Роберт Асприн - За далью волн

• Название: За далью волн
• Автор: Роберт Асприн
• Жанр: Фэнтези

Отважный спецагент британской спецслужбы, заброшенный сквозь время и пространство ко двору короля Артура под легендой славного рыцаря Ланселота, пребывает в сомнениях. И неудивительно. Вот бы сами попробовали устранить коварного ирландского террориста, не имея ни малейшего представления, под видом какого из многочисленных обитателей Камелота он действует! По всем теоретическим выкладкам убирать надо Мерлина. Но.., а вдруг ошибка? И вообще — а террористы ли покушаются на жизнь короля Артура? А если не террористы, то КТО? И какое отношение к происходящему запутанному бреду имеют таинственный саркофаг явно из другой эпохи и юная дева, упорно стремящаяся утратить осточертевшую девичью честь? Задание спецагента принимает оборот все более нелепый и комический…

---

Чья-то рука легла на его плечо.

— Потише, парень, — прошептал Кей. — Мы же не знаем, куда она нас ведет и что там внизу.

— Там внизу… Анлодда, — выдохнул Корс Кант.

— Ну и много будет проку, если ты кувыркнешься через голову! Ступай осторожнее, тут все такое древнее — того и гляди рассыплется!

Корс Кант прижался боком к холодной шершавой стене и пошел дальше, представляя себя Орфеем, спускающимся в подземное царство. Мерзкий запах ударил ему в ноздри — запах затхлости и гниения. Плакала какая-то женщина — но не Анлодда.

Бард сделал следующий шаг и наступил на чудовищно огромную крысу. Крыса взвизгнула и куснула его за лодыжку. Корс Кант закрыл рот ладонью, чтобы не крикнуть. Крыса выскользнула из-под его подошвы, а нога Корса Канта повисла над бездной. В страхе юноша попытался схватить за руку Кея, но промахнулся, соскользнул со ступеньки, пребольно оцарапав ногу, и полетел кувырком.

Крик Анлодды: «Корс!» был последним, что он услышал.

Корс Кант очнулся и открыл глаза. Он лежал на груде гниющего тряпья, не помня и не понимая, как здесь оказался. Голова кружилась. Он осознавал, что прошло какое-то время. Он лежал, не шевелясь, и ждал, что вспомнит, что случилось. Как он оказался здесь, в этой промозглой темнице? И вообще — кто он такой?

Как только он задал себе этот вопрос, явился ответ:

«Корс Кант, бард, Харлек, юты!» Но в следующее мгновение у него дико заболела голова, будто череп ему раскроили.

Боль пульсировала, юноше казалось, что в следующее мгновение он умрет, но прошло какое-то время, и боль мало-помалу отступила. Он сжал голову в ладонях, тяжело дыша.

Отдышавшись, Корс Кант попытался сесть. Спина его заскользила по холодному влажному камню. Он молчал и слушал, как его учил Мирддин: шуршание крыс в углу, жужжание мухи. Стук собственного сердца. Он был тут совсем один, и это было страшно.

Нога затекла. Как она говорила? «Выстроен на руинах, которые еще древнее, чем сама крепость?» Корс Кант поежился от мертвящего холода, протянул руку и нащупал в нарукавном кармане коробочку с углями и огарок свечи.

«Но где же Анлодда, Ланселот, Кей? Почему они не идут мне на помощь?» Странный ответ заставил юношу содрогнуться: «Потому что не могут. Потому что нет другого пути вниз, кроме того, которым сюда угодил я».

Дрожь не отпускала барда, однако он все же ухитрился выбить искру и зажечь огарок свечи. Как только свечка загорелась, он осмотрел темницу. В комнатушке когда-то был сводчатый потолок, но теперь своды обрушились. Стены прятались во мраке, и Корс Кант не мог разглядеть ведущей в подземелье лестницы. Он попытался встать, но боль ударила с новой силой, и юноша снова повалился на груду тряпья. Вдобавок у него сильно заболела спина. Боль была противная, напоминала диссонирующий аккорд.

«Моя арфа!» Она сорвалась с шеи Корса Канта при падении и теперь лежала у противоположной стены, словно напуганная птичка. Корс Кант вытянул руку, но до арфы не дотянулся. Он наклонился, застонал от боли, но все же ухитрился схватить любимый инструмент.

Прижав арфу к груди, он поднес свечу поближе к ней. Вроде бы инструмент не пострадал, вот только одна струна порвалась. Корс Кант потрогал остальные струны. Не мешало их подтянуть, но они хотя бы остались целы.

Тяжело дыша, юноша осмотрел себя и свои раны. На голени он обнаружил глубокую ссадину, но сумел бы ступить на ногу, если бы так дико не болела спина. Юноша облизнул ладонь и стер со ссадины грязь, насколько смог.

Медленно, осторожно он поднялся на ноги. Каждый вдох доставлял ему мучительную боль. Казалось, будто за спину его кусает голодный волк. Он не мог повернуть туловище ни в одну, ни в другую сторону. Но если он держался, вытянувшись по струнке, словно римский воин, то мог шевелить ногами, хотя и очень медленно.

В комнатушке он обнаружил единственную дверь, и она была чуть-чуть приоткрыта. Добравшись до нее. Корс Кант открыл ее шире, и это отозвалось новым спазмом боли в спине. Юноша шагнул за порог, а спина и нога спорили меж собой, кто из них болит сильнее.

Убирая огниво в карман, он нащупал там что-то гладкое, округлое. Пальцы сомкнулись, и юноша извлек из кармана крошечную склянку. Как он ни силился, но не мог вспомнить, чтобы сам клал ее туда.

На склянке с притертой пробкой красовалась надпись:

«BIBE ME». По-латыни это означало «выпей меня». Корс Кант попытался вспомнить, и наконец на ум ему пришло видение, пережитое на палубе «Бладевведд». Мертвое тело, закутанное в саван, принцессу Анлодду, с пальцев которой капала кровь. Она пыталась ускользнуть из его видения. Она дала ему зелье. «Но ведь это был сон!» — подумал бард.

— Нет, — произнес он вслух, стараясь успокоить себя. «Это другая бутылочка! Это та, из которой я испил, когда она совершила мое посвящение в Строители!» Как она тогда говорила? «Ты один в материнской утробе, тебе больно, тебе страшно, так выпей же это, чтобы увидеть свет». Губы у юноши пересохли, ладони взмокли. Он прикусил щеку и понял, что у него дико стучат зубы.

«Что ж. Я один во чреве Матери-земли, я ранен и дрожу. Так верю я ей или нет?» Корс Кант облизнул губы, зубами вынул пробку из склянки и поднес ее к губам. Осторожно попробовал жидкость — но нет, тогда, в пещере, зелье было иным на вкус.

«Глупо! Или пить, или не пить! Если ты не веришь ей, как ты можешь любить ее?» Торопливо, пока не передумал, Корс Кант опрокинул содержимое склянки в рот. У жидкости оказался вкус желчи, смешанной с прокисшим молоком и морской водой. Корс Кант скривился и заставил себя проглотить зелье. Жидкость обожгла горло, словно крепкое вино, выпитое слишком поспешно.

«Что теперь? Выбора нет. Выход один».

И Корс Кант, прихрамывая, побрел по мертвенно-тихому коридору, стискивая зубы при каждом шаге — так сводило болью спину. Ни одной двери. Коридор казался бесконечным, но вот перед юношей встала глухая каменная стена.

Корс Кант осторожно прикоснулся к стене. Кладка оказалась древней, без раствора. Наверняка стену сложили до прихода римлян — четыре века назад, если верить Анлодде. Некоторые камни держались еле-еле. Корс Кант ухватился за один из них, немного повернул его… Камень поддался и рассыпался в пальцах у юноши. Корс Кант отвел руку со свечой назад и заглянул в образовавшееся отверстие.

Там оказался туннель, пустой и темный, но что удивительно, на полу — ни пылинки. «Неужели кто-то там недавно подметал?» — изумился Корс Кант, понимая, что это невозможно, что нога человека не ступала по этому коридору сотни лет. «Да, человека — вот именно», — поправил он себя.

Он просунул руку в дыру и вынул еще несколько камней. Через час упорного труда, принесшего юноше нестерпимую боль, которую он старался превозмочь, он расширил отверстие в стене настолько, что смог пролезть сквозь него.

Поначалу коридор оказался довольно широким, но потом начал сужаться, словно наконечник копья.

«Превосходно! И что теперь?» Юноша в страхе оглянулся назад, за что был вознагражден сильнейшей болью в спине. Назад пути не было. Вздохнув, бард пошел вперед. Время от времени ему приходилось передвигаться ползком, разгребая грязь.

Он задыхался, кашлял. Смотреть и вперед, и назад было одинаково страшно. Ему начало казаться, что кто-то ужасный преследует его по пятам — столь ужасный, что стоит только посмотреть на него и упадешь замертво.

Если Корсу Канту было суждено умереть, он бы предпочел, чтобы это случилось где угодно, только не в этой темнице. Умри он здесь — его дух не нашел бы пути наверх.

Тут ему в голову пришел один вопрос. «Почему на моем пути не попадается костей тех, кто проделывал этот путь прежде? Наверняка я не первый, кто оступился на той предательской ступеньке!» Корс Кант медленно продвигался вперед, с каждым шагом ощущая свою беспомощность и никчемность. Наконец он пополз на животе, словно змея. В туннеле по-прежнему было пусто — ни скелета, ни хотя бы зуба или челюсти.

«Не было на свете более никчемного создания, чем ты, — твердил злорадный голос в ушах у Корса Канта. — Любишь принцессу? Да ты по лестнице спуститься не смог без того, чтобы не свалиться в яму! Вот и ползи на пузе по грязи, только этого ты и заслуживаешь!» Отчаяние охватывало юношу все сильнее. Дыхание его шумом подобно стало порывам северного ветра.

Он заплакал, стыдясь собственной беспомощности, самонадеянной любви к принцессе, стыдясь даже самих слез. «Ты даже не настоящий бард!» — издевался противный голос.

«Может, перестанешь хныкать только о себе?» — подумал он и стал плакать обо всех и обо всем, что когда-либо знал — о людях, собаках, утках, свиньях, цветах, кораблях, мечах и чашах. Ему казалось, что все они ползут сейчас по туннелю вместе с ним, стонут и скрипят зубами в отчаянии.

Корс Кант протянул руку назад, нащупал на боку арфу. «Ну хватит плакать, бестолковый. Все так, как должно быть. Помни о том, что она тебе говорила: „Все на свете связано — камни земли и звезды на небесах. И когда ты ползешь под землей, ты странствуешь по небу. То, что вверху — то и внизу. Глупышка!“ Отчаяние отступило столь же молниеносно, сколь и нахлынуло. Юноша порадовался тому, что никто не видел его беспомощности.