Жан-Мари-Гюстав Леклезио - Путешествия по ту сторону

• Название: Путешествия по ту сторону
• Автор: Жан-Мари-Гюстав Леклезио
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993

Путешествие в прекрасный мир фантазии предлагает читатели французский писатель Жан Мари Гюсгав Леклезио.

Героиня романа Найя Найя — женщина-фея, мечты которой материализуются в реальной жизни. Она обладает способность парить в воздухе вместе с дымом сигареты, превращаться в птицу, идти к солнцу по бликам на воде, проливаться дождем, становиться невидимой — то есть путешествовать «по ту сторону» реального и возможного. Поэтичны и увлекательны сказки, которые героиня рассказывает своим друзьям.

Повествование о странной женщине-фее обрамляют рассказы о начале и конце жизни на Земле.

---

потому что я не могу ни родиться, ни умереть. Вся вселенная, планеты и звезды размещаются во мне. Сатурн и Юпитер — мои легкие, Нептун — мой желудок, Уран — [242] печень, Венера — поджелудочная железа, повсюду сверкают мои железы, которые вы называете звездами, а белый круг, что блестит по ночам во тьме, — мой мочевой пузырь. Свет проникает в мир по моей трахее, а мои кишки мерцают на небе — вы называете их Млечным Путем. Посреди неба трепещет и посылает вам свои лучи шар, вы всегда глядите на него восхищенным взором, вы называете его солнцем, на самом же деле вы видите мое сердце.

Я такая большая, что вам не различить моих границ. Моя голова высоко в облаках, а ступни уходят в самые глубины. Когда я вздрагиваю, рушатся здания и по земле пробегают трещины.

Когда я плачу, падают капли дождя, а когда смеюсь, вы видите молнию, которая выходит из моих глаз, и слышите раскаты грома. Вы можете идти много дней, все равно вам не выйти за пределы моего тела. Мои щеки — пространство, мои волосы — облака. У меня на коже множество больших деревьев, но это всего лишь волоски, пушок.

Я дышу очень медленно, за два-три месяца делаю один вдох. Вы чувствуете, как мои легкие наполняются воздухом, который колышет морскую гладь. Иногда вы садитесь на берегах синих рек, а ведь это кровь, текущая по моим артериям. Вы долго живете в моем чреве, а потом умираете, и я извергаю вас вон. Земля — моя плоть, вулканы — кровь, а жидкости в моем теле образуют реки и океаны. Везде вибрирует, распространяя силу, моя жизнь. Вы обращаете взор к небу, и через мое открытое горло нисходит свет. Он окрашивает все в красный цвет и согревает ваши тела. Вы все связаны со мной, как будто через пуповину, и я всех вас питаю. Перед вами необъятные равнины реснитчатых клеток, горы мышц, расщелины, куда уходят нервные разветвления. Под красной землей, пропитанной жизнью и кровью, — белые камни, мраморные колонны, кварцевые рудные жилы. Это мои кости, которых вы не видите. Вам порой кажется, что вы совершили кругосветное путешествие, но вы всего лишь объехали вокруг одного моего пальца. Вы месяцами плывете по одной-единственной капельке пота и хотите измерить глубину пор на моей коже. Вы без устали поднимаетесь по большой, как Амазонка, реке, а это всего лишь маленькая вена, которая идет вдоль виска, теряясь в лесу моих волос. Мое сердце плывет далеко во тьме, и всякий раз, когда оно сокращается, проходит год. Вы, паразитирующие на мне, так малы, что я не в силах вас [243] пересчитать. Миллионы вас обитают в моем животе, вы перемещаетесь с места на место, поселяетесь на островах из моих кровяных шариков. Иногда вы пересекаете пустынные участки на моей коже, месяцами переходя от одной морщины к другой. Но вы никогда не потеряетесь, потому что вы всегда внутри меня, вы — моя пища, мои паразиты, мои вибрионы. Вы образуете кисты в стенках моих тканей, множите свои города и дороги, передвигаетесь по моим нервным волокнам. Иногда вас скапливается во мне так много, что меня пробирает озноб, и странные хвори терзают тогда мои члены. Иногда вы собираетесь друг против друга и затеваете междоусобицы, от мини-взрывов я испытываю уколы, сродни булавочным, и моя кожа покрывается прыщами. Когда среди вас возобладает ненависть, меня мучают боли в животе и желудке, тогда я тысячами извергаю вас из своего рта, отправляя в небытие.

В моем теле вы скользите по каналам, плывете по кровяным рекам. Вы все время под моей кожей, в моем теле, вы дышите воздухом, которым дышу я. Когда я засыпаю, вокруг вас воцаряется ночь и мое сердце становится невидимым. На моей коже холодает, травы и волоски на теле потихоньку начинают топорщиться. Вы спите в тени моего колена или в моей поясничной впадине. Вы никогда не бываете одни, вас никогда не бросят на произвол судьбы. Мое лицо далеко от вас, и вам его не увидеть. Мои глаза — огромные, затерянные в пустоте озера, а уши — спиралевидные туманности. Я никогда не говорю в полный голос, мои напевы, мой шепот доносятся до ваших ушей, и вы слышите музыку сфер. Я шепчу непонятные вам слова, которые длятся века. Мои сны приводят к затмениям, падениям комет, полярным сияниям.

В обсерваториях вы через стекла телескопов вглядываетесь в мои органы, в то, что вы называете планетами, звездами, галактиками, жадно рассматриваете черное пространство, заполняющее мое тело, и думаете, что вам его не пересечь. А ведь все это мое, моя плоть, моя кожа. Я стою на большой отмели перед морем, где изредка видны другие, такие же, как я, люди, великаны и великанши. Они тоже смотрят на море, солнце, небо и горы, вздымающиеся за их спинами. Может, все мы во рту у другого великана, еще больше нас, сидим на белых скалах его зубов и глядим на его синий язык, который шевелится и двигается на свету туда-сюда».

[244]

Свет слабеет, словно меркнет свеча. Все кругом колеблется и дрожит. Бледнеет и мрачнеет небо. Всем овладевает какое-то беспокойство, содрогаются деревья, море, стены, даже земля. Найю Найю тоже охватывает дрожь. В этот час, когда мир становится сиреневым, самое время подыскать себе пристанище. Солнце вот-вот исчезнет за горами. Свет почти погас, дело идет к ночи.

Надо скорее найти себе пристанище. Блеклая тень надвигается на землю со скоростью прилива, затопляя собой все предметы один за другим. Надо подыскать себе жилище и заснуть в нем с открытыми глазами. Найя Найя торопливо идет через поля и пустоши. Такое впечатление, что ее кто-то ведет. Найя Найя смотрит на небо, по которому, мерцая огнями, тяжело летит большой самолет. Никто не заговаривает с Найей Найей, и все же она словно следует зову, будто кто-то кричит у самого ее уха, но кричит без слов; этот крик указывает ей путь и направляет ее взгляд. Она словно слышит короткие приказания:

«Направо!»

«Налево!»

«Вверх!»

«Вперед!»

«Налево!»

Не понимая, откуда эти крики, Найя Найя все же повинуется. По руслу из гальки она поднимается вверх по течению реки. Впереди два-три круглых сиреневых холма, зов идет оттуда.

«Скорее!»

«Вперед! »

«Скорее! Скорее!»

[245]

Найя Найя идет по холодной речной воде. Вода уже приобрела сероватый оттенок и вот-вот обратится в пар или туман. Поток протекает меж черных щербатых глыбищ. Дует теплый ветер. От скалистых стен в воздух поднимаются крики. Найя Найя останавливается и прислушивается, ей хотелось бы ответить, но она не знает как. Она подходит и кладет руки на скалистую поверхность, ее ногти скребут камень. Найя Найя взбирается на холм, она знает, что там найдет себе пристанище. Слышатся пронзительные крики, они достигают сознания словно маленькие металлические стрелы.

«Сюда! Сюда!»

«Туда!»

«Скорее!»

Хватаясь за растущие на камнях колючие кусты, Найя Найя карабкается наверх. Внизу на гальке громыхает поток. Но Найя Найя не боится. Теперь она уже не очень далеко от входа. Она уже так давно не слышала этот зов. Слышала всякий раз, когда опускался вечер. Но она не очень понимала, что это значило. Сегодня вечером Найя Найя обретет отличное пристанище, лучше, чем комнаты в домах, ямы в песке или блокгаузы на морском берегу.

Это пещера на склоне холма, широкая, темная, глубокая, Найя Найя в нерешительности. Но тут раздаются пронзительные крики, да так близко, что раскалывается голова. Звон, свист, жужжание — все эти звуки разом льются из пещеры, потом они затихают, но тут же возобновляются снова, по одному или сразу десятками. Крики, острые, как иглы, разносятся так быстро, что их едва успеваешь разобрать.

« Скорей!» « Скооооорей!» « Сюда!»

Найя Найя входит и слушает крики уже из пещеры. Впечатление немного жуткое. Дневной свет еще освещает внутреннюю часть холма, и вдруг Найя Найя их видит. Здесь столько существ! Столько их висит, держась лапками за потолок, что каменные стены как бы покрыты черно-красными гроздьями. Их тысячи. Они шевелятся, ходят по потолку, словно мухи, и кричат без умолку. Они зовут Найю Найю, выкрикивая ее имя на своем скрипучем, свистящем языке:

«Тликс-тликс! Тликс-тликс!»

Иногда они отрываются от стен, кружат по пещере, но потом снова возвращаются на свои места. Найя Найя садится на землю, на слой помета, и смотрит, как они мель- [246] тешат по пещере. Они так беспокоятся, потому что к ним уже проникает тень. Они кричат все громче, их голоса так пронзительны, что начинаешь сомневаться, действительно ли ты их слышишь. Они машут крыльями во влажном воздухе, и шум стоит, как от мотора. От холодного ветерка Найя Найя вздрагивает.

Крики отражаются от стен пещеры, протягивают невидимые нити, раскидывают по гроту острые лезвия, которые режут, полосуют, сдирают кожу. Эти существа без конца взывают и сами же отвечают на свой зов; они не говорят, не рассказывают историй, они только кричат по мере того, как на них надвигается тень. Найя Найя чувствует, как у нее самой шевелятся уши, она тоже хватается за стенки пещеры, вонзает в камень свои длинные ногти. Крики просачиваются ей внутрь и мечутся в поисках выхода. Найя Найя приоткрывает рот, и у нее сжимается горло. Ее расширенный взор обшаривает темноту, пытаясь различить живые существа. Криками, все более частыми, похожими на скрежет, щелканье, они зовут ее к себе.