Виталий Севастьянов - Дневник над облаками

• Название: Дневник над облаками
• Автор: Виталий Севастьянов
• Издательство: Правда
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

В мае-июле 1975 года мне вместе с Петром Климуком посчастливилось совершить свой второй длительный — 63-суточный — полет на орбитальной станции «Салют-4»… Во время полета я вел дневник, в котором записывал и то, что мы делали в течение рабочих космических суток, и свои наблюдения Земли, и просто размышления о жизни, о своих коллегах-космонавтах, о нашей работе… — (Автор)

---

12 июня 1975 г.

Четверг, 20-е сутки полета.

ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ

Ждешь его долго, проходит он мгновенно.

Проспал я сегодня 13 часов, не просыпаясь. Проснулся с щемящим чувством грусти. Мне приснился дождь — там, на Земле.

— Петя, а ты помнишь шум дождя? — спросил я.

— Забыл уже, — сказал он и задумался. Я в ближайшем сеансе радиосвязи с Землей рассказал им о дожде. Они отреагировали просто:

— У нас вчера здесь прошел такой хороший дождь, грозовой, что и сегодня им пахнет.

Да, не скоро еще придет время, когда мне удастся помокнуть под дождем.

До чего удивительна земная природа, до чего она разнообразна в своих проявлениях! Вот и дождь есть, и мороз, солнце и жара, и осень.

А здесь все не так.

Сегодня на иллюминаторе, обращенном в сторону от Солнца (мы шли в ориентированном полете), я увидел кристаллики льда на внутренней поверхности среднего стекла. Эти кристаллы были совсем иные.

Они были асимметричны — с центральной каверной, похожей на кратер вулкана. И вообще были похожи на инвалидов из чудесного мира земных кристаллов.

Выглядели какими-то пауками-циклопами.

И я вспомнил наш снег, нашу Русскую Зиму, натертые снегом щеки, пьянящий воздух — это не здешняя смесь газов…

И захотелось домой.

Я подавил это чувство и вновь стал исследователем. Взял бортовой журнал, зарисовал весь этот чудо-страх, позвал Петра, и мы сфотографировали эти кристаллы. Мы спешили, потому что уже поворачивались на Солнце и они должны были вскоре растаять.

Затем мы с Петром прибирали нашу станцию, наш дом. Наводили порядок, пылесосили, чистили, включили все противопыльные фильтры. Петр пытался ездить на пылесосе, но тяга его оказалась малой.

Земля нам в честь выходного дня подбросила эксперимент со связью, и пролетел наш выходной, как будто его и не было.

Сегодня случайно кто-то из нас сломал в нашем «Оазисе» лук… Мы съели его. Удивительно вкусный. Острый.

Пища наша нам несколько приелась.

Я думаю, что на Земле нам больше будет нравиться земная пища…

Сейчас бы вареной картошки с молоком!

Да!.. Потерпим!

Это просто такое было в ту минуту настроение. Как человек, находящийся в командировке, соскучился по дому…

Наша станция «Салют-4» стала для нас родным домом. И в этом немалая заслуга создателей станции. Каждый в своей области сделал все возможное для того, чтобы мы чувствовали себя хорошо. Воздух здесь чистый, его, ни много ни мало 100 тысяч литров. Специальный фильтр удаляет из атмосферы станции все вредные примеси, выделенные в процессе работы аппаратуры и жизнедеятельности людей. Вентиляторы не дают стоять воздуху на месте, и поэтому состав его одинаков во всех уголках. Специальные газоанализаторы следят за составом воздуха, они тотчас же засигналят, если будет что-то не так.

Вода у нас чистая, московская водопроводная, обработанная серебром. Воды достаточно. В сутки мы выпивали от полутора до двух литров воды. Провели в полете эксперимент, который показал, что много воды брать в космос не нужно. На «Салюте-4» была установка, конденсирующая влагу, выделяемую человеком в воздух при дыхании, испарении с поверхности кожи и т. д. Эта влага осаждалась на охлажденной поверхности аппарата, собиралась в емкость, проходила тщательную очистку, а затем насыщалась солями, чтобы по вкусу походила на земную, которую мы привыкли пить, и консервировалась. Эта вода нам понравилась, ее-то мы и пили и шутя говорили, что пьем свой собственный пот…

Режим питания тоже был продуман с учетом наших земных вкусов. Консервы, конечно, но все из натуральных продуктов. Хранили мы их в холодильнике, как дома, а перед едой подогревали. Суточная калорийность пищи — 3000 калорий…

Суточные наборы продуктов находились в отдельных герметических чехлах и размещены в холодильнике в определенной последовательности. Каждое блюдо упаковано либо в консервные банки по 100 граммов, либо в алюминиевые тубы по 165 граммов. Для подогрева пищи было специальное устройство.

Как сервирован стол? Полного набора приборов, конечно, не было. Невесомость! У каждого из нас были свои вилка и консервный нож. После еды пустую посуду и упаковку складывали в герметические контейнеры, которые периодически вместе с другими отходами выбрасывали в космос. В плотных слоях атмосферы они сгорали…

Был у нас на борту и экспериментальный набор продуктов, обработанных с помощью вакуумной сушки. Это сублимированные продукты, практически полностью обезвоженные. Они легки, компактны, к условиям хранения нетребовательны. С помощью горячей воды сублимированные продукты восстанавливают свои вкусовые качества…

Пили мы обычно чай и кофе, горячую воду для которых брали из экспериментальной системы регенерации, о которой я уже рассказал…

13 июня 1975 г.

Пятница, 21-е сутки полета.

ТЕХНИЧЕСКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ И РЕМОНТНЫЕ РАБОТЫ

…Утром я сделал зарядку — проехал на велоэргометре от Южной Америки до Владивостока, благополучно преодолев Гималаи.

Вечером прошел пешком с перебежками от Лос-Анджелеса до Лиссабона и не заметил даже шторма на Атлантическом океане…

Где это на Земле можно вот так, ложась спать, выбрать себе романтическое путешествие на завтра?

А здесь можно! Здесь все можно! Можно заснуть в одном месте, а проснуться в другом.

И так бывает…

* * *

Я расскажу о некоторых физиологических и психологических связях, которые возникают после длительного пребывания в космическом полете и которые еще продолжают некоторое время действовать после возвращения на Землю в период реадаптации.

На Земле притяжение обусловливает и определяет порядок вещей и предметов, окружающих человека. Все они статичны, то есть если их не перемещает сам человек, то они неподвижны. И если положишь на стол книгу или вилку, не беспокоишься: знаешь, что они будут лежать на том месте, где ты их оставил, И если даже случайно предмет упал (столкнули со стола), то знаешь, где его искать, — на полу.

В условиях невесомости все предметы «живые». Там не нужно искать подпорку, на которую следует положить предмет, его можно оставить плавающим, но при этом на остаточных скоростях он обязательно «уйдет».

Эти необычные условия вызывают необходимость постоянной фиксации всех предметов, с которыми имеешь дело. В невесомости фиксируешь все: научное оборудование, кинофотоаппаратуру, предметы туалета и т. д. Опыт длительного космического полета вырабатывает устойчивую связь фиксации предметов. И первое время на Земле эта связь продолжает действовать. Так, за столом во время первого обеда на Земле после возвращения из космоса я часто забывал положить вилку или нож на стол, а когда брал что-то еще со стола, старался все это одновременно удержать в руках, закладывая между пальцами.

В процессе земной практики обретаешь земную связь весового образа предмета. Беря в руки какой-либо предмет, подсознательно определяешь его вес и мышцам рук сообщаешь определенное усилие. Пустой стакан и тот же стакан с водой мы берем с разными усилиями, не задумываясь об их весе. В условиях невесомости все предметы не имеют веса. И в процессе длительной практики привыкаешь брать их, независимо от массы, с минимальным мышечным усилием. Эта практика создает условия для потери земной связи и предпосылку для обретения устойчивой космической связи — потери весового образа предмета.

Эта связь продолжает устойчивое и длительное время действовать и после возвращения в мир земной тяжести, хотя она уже потеряла смысл и даже вредна. С действием этой связи я столкнулся в первые минуты после посадки космического корабля «Союз-9» на Землю. Привычным для невесомости минимальным мышечным усилием я снял с головы шлемофон — он выпал у меня из рук. Когда я поднял его, с удивлением обнаружил, что он имеет колоссальный вес. И в последующие первые дни пребывания на Земле я часто ронял предметы, когда брал их с меньшими усилиями, чем этого требовал вес предмета.

В условиях невесомости теряется земная связь по регуляции и координированию работы всей мышечной системы для нормального земного перемещения человека. И, вернувшись на Землю, вдруг обнаруживаешь, что ты почти разучился ходить. Все мышцы забыли повседневное и постоянное действие на них условий земного притяжения. И обычная земная тяжесть воспринимается как перегрузка величиной 2–2,5 g (g — ускорение силы тяжести), испытываемая на центрифуге.