Н. Урванцев - Таймыр - край мой северный

• Название: Таймыр - край мой северный
• Автор: Н. Урванцев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Урванцев Н.Н. знаменитый геолог, открывший норильские угольное и медноникелевые месторождения — написал эту книгу о своих путешествиях и исследованиях Полуострова Таймыр, книжка естественно не до конца искренняя — нет ни слова о том, что с 38 года по 45 исследования проводил — зек Урванцев, осужденный как член вредительской организации. Но описание путешествий весьма интересное.

---

Серьезный вопрос — запуск машин после ночевки на сорокаградусном морозе и ветре. Антифризов тогда не было, а применять для охлаждения керосин вместо воды было опасно в пожарном отношении. Остановились на обычной воде. На ночь воду решили сливать в 20-литровые бидоны и убирать в термос — ящик из фанеры с двойными стенками, засыпанными сухими опилками и с чехлами из оленьих шкур внутри. Вода в них оставалась теплой даже на вторые сутки. Утром ее надо было только подогреть, для чего мы сделали кипятильники из жести в виде самоваров с поддонами, куда наливался бензин. Чтобы при заводке не мешал ветер, были сделаны переносные складные ширмы, защищающие машины. Аккумуляторы были утеплены, имели повышенную мощность и более высокую плотность электролита во избежание размораживания. Для заливки бензина в баки сделали воронки с частыми сетками и с замшей, чтобы ни капли воды не попадало в жиклеры карбюраторов.

В маршрут вышли 20 марта утром при ясной, тихой солнечной погоде с 32-градусным морозом. С собой для охраны от медведей взяли двух собак, Харди и Альфу. Последняя, впрочем, от нас убежала уже на второй день, и только Харди остался нам верен до конца. Обогнув наш остров, пересекли пролив и пошли вдоль коренного берега Таймырского полуострова. Вскоре подошли к группе крупных и мелких островов Вилькицкого. Чтобы не путаться в их лабиринте, решили двигаться по их наружной, морской стороне.

Острова скалистые, местами с отвесными, обрывистыми берегами. Для их осмотра и съемки мы останавливались через 1 — 2 километра. На стоянках радиаторы плотно закрывались капотами из оленьих шкур, обшитых брезентом, и все же из предосторожности моторы не глушили. Машины шли тяжело, больше на второй скорости, так как для них норма нагрузки 1300 килограммов, а у нас по полторы тонны да еще нарты с бензином на прицепах. Пройдя из-за остановок всего 25 километров за 9 часов, мы стали лагерем под крутым скалистым обрывом одного из южных островов Вилькицкого.

На стоянке машины мы поставили рядом, радиаторами на юго-запад, навстречу господствующим ветрам, о направлении которых свидетельствовали многочисленные заструги. Воду сразу же слили в бидоны и поместили в термос, а радиаторы и перед машин сверху и снизу закрыли меховыми капотами. Никто, кроме меня, в полярных маршрутах не бывал, а потому разбивка лагеря заняла довольно много времени. Приходилось учить, как выбирать место для палатки, как ее ставить, как ориентировать, крепить, чтобы не занесло и не порвало в случае неожиданно налетевшей бури.

Палатку поставили рядом с машинами на плотном снеговом забое, позволяющем крепко забить колья и хорошо натянуть оттяжки. Расстелили в палатке брезент, на него положили оленьи шкуры для спанья, внесли спальные мешки, ящики с посудой и продовольствием. Грачев притащил запасной аккумулятор и зажег свет. От большого примуса в палатке тепло, можно сидеть в одних свитерах. Нерпичьи сапоги и собачьи чулки сняли и, вывернув, повесили под гребень палатки для просушки. На ночь надели другие, более тонкие.

Все эти несложные операции по устройству лагеря в полярных походах имеют большое значение: теплая, всегда сухая одежда, хорошее питание, спокойный сон в правильно поставленной палатке — важные условия для успешной работы. После ужина записали в дневник результаты дневного перехода, в том числе и данные по работе машин, залезли в спальные мешки и заснули крепчайшим сном. Карабин я все же по старой памяти походов на Северной Земле положил рядом с собой. Харди оставляли для охраны снаружи.

Утром просыпаюсь первым, разжигаю примус, ставлю на огонь чайник и котелок с завтраком. Пока эту миссию беру на себя я, а потом будем дежурить по очереди. Мороз по-прежнему крепкий. По замеру Теологова, который вел метеонаблюдения, 35 градусов. Ясно и тихо, лишь изредка дул слабый юго-западный ветерок со скоростью два метра в секунду. После плотного завтрака вездеходчики разогревали машины, а мы занимались уборкой лагеря и укладкой вещей. Остатки завтрака отдали Харди, который уже давно сидел перед палаткой, повиливая своим куцым обрубленным хвостом. Пока две мощные паяльные лампы под защитой ширм грели масло в картерах, воду из бидонов налили в подогреватели. Она еще теплая, несмотря на мороз. Затем прогрели лампами всасывающий коллектор и свечи, залили кипяток в радиаторы, после чего запуск от стартера при поддержке пусковой рукояткой не представлял труда. Вся операция заняла не более полутора часов.

Пока мы собирались, небо стало хмуриться, на юго-западе появились характерные чечевицеобразные линзы облаков — "блинки", зловещий признак надвигающейся пурги. Подул юго-западный ветерок, пока еще слабый — 6 метров в секунду, потянула поземка. Струйки снежной пыли текут по земле до уровня колен, выше пока ясно. Решили идти и посмотреть, как будут работать машины в пургу, и как долго можно будет двигаться. Идем по-прежнему по кромке островов, и, наконец, миновав их, повернули к материку. Ветер все усиливался, скорость его 12 метров в секунду. Машины идут пока беспрепятственно, но вести съемку из-за плохой видимости трудно. Поэтому решили, как только дойдем до суши, стать лагерем в первом удобном месте. И тут, торопясь, едва не стал жертвой несчастного случая Теологов. Желая поскорее взять точку съемки и нанести ее на планшет, он выскочил из машины до полной ее остановки, поскользнулся и попал под гусеницу. К счастью, снег был рыхлый, а водитель успел быстро выключить сцепление. Все кончилось только испугом и синяком на ноге. Спасла толстая обувь и малое удельное давление гусеницы. Ругнув как следует Толю, тронулись дальше, и, пройдя всего 19,5 километра, стали лагерем в каньоне устья небольшой речки, под защитой ее крутых склонов.

Машины, как обычно, поставили лбами против ветра, слили воду, быстро разбили палатку, обложили ее с задней стороны снежными кирпичами, поужинали и завалились спать под вой и свист все усиливающейся пурги. Утром в 7 часов Теологов сообщил: ветер 18 метров в секунду, температура 25 градусов ниже нуля. Приходилось выжидать. Полотно палатки гудело и хлопало. На "улице" стоять на ногах было трудно даже здесь, под защитой склонов. Что же делалось там, наверху? Проверили еще раз, прочно ли укреплена палатка, подтянули растяжки и опять завалились спать. На другой день стало потише, но все еще мело. Кое-где в разрывы облаков было видно чистое небо. Машины совсем не занесло, наоборот, около лыж и гусениц снег даже вычистило. Зато сзади надуло высокие сугробы, до высоты кузовов, и языками протянуло далеко по ветру.

Ночью пурга наконец утихла. Утром скорость ветра была до двух метров в секунду, температура 18 градусов ниже нуля. Собрались в путь. Благодаря теплой погоде и затишью машины завелись очень быстро, зато нарты прицепов занесло с верхом, и их пришлось долго откапывать. Снег плотный и твердый, пришлось работать даже топорами. Значит, нарты надо будет отцеплять и ставить в стороне от машин и палатки. Прошли довольно широкую бухту, а затем низменный мыс, сложенный песчано-глинистыми отложениями четвертичного времени. Мыс широкий и отмелый, лишь кое-где были видны яры 10 — 40-метровой высоты. За мысом вошли в глубокую бухту залива Фаддея, пересекли ее и стали лагерем у южного края. Ветер снова стал крепчать. Закат багрово-красный, над закатывающимся солнцем виден радужный столб взвихренной снежной пыли. Все предвещало новую пургу. И верно, вскоре она задула сильнее, продолжаясь ночь и утро. Лишь к полудню стало стихать.

Решили идти, несмотря на плохую видимость. Нарты от бензина освободились, и мы их привязали сзади кузовов с наружной стороны, чтобы не мешали прочему грузу. Тронулись дальше, вдоль южного берега залива на запад, и на четырнадцатом километре подошли к речке, названной Ленинградской. Текла она с запада в низменных, отмелых берегах. Направление ее пока что совпадало с нашим курсом, и потому мы решили идти вверх по реке. Однако берега вскоре стали круче, местами со скалистыми обрывами, по бортам появились большие снежные надувы, грозящие обрушением. Мы вернулись назад и, поднявшись на северный берег реки, пошли на запад. В воздухе висела мгла, сильно ухудшающая видимость. Идти дальше опасно, можно было сорваться вниз с невидимого обрыва какой-нибудь речки — притока Ленинградской. Выбрали место повыше, на верху увала, где меньше заносит, и остановились. Ночью началась пурга и продолжалась до утра.

Утром потеплело и стало тише. Мела только поземка. Небо над головой ясное, но воздух до высоты 3 — 4 метров был наполнен взвихренной снежной пылью, так что солнце только слабо просвечивало сквозь мглу. Такая пурга у северян называется "светлой" и считается неопасной. Вот когда все небо затянется плотными облаками и из них посыплется снег, а внизу, с земли, ветер поднимает снежную пыль и все мешается вместе, — вот такая пурга называется "темной". В такую погоду действительно ни зги не видно. Если есть компас, то еще можно как-то двигаться по выбранному направлению, а если нет — одно спасение лечь за какое-либо укрытие головой против ветра и дожидаться затишья. Пока пурга была "светлая", решили попробовать пойти на запад поперек пологих увалов, протягивающихся с севера на юг. К полудню ветер стал усиливаться, видимость упала до 10 — 15 метров. Моторы работали с перебоями из-за снежной пыли, подсасываемой вместе с воздухом в коллектор. Пришлось остановиться, пройдя всего 28 километров. С великим трудом, под защитой машин, поставили палатку, которую ветер рвал из рук так, что трудно было удержать. К ночи ветер достиг штормовой силы