Мишель Пессель - Путешествия в Мустанг и Бутан

• Название: Путешествия в Мустанг и Бутан
• Автор: Мишель Пессель
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1978

Мишель Пессель — французский географ и этнограф — совершил путешествия в малоизвестные государства Мустанг и Бутан, затерянные в высочайших горах Земли — Гималаях.

М.Пессель знакомит читателя с природой и людьми, живущими в высокогорье, с их историей, нравами, обычаями. Читатель вместе с автором побывает в Мустанге и Бутане, перенесется не только за десятки тысяч километров, но попадет и в другую историческую эпоху.

---

Слабая реакция.

— Я еду к теплым источникам, — сказал раздумчиво Дашо. — Это в четырех днях пути от деревни…

Теплые источники! Я подумал о Виши — минеральные воды, это чудесно. Курс теплых ванн после падения со слона…

— Вам понадобится повар, — продолжал Дашо. — Но это не просто. Видите ли, в Бутане не знают европейской кухни. У нас здесь нет шерпов, как в Непале.

— Мне все равно! — откликнулся я, добавив, что любой шерпа, даже годами сопровождающий экспедиции англичан, осваивает кулинарное искусство в пределах умения открывать консервные банки. А в Тхимпху как раз есть шерпа, который служит поваром в доме приезжих.

— Он может пойти со мной?

Вопреки ожиданиям лицо Дашо осветилось. Очень хорошо, он постарается уладить это.

— Вам еще потребуется кашаг.

— Кашаг?

В Тибете это слово означает «правитель». Дашо объяснил:

— Так мы называем дорожную грамоту, которую вы должны будете предъявлять главам всех крепостей по пути. Без нее вас никуда не пустят.

Я покидал дворец на крыльях. Итак, я получу разрешение, может, даже через несколько дней, обещал Дашо! Но, вернувшись в бунгало, я вдруг вспомнил, что ведь Дашо говорил о своем отъезде. А вдруг он забудет про меня?!

Он не забыл. Ровно через двое суток меня пригласили к нему в кабинет. Я бросился в дзонг, ставший для меня, как и для всех бутанцев, олицетворением власти.

Внутри крепости смешались все ранги, титулы и звания. Я прошел кордегардию, поднялся по лестнице и отодвинул занавес. Из окна приемной видны были монахи, спешившие по своим богоугодным делам, посыльные из королевской свиты с мечами на боку и министры в красных шалях. Дзонг кипел жизнью.

Дашо повернулся ко мне с улыбкой.

— Ваш кашаг, — сказал он, протягивая конверт. — Вот также

телеграфные уведомления, которые я послал в дзонги Вангдупротранг, Пунакха, Тонгса и Джакар.

Телеграммы гласили:

«Господин Пессель, французский гражданин, приехавший в Бутан самостоятельно, посетит ваш дзонг. Просьба оказать ему всяческое содействие».

Невозможно было поверить собственным глазам! Дашо сказал, указывал на конверт с кашагом:

— Это вы будете предъявлять всем тримпонам (властителям закона).

Письмо, написанное по-тибетски и скрепленное королевской печатью с изображением двух драконов вокруг молнии, гласило:

«Господин Пессель является французским гражданином, путешествующим по Бутану самостоятельно. Надлежит обеспечить его транспортом. Разрешается реквизировать оседланную лошадь для себя, а также вьючных животных и носильщиков по потребности. Предлагаю споспешествовать его миссии и поставить ему необходимое продовольствие и фураж по правительственным расценкам».

— Без этого письма в глубинке вы не получите ни провианта, ни лошадей, — пояснил еще раз секретарь. — Продукты питания находятся только на складах в дзонгах, а крестьяне не меняют продукты на деньги.

У меня в руках было волшебное слово: «Сезам, откройся!» Подобную дорожную грамоту тибетцы называют «лам йиг», и без нее поход по Гималаям немыслим. Не получив «лам йига», Свен Гедин девять лет бродил по Тибетскому плоскогорью, покрыв несколько тысяч километров и осторожно обходя заставы, но так и не достиг заветной цели — не попал в Лхасу. Без «лам йига» в Гималаях вы мертвый человек. Такой порядок завели в королевстве суровые администраторы, сидящие в высоких замках и карающие за невыполнение указов.

Этим, строго говоря, объясняется тот факт, что тибетцам и бутанцам так долго удавалось оставаться в изоляции, отгоняя от своих рубежей иностранных визитеров. В запретное королевство пускали только редчайших счастливчиков, заручившихся дорожной грамотой; еще реже туда проникали через границу смельчаки под чужой личиной, если их не ловили.

Я уже знал, что немыслимо избежать бдительной проверки и мне придется предъявлять кашаг во всех дзонгах. Вместо европейского приветствия «как поживаете?» в Гималаях спрашивают: «Кто вы такой?» Кашаг, врученный мне Дашо, отныне был моим паспортом, его могли потребовать во всякое время дня и ночи. Без него я не получу даже горсти риса.

Я уже готов был прыгать от радости, когда вдруг вспомнил, что в мои планы входил поход по всему Бутану. Право слово, после десяти лет томления я просто обязан осмотреть здесь каждый дзонг. Вовремя сообразив, что репутация хороших дипломатов числится за бутанцами не зря, я с невинным видом обратился к Дашо.

— Когда я доберусь до Бумтанга, за спиной окажется добрая половина страны. Может, мне имеет смысл возвратиться иным путем — скажем, через Ташиганг и восточную провинцию?

Дашо потер спину. Он, похоже, не следил за ходом моей мысли.

— От Бумтанга до Ташиганга я доберусь довольно быстро, после этого поверну к границе и вернусь в Индию через Ассам.

Повисла долгая тишина.

— Это будет долгий и утомительный поход, — сказал наконец секретарь. И улыбнулся.

Я тут же согласился.

— Не знаю, хватит ли сил дойти до Ташиганга, но попробовать стоит, — добавил я застенчиво.

В самом деле, маршрут пролегает на протяжении 650 километров по самым труднодоступным и неисследованным частям Гималайских гор.

— Вам следует помнить, что сейчас период муссона, дороги размыты, реки вздулись…

Черт, я совсем забыл про муссон! Можно себе представить, во что превратились караванные тропы, узкие тропинки и сумасшедшие ручьи — они низвергаются с гор, снося целые поля, деревни, мосты, затопляя броды. Восточный Бутан, как мне говорили, самая влажная часть Гималайского района, ведь Черапунджи лежит всего в ста километрах. В иные годы здесь выпадают за три месяца дождливого сезона тонны воды. Муссон только начинался.

К счастью, я не знал тогда, что муссон 1968 года будет самым обильным с начала века. Тонны воды, а у меня нет с собой даже зонтика…

— Вы не могли бы на всякий случай вписать Ташиганг в мой кашаг? — закинул я удочку.

Против обыкновения Дашо Дунчо покорно добавил Лхунци и Ташиганг в дорожную грамоту. Думаю, он не сомневался, что я не рискну забираться в такую даль.

Я почти обезумел от счастья. Пусть не удастся обойти всю страну, но я получил на это разрешение!

— В крепости Ташиганг есть рация, — сказал Дашо. — Если вы туда доберетесь, я передам, чтобы вас пропустили в Индию через восточную границу.

Верно, ведь разрешение на пересечение «внутренней границы» истекало через две недели, когда я никак не смогу оказаться в Бумтанге. С дрожью в голосе я признался в этом Дашо Дунчо, но мне уже удалось обрести верного друга в его лице. Бюрократизм не успел еще свить гнездо в дзонгах короля-дракона.

— Вы можете оставаться здесь сколько пожелаете, — сказал Дашо, протягивая мне руку, — у нас ведь свободная страна.

Муссон, о котором я позабыл, дал себя знать при выходе из дзонга: дождь лил как из ведра. Но я не чувствовал ни струй, сбегавших по моему лицу, ни насквозь промокших костюма и ботинок. Главной заботой было сохранить в целости кашаг. Я запрятал его поглубже во внутренний карман и на всякий случай зашпилил булавкой. Неужели все политические и дипломатические препоны позади? Будем надеяться. Пора переходить к действиям.

Вернувшись в гостевое бунгало, я разделся и вытянулся на постели. Мозг лихорадочно перебирал варианты. Все изменилось. Я поглядел на багаж. Действительно ли все готово для хождений по лабиринту внутреннего Бутана? Теперь это предстояло совершить наяву, а не в ночных мечтаниях.

Дождь неотвязно барабанил по крыше домика. Скоро, очень скоро у меня будет над головой лишь тонкий нейлон палатки… Пожалуй, это можно было сравнить с выходом в бурное море на утлой ладье, только здесь вместо рифов торчали скалы, а джунгли скрывали предательские пропасти и бешеные ручьи. Предстоит мобилизовать всю выдержку и упорство, чтобы методически карабкаться по кручам, спускаться в ущелья, мокнуть под дождем, и так изо дня в день.

Закралось сомнение: а по плечу ли мне все это? Сумею ли я «приспособиться к самым неблагоприятным атмосферным воздействиям»? Буало, напомню, командовал хорошо снаряженной экспедицией из 120 человек. Он был достаточно опытен, чтобы выбрать сухой сезон, и все-таки путь от Ташиганга до Тхимпху занял у него два месяца. К тому же он жил 130 лет назад, когда «джипы», самолеты и кондиционеры еще не успели ослабить человеческую конституцию. И тем не менее он собственной рукой записал, что «Бутан в целом представляет собой череду самых высоких и труднодоступных гор на всем свете».

Эти горы не изменились за прошедшие века, здесь не добавилось удобств. Капитан Пембертон уточнял, что тяготы дороги вынуждали его отдыхать по два дня после каждого дневного перехода. Всю злободневность его записок я понял только теперь, перестав удивляться, казалось бы, странному факту, что единственным «путеводителем» по стране является рукопись стотридцатилетней давности.