай.

Ела не совсем поняла, отчего психует Князь, и оскорбленно отвернулась, подсела к компании Мушкета.

За покладистый характер Елку на Оборонной любили. Она была из тех девчонок, которые изо всех сил гнались за модой, но догнать ее не могли. Вот, к примеру, мини-юбки уже вышли из моды, однако Ела упорно не хотела этого замечать. Какой-то неосторожный поклонник однажды сказал, что в мини она как греческая богиня.

— Они, эти богини, ходили в туниках до пят, — ехидно заметил кто-то из завсегдатаев бара.

— Это верхняя одежда, — безапелляционно заявил знаток, — а я имею в виду ту, что была под туниками.

Артем Князев, слышавший разговор, пробормотал:

— Чушь какая-то...

Он был эрудитом, Артем Князев, мог легко и непринужденно поддерживать разговор на любую тему. И еще он был современным до кончиков пальцев — суперпарень, временами очень свойский, а иногда даже будто сошедший с глянцевой обложки иностранного журнала.

Оборонная — наша улица, и об этом известно всем вокруг нее. На ней можно быть своим, но можно, живя в одном из ее домов, все равно оставаться чужаком.

Быть чужим на улице, где живешь, плохо.

Князя здесь знали.

Мушкет был здесь свой.

Ни у кого не вызывало сомнения, что Ела Анчишкина своя — ближе некуда. Своими были и многие другие, каждый вечер выходившие шлифовать асфальт Оборонной. Здесь все знали всех. И если появлялся неизвестный — не просто случайно или по делу проходил улицей Оборонной, чтобы навсегда затеряться в лабиринтах других улиц, если появлялись незнакомый парень или девчонка и задерживались у комиссионки, или у «Арктики», или у бара «Вечерний», — их замечали и долго изучали, прежде чем принять или отвергнуть.

А вот Роман Жарков жил на Оборонной и все равно оставался здесь чужаком. Ребята относились к нему так, словно он обитал где-то в другом конце города.

ТРУДНЫЕ РЕШЕНИЯ РОМАНА ЖАРКОВА

— Попросите, пожалуйста, к телефону Инну.

— Инесса, тебя, — услышал Роман приглушенный расстоянием мужской голос.

Когда телефонная трубка отложена в сторону, кажется, что собеседник находится далеко-далеко. Но Роман знал, что улица Инны всего в двух шагах от Оборонной, — вчера она разрешила проводить ее до подъезда. Вчера был очень хороший, ну прямо прекрасный вечер.

— Слушаю... — Голос Инны прозвучал ровно и безмятежно.

— Это я... Звоню, как условились!

— А-а, я не ожидала, что вы так быстро откликнетесь на мою просьбу о ремонте квартиры. Но вы позвонили слишком рано.

— Какую просьбу? — опешил Роман.

— Я еще не решила окончательно. И конечно, для меня дороговато...

— Что за чушь? Это ведь я, Роман!

— Позвоните, пожалуйста, завтра. Примерно в это же время я буду дома...

Он услышал, как Инна сказала кому-то: «Договорилась тут с одним халтурщиком, чтобы обои переклеил». Потом трубку положили, что-то щелкнуло, заныли прерывистые гудки.

Роман в недоумении уставился на телефон. Трубку он все еще держал в руке.

— Что, съел? — ехидно спросила Лина. Она, конечно, прислушивалась к разговору, делая вид, что убирает комнату.

— Не лезь не в свои дела, — строго сказал Роман. Он помрачнел, не зная, как объяснить непонятное поведение Инны. Она не могла его не узнать. Сама ведь просила звонить почаще...

Лина дотошно допрашивала:

— Что она тебе сказала?

— Почему это тебя интересует? — рассердился окончательно Роман.

— Хочу перенять опыт, как отшивать слишком назойливых кавалеров.

— Отстань, — попросил Роман. — И без тебя тошно.

— Все-таки она тебе что-то тако-о-е сказала! — Лина никак не могла успокоиться.

Метелка в ее руке энергично летала по книжным полкам — когда Лина убирала в квартире, пыль везде стояла столбом.

Вообще-то у Романа хорошие отношения с сестрой. Лина младше его на два года, и он считал, что должен заниматься ее воспитанием. Об этом просил и отец, когда уезжал с мамой за рубеж: «Ты, Роман, уже взрослый. Прямо скажи, можем ли мы спокойно оставить вас вдвоем на целый год?»

Роман знал, что родители готовятся к длительной командировке. И вопрос отца не застал его врасплох. Он давно уже все продумал, взвесил.

— Конечно, — твердо сказал. И солидно добавил; — Тебе не стоит отказываться от интересной работы.

Отец, видно, и не ожидал другого ответа. О такой командировке он мечтал давно и, конечно, очень хотел поехать в эту африканскую страну вместе с мамой.

Жарков-старший вошел в науку, как он сам говорил, через Сибирь и Дальний Восток. Он мало походил на ученого, какими их изображают в кинофильмах. Внешне неуклюжий, неповоротливый, сохранивший привычки и внешний вид колхозного механизатора (он и в самом деле был в юности трактористом), Иван Жарков исходил в экспедициях огромные пространства на восток от Урала. Практика дала материал для фундаментальных исследований. Свою кандидатскую диссертацию Жарков-старший писал на привалах, у костров, в промежутках между экспедициями. Иван Петрович стал доктором геологических наук и профессором в тридцать с небольшим. На его открытия ссылались в своих трудах многие ученые, крупнейшие университеты мира считали за честь пригласить профессора Жаркова для чтения лекций.

Марья Романовна познакомилась с Жарковым во время одной из его экспедиций. Жарков набрел тогда со своей партией на затерянное, укрытое тайгой сибирское село. Он простудился, свалился с воспалением легких. Пришлось оставить его в таежном селе на несколько дней. Экспедиция ушла дальше, время терять было никак нельзя, наступала зима. Местная фельдшерица Маша оказалась прилежной сиделкой. Несколько ночей она не отходила от метавшегося в бреду Жаркова.

Иногда Жарков, очнувшись, в испуге спрашивал:

— Вы здесь?

Ему все казалось, как вспоминал он потом, что, если Маша хоть на минутку оставит его, он из болезни не выкарабкается.

Через неделю Жарков встал на ноги и, опираясь на плечо Маши, вышел на резное крылечко, Был осенний вечер, выцветшее за лето солнце тусклым пятаком катилось за пики сосен. Порывистый ветер гнал по земле жухлый лист. Деревенька была маленькой и безлюдной, и не верилось, что где-то есть большие города на обжитой, приветливой земле. Иван Жарков всегда был своим человеком в тайге, он лишь посмеивался, когда слушал рассказы бывалых товарищей о том, как иногда в дальних экспедициях одиночество и тоска берут верх над человеком, и тогда сжимается сердце, небо опускается на землю, неясная опасность вытягивает нервы в струны так, что они звенят.