Ванда Василевская - Радуга

• Название: Радуга
• Автор: Ванда Василевская
• Жанр: О войне
• Год: 1942

Повесть «Радуга» была написана в 1942 году и сразу же напечатана. Это одно из тех произведений, которые стали оружием нашего народа в борьбе с фашизмом. Повесть рассказывает о нечеловечески трудной жизни украинского села в период фашистской оккупации, о зверствах, которые чинили враги на советской земле. Перед читателями проходят судьбы простых женщин, мужественно борющихся с гитлеровскими захватчиками. Это повесть о несгибаемой воле народа и любви его к своей Родине.

---

— Куда в него угодило?

Алексей молча показал пальцем. Стопа и часть голени лежали почти под прямым углом к остальной части ноги. Снег вокруг этого места превратился в черную лужу.

— Ногу ему прострелили, как ножом отрезана…

— Смотрите! На чем он бежал!

— Нечего смотреть! К комендатуре, ребята, там жарко!

Они поспешно двинулись за Алексеем по скрипящему снегу.

* * *

Когда раздался первый выстрел, капитан Вернер спал на полевой койке в комендатуре. Он ждал звонка из штаба и не мог пойти домой. У другой стены крепко слал фельдфебель, в следующей комнате, как всегда, вповалку улеглись солдаты. Капитан ждал долго, но телефон молчал. Его раздражало и сопение, доносящееся из другой комнаты, раздражал храп фельдфебеля. Койка была жесткая и неудобная. Наконец, он уснул. Его разбудил выстрел.

— Опять кто-то шатается по деревне, — раздраженно подумал он. Его сердило это новое доказательство бессилия немецких приказов.

Но почти моментально грянул второй выстрел, третий. Капитан сорвался с кровати.

— Заузе, вставайте!

Фельдфебель был уже на ногах. Послышался скрип шагов под окнами, и в комнату ворвались солдаты.

— Большевики в деревне!

— Запирайте двери! Гасить свет! — скомандовал Вернер, и они бросились задвигать тяжелый засов, закладывать двери поперечными балками.

Комната, где висел телефон, была самая обширная и лучше всего годилась для обороны. Хотя Вернер не рассчитывал, что здесь действительно придется защищаться, все было подготовлено. Дверь была мощная, из толстых досок. Вернер приказал еще обить ее жестью и укрепить запоры. Стены были из толстых бревен, на окнах крепкие ставни. Дом строился давно и предназначался, видимо, под склад или амбар. Та часть, где ночевали солдаты и сидели заложники, была пристроена позже, когда в доме разместились уже сельсовет, красный уголок и библиотека. Там стены были тоньше и дверь запиралась просто на ключ. Но здесь можно было чувствовать себя, как в крепости.

— Открыть амбразуры!

Они мгновенно откатили лежащие вдоль стен бревна. Здесь рядами лежали мешки с песком, а у самого пола были вырезаны узкие щели. Солдаты припали к земле. Сквозь отверстия в теплую комнату хлынул холод, заклубился пар. Залаяли винтовки.

В соседней комнате затопотали шаги. Совсем близко грянул выстрел.

— Звони в штаб, звони скорей в штаб! Партизаны? — спросил Вернер запыхавшегося часового, который вставлял ленту в пулемет.

— Нет! Армия!

— Много их?

— Не знаю, стреляют всюду, видно, зашли со всех сторон.

Вернер выругался.

— Звони, звони!

— Господин капитан, телефон не работает…

Он подскочил к столу, но напрасно кричал в трубку и колотил кулаком по молчащей коробке. Мертвая тишина…

— Перерезали, мерзавцы!

Он со злостью треснул кулаком. Телефон с грохотом упал на пол. Он пнул его ногой в угол.

— Справимся сами! Внимание!

С улицы посылались выстрелы, слышно было, как щелкают пули о толстые бревна стен. В соседней комнате в дверь грохали прикладами, но слышался только гул, дверь не дрогнула.

Нападением на комендатуру руководил лейтенант Шалов. Не успели они выломать первую дверь и ворваться в дом, как прибежал отряд, захвативший батарею.

— Где Сердюк?

— Сердюк погиб, батарея взята.

В первой комнате они нашли солдатские постели, беспорядочно разбросанные вещи и ни живой души.

— Ишь, мерзавцы, проснулись и заперлись в той комнате.

— Выкурим их и оттуда…

Внутри с шумом отодвинулось бревно, и из отверстия в другую комнату посыпались выстрелы.

— Выйти! Будем брать снаружи!

Они рассыпались в цепь вокруг дома, но сразу поняли, что это своего рода крепость. Мощные бревна не поддавались пулям. От них откалывались небольшие щепки, но стены оставались целы. Резко лаяли пулеметы. В отверстиях вспыхивали голубоватые и красные огоньки. Дом изрыгал смерть.

— Патронов они не жалеют, — пробормотал Шалов.

— Видно, подготовились к обороне, товарищ лейтенант…

По всей деревне шла стрельба. По-видимому, отдельные отряды осаждали немцев на их постах. Но все заглушал грохот, доносящийся из укрепленной избы.

— Ну, ребята, надо их брать… До рассвета надо их брать, нечего тут возиться. Утром какая-нибудь случайная ихняя часть может подойти, и все пропало…

Они залегли за холмиками, во рву и старались меткими выстрелами разбить высовывающиеся из отверстий винтовки. Но огонь не затихал ни на минуту.

* * *

У Левонюков немцев захватили врасплох. Ворвавшиеся в избу бойцы застали их спящими. Солдаты в испуге вскакивали, хватали лежащие у постелей винтовки, спотыкались о разбросанные пояса.

— Ложитесь на землю, — крикнул Минченко перепуганной Левонюк. Она послушно упала, стараясь втолкнуть под кровать свою младшенькую, Ганку. Но не успела еще она толком понять, что происходит, как в избе снова стало тихо. Бойцы исчезли, на полу валялись трупы немцев в белье.

— Ну-ка, Васька, помоги мне, надо выкинуть падаль из хаты, — все еще дрожа, сказала она сыну, и они вдвоем принялись вытаскивать трупы. Тяжело дыша, они тащили их за ноги. Ваське было всего двенадцать лет, сама она была беременна.

— Потихоньку, потихоньку, куда торопишься? — кричала она на сына. Но Васька знал, куда торопится. Ему не удалось вовремя выскользнуть за красноармейцами, и вот теперь мать задерживает его этой глупой работой. Там, на деревне, идет пальба, раздаются крики, а ему приходится таскать за ноги убитых немцев вместо того, чтобы бежать туда и собственными глазами увидеть все, что там делается. А может быть, ему даже винтовку бы дали, — кто знает, вдруг дали бы?

Тишина давно была нарушена. Теперь уже никто не крался, не полз за плетнями.

— Помните, ребята, ни одна живая душа не должна ускользнуть, ни одна живал душа! — сказал красноармейцам лейтенант, когда они разбивались на группы, подходя к деревне. И все понимали, что от этого зависит успех предприятия.

Немцы в разных местах вели себя по-разному. Кое-где они решили защищаться по хатам, кое-где в переполохе выбегали во двор в одном белье, но с винтовками и запасом патронов. Полуголые, они выскакивали на трескучий мороз, припадали за углами сараев, за плетнями и упорно стреляли.

— Не путайтесь под ногами, не путайтесь! — покрикивал Сергей на баб, которые вдруг появились, как из-под земли, попадая прямо под перекрестный огонь.

— Товарищи, у меня в избе шестеро немцев, шестеро немцев! Скорей! — Пельчериха тащила за шинель красноармейца.

— Где же это?

— Да ты только иди, уж я тебе покажу, изба близенько, тут сейчас, — агитировала она, будто расхваливая хорошую квартиру.

Они побежали за ней, но тотчас увидели, что дело не так просто. Их встретил убийственный огонь. Здесь тоже были вырезаны отверстия в стенах и из них вырывалась смерть.

Пельчериха припала к земле вместе с бойцами. Молодой паренек рядом с ней схватился рукой за грудь и со стоном опустил голову на дуло винтовки.

— Ни к чему это, ребята, — крикнула она. — Этак они вас по одному выбьют, а сами будут в хате сидеть! Подожгите избу!

— Это твоя изба?

— Моя, чья же еще? Поджигайте, поджигайте!

— В избе никого нет?

Пельчериха сжала кулак.

— Ребенок… Старшие-то выскочили, а там… в люльке…

— Ну, так как же? Спятила ты, баба, что ли?

Она схватила красноармейца за рукав.

— Что делать, родимый ты мой! Что делать! Не пропадать же вам за одного ребенка… Я мать, я тебе говорю — поджечь избу!

— Опомнись, мать! Что ты!

— Подожгите избу! Ну, вот, смотрите!

Второй красноармеец торопливо завязывал платком руку. На платке большими пятнами проступала кровь.

Бойцы не слушали Пельчариху, но она, причитая, все уговаривала, цепляясь за их шипели.

— Да не путайся ты тут, убьют, только и всего! Не видишь, как стреляют?

— Кому надо в старую бабу стрелять…

В одном из отверстий винтовка умолкла.

— Вот видите! Только стрелять, как следует, и все будет хорошо!

— Эй, ребята, а если через крышу? С другой стороны через крышу, я проведу!

— Ну, вот, это другое дело! А то поджигайте и поджигайте! Где это? Пошли!

Несколько человек остались и стреляли с двойной энергией. Остальные побежали за Пельчарихой. Через мгновение в избе началась свалка.

— Не стреляйте! — крикнула Пельчериха, широко распахивая дверь. — Не стреляйте!

Они вскочили. В избе лежали мертвые немцы, одни лицом на пулемете, другие заколотые штыками.

— Смотри-ка, Сережа, прямо в лоб…

Стрелок с гордостью осмотрел свою работу. Пельчериха схватила из люльки ребенка.

— Убили, — сказала она мертвым, глухим голосом.

Они взглянули. Маленькое тельце безжизненно висело в руках женщины, головка была разбита, люлька залита кровью.