Ванда Василевская - Радуга

• Название: Радуга
• Автор: Ванда Василевская
• Жанр: О войне
• Год: 1942

Повесть «Радуга» была написана в 1942 году и сразу же напечатана. Это одно из тех произведений, которые стали оружием нашего народа в борьбе с фашизмом. Повесть рассказывает о нечеловечески трудной жизни украинского села в период фашистской оккупации, о зверствах, которые чинили враги на советской земле. Перед читателями проходят судьбы простых женщин, мужественно борющихся с гитлеровскими захватчиками. Это повесть о несгибаемой воле народа и любви его к своей Родине.

---

Она не легла больше, напряженно прислушиваясь. И в хате, и за окном была полная тишина. Ветер, который с вечера утих, не поднялся и теперь. Ночь снова была ясная, прозрачная. По небу плыл месяц, окаймленный светящимся радужным кругом, и на полу резко выделялась тень оконной рамы. Герань в горшочке казалась совсем черной на фоне белых, покрытых морозным инеем стекол.

И вдруг за окном раздался какой-то шорох. Словно прерванный стон, оборвавшийся хрип. Федосия босиком соскочила на пол и сразу очутилась в сенях. Дрожащими руками она искала засов, но он не был задвинут. Вернер, видимо, действительно еще не пришел. Он никогда не забывал тщательно запереть за собой дверь.

Она открыла ворота. Мелькнули черные тени.

— Кто здесь?

Спрашивала не она. Она-то знала, знала с первого момента, когда очнулась от сна, когда сдерживала руками бешено колотящееся сердце.

— Это я, хозяйка, — ответила она шепотом. — Тихонько, ребята, его нет…

Они были уже в сенях. Она узнала маленького разведчика.

— Не пришел еще, должно быть, в комендатуре сидит.

— Ну, так нечего нам и заходить. В комендатуру, ребята!

— Подождите, — лихорадочно удерживала их Федосия, — она-то ведь здесь.

— Что за она? Кто такая? — торопился командир.

— Немцева любовница.

— Ну, станем мы тут с бабами возиться! Утром посмотрим, что делать с немкой!

— Она не немка, она наша, — сурово сказала Федосия.

— Вон как? Ну, тогда дело другое, — где же она?

— Спит в комнате.

Лейтенант недовольно поморщился.

— Что ж, посмотрим… Свет какой-нибудь можете зажечь?

— Часовой увидит.

— Часового уж нет, мать.

— Ну, вот и ладно. Так я зажгу лампочку.

Дрожащими руками она искала спички. Пришли, пришли, наконец-то она дождалась!

Маленький разведчик подал ей коробку спичек. Она зажгла лампу, привернув фитиль.

— В комендатуре шестеро наших заперты, заложники…

— Не беспокойся, мать, наши уже там, под комендатурой. Уж они их выпустят. Мы было хотели потихоньку коменданта убрать…

— Что поделаешь, не пришел сегодня. Работа у них, видно, спешная.

Осторожно, чтоб не скрипнуть, она открывала дверь. Красноармейцы, стараясь не стучать сапогами, шли за ней. Федосия, высоко подняв лампу, осветила кровать.

Пуся проснулась и, уверенная, что пришел Курт, спросонья пробормотала что-то. Но никто не ответил, и она обернулась, отбросив волосы с лица.

Лейтенант внезапным движением вырвал из рук хозяйки лампу и шагнул вперед.

— Кто это? — спросил он диким голосом.

— Комендантская любовница, наша, из местечка, — объяснила удивленная Федосия.

Пуся не отрывала круглых, полных ужаса глаз от человека с лампой. Голубая ночная сорочка соскользнула с ее плеча, обнажив маленькую грудь. Она поджала под себя ноги и едва заметным, подсознательным движением отодвигалась, отодвигалась в угол кровати, словно хотела спрятаться, скрыться, исчезнуть в щели стены. Лейтенант задрожал. В свете лампы блеснули покрытые красным лаком ногти, на мгновение сверкнули треугольные зубы между побелевшими, как бумага, губами.

— Сережа…

Шепот был тише шелеста ветра в листве, но Сергей услышал, вернее, узнал свое имя по движению губ. Он задрожал. Пуся защищающимся движением выставила вперед руку, маленькую, слабую руку с ногтями, словно обагренными кровью. В ее круглых глазах отражался ужас. Кровать показалась огромной, огромной, она пряталась в одном углу ее, как маленькая куколка, с обнаженной грудью, выглядывающей из голубого шелка, с крохотными ногами под оборками сорочки.

Где-то грянул выстрел.

— У комендатуры, — сказала Федосия. Но в ту же минуту защелкали выстрелы и в другой стороне, и в третьей. Пальба раздавалась повсюду.

Сергей поднял револьвер. Не моргнув глазом, взглянул в знакомые черные глаза. Щелкнул выстрел. Пуся дрогнула. Губы полуоткрылись, блеснул ряд острых, треугольных зубов. Круглые глаза еще более расширились и, остекленев, застыли.

— К комендатуре, — скомандовал Сергей, и они, спотыкаясь о порог, о ведра в кухне, выбежали на серебряную, искрящуюся от луны улицу.

* * *

В деревне кипела борьба. Первый выстрел, который они услышали в избе, был сделан рядовым Завясом из отряда, который должен был захватить неприятельскую батарею.

В то время, как Сергей со своими подкрадывался к Федосьиной избе, чтобы застигнуть во сне коменданта, те ползли в снегу по склону небольшого пригорка, к церкви. Невидимые в своих белых халатах, они ползли по снегу, прячась в тени хат, прокрадываясь рвами. Впереди, напрягая зрение, полз сержант Сердюк. Так они благополучно доползли до самой батареи. Темные дула орудий четко выделялись на фоне снега и неба, молчаливые, чудовищные пасти торчали высоко над головами ползущих. Три солдата, разговаривая вполголоса, сидели у орудий. Вдоль батареи прохаживался часовой. Снег монотонно поскрипывал под его ногами.

Сердюк с затаенным дыханием ждал. Часовой повернул у самого рва. Сержант увидел его узкую спину, торчащий над головой штык. Он бесшумно вылез из рва и внезапным прыжком налетел на немца. Оба покатились в снег. Сердюк сдавил горло противника, прежде чем тот успел издать стон. Но орудийная прислуга заметила внезапное исчезновение своего товарища.

— Эй, Ганс! — беспокойно позвал один, и как раз в эту минуту кто-то из красноармейцев неосторожно придавил сухую ветку. Она предательски треснула. Винтовки орудийной прислуги без команды вскинулись, и вот тогда-то Завяс не выдержал и выстрелил в первого с краю. Немец упал навзничь. Дальнейшее произошло так быстро, что они сами были ошеломлены: оказалось, что при орудиях больше никого нет, что батарея в их руках. Выстрелы гремели и со стороны дороги, там, где, согласно плану, помещалась немецкая комендатура.

— Бегом, ребята, — скомандовал Сердюк, но в ту же минуту перед ним выросли черные тени. Немцы, видимо, уже поняли, что нападающих немного, и бежали смело, не пригибаясь, не подкрадываясь. Загремели выстрелы, и Сердюк припал на колени, почувствовав внезапную боль в правой ноге.

— Что случилось?

— Ничего, ничего, ребята! А ну, по ним! Залп!

Один из бегущих свалился с ног, но это не задержало остальных. Автоматы были у всех, и залпы слились в неумолкаемый грохот.

— На землю, ребята, бейте по ним с земли!

Они припали за орудиями, беря на прицел темные фигуры, четко вырисовывающиеся на снегу. Сердюк тщательно целился, чтоб не тратить зря патронов. Вдруг он почувствовал страшный холод в лице и подумал, что это от приклада автоматической винтовки. Стыл лоб, нос, деревенели щеки.

Заряжая винтовку, он глянул вниз и увидел на снегу большую, черную лужу.

— Бейте, ребята! Залпами по ним бейте!

Что же это за лужа, в которую он попал коленом? Брюки на коленях совсем промокли. И это было странно в такой мороз. Будто кто водой полил.

Немцы лежали теперь по другую сторону площади в придорожном рву и систематически, равномерно, непрерывно стреляли. Сердюк приподнял голову над снежным холмиком, который защищал его лицо, и оценил положение. Такая стрельба могла продолжаться бесконечно. А выстрелы гремели по всей деревне, и неизвестно, как там идут дела. Его отрядик в пять человек и он сам могли там очень пригодиться.

— Ну, ребята, долго мы будем с ними возиться! Ура! За родину, за Сталина!

Они вскочили, как один. Пригибаясь на бегу, рванулись в грохот автоматических винтовок, в пулеметные залпы, как жала, выставив вперед штыки. В несколько прыжков они добежали до рва и сверху прыгнули, прямо на обалдевших, ничего не понимающих немцев. Придорожный ров умолк, как задушенный в глотке волчий лай. Трупы немцев темными пятнами лежали на снегу.

— Теперь куда? — запыхавшимся голосом спросил Завяс. Но Сердюк не отвечал. Они с удивлением оглянулись.

— Эй, товарищ Сердюк, где вы?

— Что случилось? — недоверчиво спрашивал светлоглазый Александр, ближайший друг Сердюка.

— Да он бежал с нами или не бежал?

— С ума ты сошел, что ли, конечно, бежал!

— А куда же он девался?

— Здесь он лежит, здесь! — запыхавшимся голосом крикнул самый младший из всех, Ваня.

Алексей кинулся туда. Сердюк лежал на полдороге между орудиями и рвом.

— Что случилось? — глухим шепотом спрашивал Ваня.

Алексей взглянул на снег. При лунном свете четко виднелся кровавый след, большие лужицы крови, от орудий до самого места, где лежал убитый.

— Куда в него угодило?

Алексей молча показал пальцем. Стопа и часть голени лежали почти под прямым углом к остальной части ноги. Снег вокруг этого места превратился в черную лужу.

— Ногу ему прострелили, как ножом отрезана…

— Смотрите! На чем он бежал!

— Нечего смотреть! К комендатуре, ребята, там жарко!