Сергей Алексеев - Слово

• Название: Слово
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-053163-9, 978-5-9713-8301-7

Герой Гражданской войны, археограф Никита Гудошников, всю жизнь шел к одной цели. На полях сражений с белогвардейцами, под фашистскими бомбами, в старообрядческих скитах он спасал древние книги и искал доказательство тому, что письменность на Руси возникла задолго до прихода солунских братьев Кирилла и Мефодия. И однажды почти нашел — видел своими глазами дохристианское сочинение летописца и песнетворца Дивея…

---

— Что же теперь делать? — Никита лихорадочно стал пристегивать протез. — Все равно Жиляков должен знать, где рукопись! Должен! В какой монастырь? В здешний?

— Мы его вызовем, побеседуем, — сказал Муханов. — Но будет ли толк?.. Знать он, может быть, и знает, но не скажет, потому что обозленный, никому не верит.

Гудошников вспомнил разговор с Жиляковым в подсобной комнате бывшей семинарии. И согласился с догадкой Муханова — не скажет, потому что не верит…

— Да, кто закрывал здесь монастырь? — вспомнил Никита.

— Монастырь? А уполномоченный товарищ приезжал из Питера. Разулевич его фамилия. И наши местные товарищи… По округе ездили, подписи народа собирали — закрывать, не закрывать… Большинство подписалось: закрывать, — Муханов вдруг рассмеялся. — Монахи-то наши, знаешь, что в прошлом году зимой удумали? Еду как-то, гляжу — везут воз льда, сами пешком идут. Один на плече безмен несет. Ну, думаю, точно оружие везут подо льдом. Я монахов в связях с бандитами подозревал… Говорю: что это у вас? А они — святая водичка! Мороз, дескать, бутылки-то лопаются, а мы льду напилили, освятили его и верующим везем. На Крещение дело было. Они, черти, отвешивают на безмене лед и продают населению! За хлеб: фунт — на фунт!

— Кто приказал монастырскую библиотеку в грязь бросить? — перебил его Гудошников. — Кто велел иконы рубить?

Муханов замолк, перестал улыбаться и смерил взглядом Никиту.

— Уполномоченный приказал… А что делать с этой дребеденью, когда народ подписался закрывать монастырь?

— Ну, Серега! — Гудошников стукнул кулаком по нарам. — А ты куда смотрел?

— А я, если б тебя не встретил — сроду не знал бы, что эти книги нужны республике! — отпарировал Муханов. — Уполномоченный же специально из Питера приезжал. Ему-то, поди, известно было!.. А он извозчиков кликнул и велел выносить на дорогу… Дело по весне было, грязь… Я-то знал, что надо бороться с религиозными предрассудками, но как?!

— Ну а если рукопись, которую я ищу, в монастырской библиотеке была, выходит, и она там? В грязи?! — Гудошников подступил вплотную к Муханову, навис над ним, ждал ответа.

— Выходит, и она… — проговорил бывший комэск. — Ты меня прости, товарищ комиссар, я малограмотный, но я буду учиться! Я все узнаю!

Гудошников отвернулся к стене, утер вспотевший лоб.

— Ты как-то про ильинского мужика поминал, — неожиданно сказал Муханов. — Ну про того, что книгами старыми торгует… В Ильинском погосте покушение было на председателя комбеда. Поедешь со мной? Узнаем, откуда у твоего торгаша книги? Может, это он их из грязи поднял, а?

Перед глазами Гудошникова встала красная от натуги физиономия ильинского мужика — ну точь-в-точь кулак-мироед с плаката, только обреза за пазухой не хватает…

То, что увидел Гудошников у ильинского мужика, поразило его и ввергло в большие сомнения.

В кособокой избе по лавкам и полатям сидело девять ребятишек один одного меньше. Одеты они были не лучше беспризорников, да и питанием явно не избалованы: двое из них, разглядывая непрошеных гостей, жадно сосали кусочки вяленой рыбы. Мужик, насмерть перепуганный приходом Муханова и Гудошникова (весь Ильинский погост только и говорил о покушении на председателя), стоял белый как полотно и, то и дело шмыгая носом, протирал верхнюю губу рукавом.

— Ну, показывай, где у тебя сокровища лежат? — сказал Муханов.

Мужик бухнулся на колени перед Гудошниковым, обхватил руками протез и ногу.

— Не губи! Ребят пожалей! Все отдам! Все!..

В заброшенной соседней избе с заколоченными крест-накрест окнами стоял ларь. Он оказался в самом деле полный книг, свитков, грамот и других бумаг. В течение получаса Гудошников просмотрел, пролистал все содержимое — искать было легко: рукопись старца Дивея пергаментная…

Но ее не было…

Помогавший ему Муханов присел на кучу книг, перевел дух.

— Нету?!.. Значит, нету… А что с этими книгами делать будем? Конфисковывать?

— Надо вывозить, — сказал Гудошников. — Бросать нельзя.

Хозяин, предчувствуя счастливый для него исход, торопливо запряг лошадь и, кликнув ребятишек, стал грузить сокровища на телегу, чтобы везти на пристань.

— Подобрал я, истинный бог, подобрал! — оправдывался он, пробегая мимо Гудошникова со стопкой книг. — В грязи лежали, на дороге… А я помыл их, пересушил, в ларь убрал… Это когда монастырь-то зорили!

— А кожаная… на коже написанная книга тебе не попадала? — безнадежно спросил Никита. — Старая такая, без корок?

— Кто ее знает! — воскликнул мужик. — Я ж в них не понимаю! Вижу — добро лежит. Коли бросили, значит, не нужное никому. Вот я и поднял!.. Думаю, продам, а не продам, так ребятишкам на утеху либо на раскурку пущу… Да ведь сами видали, не покупает никто. Знамо дело, после переворота книжки эти не нужны…

— А там, на дороге возле монастыря, осталось что-нибудь? Может, не заметил, не нашел в грязи?..

— Их шибко-то затоптать тогда еще не успели! — чему-то радовался мужик. — Извозчики токо раз по ним и проехали! Они, родимые, все на виду лежали… Ну, я нагнулся да подобрал… Добро же, какое ни на есть, а добро…

Всю обратную дорогу — а плыли на рыбацком суденышке — Гудошников не вылезал из кубрика. Он заново пересматривал рукописные и старопечатные книги, даже пытался рассортировать. Много было малоценного: требники восемнадцатого — девятнадцатого веков, евангелия, жития святых, но попадались вещи, которые даже при беглом осмотре говорили о своей уникальности. Разговорившийся их бывший владелец поведал, что привозил на базар то, что подешевле, оставляя дорогие, по его мнению, на потом. А дорогими он считал те, что поновее, поцелее да попонятнее написанные…

Нашел Никита и пергаментный список «Слова о законе и благодати», о котором упоминал Жиляков. Богатые украшения и заставки на золоте, очень нежное, изящное письмо, возможно, писано детской рукой… Гудошников не выдержал, завернул книгу в тряпицу и спрятал в котомку, отчего Муханов насторожился:

— Нашел?!

Гудошников грустно улыбнулся:

— Нашел, да не то…

— Куда ж мы их денем, такую прорву? — вздохнул Муханов. — Ты же не повезешь их с собой?

Никита промолчал. Листая древние книги в трясущемся кубрике, он на какое-то время забыл о том, что искал и что привело его в Олонец. Хотелось молчать и думать. У каждой книги был свой голос — тихий и певучий у древних, чуть торопливый и бубнящий дьячком у более молодых. А иная книга так заговорит, так заговорит, ровно сказочник. Тут уже молчать надо, прикусить язык самому и другим наказать, чтобы не вспугнуть рассказ древнего сочинения. Муханов не понимал этого. Когда ему надоедало наблюдать за Гудошниковым, Сергей брал какой-нибудь сборник и долго листал его, вглядываясь в тугую вязь рукописного письма.

За дорогу Никита еще раз проверил все книги и вдруг ощутил, как накатило отчаяние. Отправляясь в Ильинский погост, он вовсе не надеялся отыскать там рукопись старца Дивея: слишком мала вероятность. Рукопись отдана в монастырь… Но в какой? Их по России — тьма. И здесь, в темном, грязном кубрике, к нему неожиданно пришла мысль о безнадежности его затеи. Христолюбова нет, Жиляков не скажет…

Во всей России, будто в огромном котле, варилось густое варево революции. Мешались понятия, нравы, обычаи, что-то вчера еще прочное бесповоротно отмирало, и рождалось, возникало из глубин того котла совершенно новое, непознанное.

В самом деле, а вдруг людям больше не потребуются ни эти книги, ни тем более какая-то языческая писанина? Все это хлам, макулатура, сор, который остается в доме, когда оттуда съезжают жильцы. Въехали новые, аккуратно вымели его, перекрасили стены и — живут…

Гудошников сидел на полу кубрика перед толстыми, затянутыми в кожу переплетов книгами и думал. В памяти часто проносились обрывки ночного спора с Мухановым, неприятный разговор с бывшим учителем семинарии Жиляковым. Что важнее? Беспризорные дети или беспризорные книги? Кого спасать в первую очередь, во вторую, а что вообще можно бросить, втоптать в грязь и забыть…

Когда в иллюминаторах замелькали бревнотаски олонецких лесопилок, Муханов осторожно положил книгу и задумчиво проронил:

— Отобрали у ребятишек кусок хлеба… И куда теперь с этим?

— В Питер вывезу! — зло бросил Никита. — Время и для книг придет. Придет — и пригодятся. И тебе тоже, Сергей.

Книги перевезли в помещение ЧК и сложили в коридоре у стены. Теперь еще хлопот прибавилось: нужно было срочно куда-то их определить, найти место для хранения. Две сотни увесистых томов и кучу архивных документов в котомку не спрячешь и в Питер на себе не перетащишь. Можно было сдать в избу-читальню, именовавшуюся библиотекой, но где гарантия, что не приедет еще один уполномоченный и не наведет ревизии? Пока книги лежали в коридоре, не переводившиеся в ЧК посетители и задержанные усаживались на них, как на диван, кое-кто пытался читать, а иные и выдрать десяток-другой листов на самокрутки. Гудошников сгонял людей, ругался и требовал от Муханова срочно найти жилье для книг.