Мэтью Бжезинский - Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма

• Название: Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма
• Автор: Мэтью Бжезинский
• Издательство: Фолио, Сова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94966-156-7

Молодой журналист оказался в посткоммунистической России в бурные 90-е годы, получив задание от редакции разобраться в обстановке и понять смысл событий на российских финансовых рынках. Он мгновенно окунулся в безумный мир русского капитализма, когда все было выставлено на продажу, целые состояния могли быть сделаны или утрачены за одну ночь, финансовые рынки контролировались коррумпированными московскими банкирами и американскими биржевыми спекулянтами. Очень остроумно, с едкой иронией, а порой и с горечью автор описывает то, о чем мы уже и сами знаем. Теперь же можем увидеть и оценить все происходящее в то время глазами человека со стороны – с Запада.

Книга наполнена забавными случаями и ситуациями, в которые Бжезинский буквально «вляпывался» в ходе своей репортерской деятельности.

---

Хозяин обо всем этом хорошо знал. С тех пор как его головорезы захватили меня, он все время язвил и подкалывал, демонстрируя недоброжелательную золотозубую ухмылку. Встреча с Сазониковым была организована министром Крыма по туризму, скрытным мужчиной вороватого вида, все время пытавшимся уйти от моих прямых вопросов или сменить тему, не желая говорить о причинах серии убийств в гостиницах Крымского полуострова. Желая от меня избавиться, он предложил посетить Юсуповский дворец – уединенное пристанище Сталина.

Весной 1996 года директора трех самых крупных крымских гостиниц, включая гостиницу «Ялта», имевшую тысячу двести номеров пещерного вида, были застрелены гангстерским способом. Директору четвертой гостиницы едва удалось избежать покушения, скрывшись в Германии. Как выяснилось, все жертвы утаивали доходы, чтобы не платить высокие налоги государству, собственнику этих гостиниц. Украина не приватизировала крымские курорты отчасти потому, что люди, управлявшие лечебными заведениями и гостиницами, резко выступали против любой передачи этих объектов в частную собственность кому-либо. Это лишило бы их возможности получать дополнительные доходы от воровских махинаций. Поговаривали, что серия заказных убийств была организована группой неизвестных инвесторов, желавших убрать с дороги директоров и стать хозяевами всех главных мест отдыха, где раньше можно было загорать и веселиться в бывшем Советском Союзе.

Мой хозяин, сам инвестировавший в крымскую туристическую индустрию, едва уцелел после организованной на него засады за месяц до нашей встречи. Он успел выскочить из автомобиля, а его шофера изрешетили пулями. Этот низкорослый, коренастый мужчина лет шестидесяти пяти потребовал, чтобы наша встреча состоялась на дороге, а не около сталинской усадьбы. Встреча состоялась на пыльной аллее, окруженной кустами терновника и бетонными домиками с плоскими крышами, которые можно встретить в средиземноморских деревнях и куда, как пишут в туристических буклетах, туристам заходить не рекомендуется. В одном из двориков что-то клевали в грязи цыплята и на протянутой веревке сушилось белье.

Вскоре появился конвой Сазоникова, возглавляемый милицейской машиной. Сам хозяин из своей малоприметной бежевой «Волги» не вышел. Вместо него вышли трое телохранителей. Они осмотрели дорогу и осторожно приблизились ко мне.

– Документы! – потребовал один из них.

Это был хорошо накачанный молодой человек с короткой стрижкой военного образца. Он взял у меня паспорт и аккредитационную карточку журналиста и бросил их в узкую щель приспущенного затемненного окна задней двери «Волги». Другой охранник, шея которого как-то напряженно торчала из дешевого костюма, обыскал меня, третий рылся в моей сумке.

Демонстрация силы взволновала и напугала меня. Кем были эти устрашающего вида люди? Во что я вляпался? Я заметно нервничал, когда меня затолкали в третью машину. На заднем сиденье сидел худощавый мужчина лет тридцати пяти.

– Извините за подобные предосторожности, – сказал он на превосходном французском. – У господина Сазоникова недавно были затруднения.

Цивилизованная манера поведения этого человека несколько успокоила меня. Он рассказал, что работал историком в Юсуповском дворце и пошел на службу к Сазоникову, когда тот арендовал сталинскую дачу для отдыха своих приятелей по бизнесу в выходные дни. Я спросил у историка о характере бизнеса его хозяина.

– Он представляет интересы синдиката русских лидеров, занимающихся нефтью и резиной, – не совсем внятно ответил историк.

Мы промчались через ворота, быстро проехали мимо часовых, стоявших около увитых виноградником стен и остановились на выложенной битым камнем подъездной аллее, окружавшей большой фонтан в стороне от жилого здания. Всюду были установлены камеры наблюдения, среди клумб и ухоженных площадок прохаживались патрули охраны с автоматами АК-47 и винтовками, перекинутыми через плечо. Вспотев от волнения, я почти не обращал внимания на красивое окружение – цветы, пальмы, садовую скульптуру и выложенные плиткой бассейны.

Сазоников наконец материализовался. Он был одет в льняной костюм кремового цвета с коричневым, похожим на обрубок галстуком. Хозяин дачи протянул мне свою холодную и влажную руку.

– Я знаком с трудами Збигнева Бжезинского, – начал он вместо приветствия. – Он хорошо известен своей антисоветской деятельностью.

Я было попытался собраться с мыслями, чтобы ответить на это какой-нибудь бравадой, но воля и словарный запас подвели меня.

– Он боролся за то, во что верил, – сбивчиво и задыхаясь пробормотал я, с небольшой помощью в переводе со стороны доброго историка. (Что вообще в этой компании делал историк?)

– Да, мы все боролись за то, во что верили, – гладко подытожил Сазоников.

Он держал в руках мой паспорт и слегка помахивал им как веером.

– Однако пошли, – кивнул он головой. – Дети не должны отвечать за грехи своих отцов.

«Да пошел ты!» – подумал я и сказал:

– Какое прекрасное место!

– Другого нет, – счастливо улыбнулся Сазоников, и его золотые коронки блеснули на солнце.

Когда мы вошли в усадьбу, построенную в неоготическом стиле, Сазоников пояснил, что крымское правительство не имеет средств на содержание в надлежащем виде любимых дач бывших советских лидеров и поэтому договорилось с состоятельными россиянами о сдаче внаем этих уединенных убежищ. Подальше, на этой же дороге, располагалась усадьба Хрущева с раскинувшимся вширь особняком в стиле итальянского ренессанса, превратившаяся теперь в место оргий по выходным.

– Главным объектом внимания, – Сазоников сообщил об этом с похотливой усмешкой, – был плавательный бассейн со стеклянными стенами, расположенный высоко на краю скалы, где магнаты могли проказничать с парочкой живых дельфинов или с несколькими «русалками», которые всегда имелись под рукой для внесения разнообразия в эти водные забавы.

В роскошном дворце Брежнева развлечения включали в себя также стрельбу по тарелочкам. Только пользующаяся дурной славой дача Горбачева в Форосе, построенная по его приказу и стоившая сорок пять миллионов долларов, где он содержался в качестве пленника в период путча 1991 года, теперь пустовала. Современный, отделанный мрамором дом, как и его бывший хозяин, имел серьезные конструктивные дефекты.

Сазоников строил собственную гостиницу – пятизвездный лечебный курорт стоимостью восемьдесят пять миллионов долларов, недалеко от дачи Сталина. Работы велись югославскими подрядчиками по контракту, и гостиница наполовину уже была построена. Как хвастался Сазоников, югославы получали плату за свою работу только наличными деньгами.

– Откуда приходят такие деньги? – поинтересовался я.

– Россия!.. – ответил он, как будто это было все, о чем я хотел знать.

Когда я стал настаивать на более полном ответе, у него вновь испортилось настроение.

– Почему вы спрашиваете об этом? Ведь вполне достаточно того, что я сказал о деньгах российских инвесторов.

Мы неспешно поднялись по лестнице из красного дерева и оказались перед темной деревянной дверью, которую Сазоников открыл с особым почтением. Это была спальня Сталина. Обои темно-красного цвета, тяжелые шторы на окнах, в открытую дверь видна огромная ванна на ножках. В центре стояла кровать с пологом на четырех столбиках, а за ней на стене висела написанная маслом картина с изображенным на ней уборочным комбайном.

– Мы никогда не пользуемся этой комнатой, – признался Сазоников, – но вы, если хотите, можете посидеть на кровати, – добавил он, выражая на лице некую смесь благотворительности и шарма.

Я почтительно присел на краешек кровати, матрац был жестким. Хозяин остался доволен. Позже, когда мы спустились в столовую на обед, его ядовитые замечания возобновились. Это произошло по моей вине. Мы начали с холодных закусок и икры, и я, по глупости, затеял разговор о политике. А что, собственно, делал он в Крыму, находящемся под властью Украины? – спросил я. Населенный преимущественно русскими, полуостров после распада СССР стал частью Украины, и эта тема была особенно болезненной для большинства русских.

– Хохлы! – презрительно воскликнул Сазоников, используя бранное для украинцев название, которое в свободном переводе на английский близко к «yokels» (мужланы, деревенщина).

Он затеял напыщенный разговор о неуклюжей некомпетентности украинцев и о том, как богатые русские теперь полюбили Канны вместо Крыма, поскольку Киев не понимает и не может управлять туристическим бизнесом.

– Украинцы вообще не знают, как управлять чем-либо. Они по своей натуре крестьяне, которым нужны указания из Москвы.

Резкий голос Сазоникова звучал правдиво, и я иногда подбадривал его, понимающе кивая в ответ, что с моей стороны было просто вульгарной попыткой снискать его расположение. Мои документы все еще оставались у него, а белокурые голубоглазые телохранители, вооруженные славянские супермены, прохаживались поблизости.