Татьяна Туринская - Сволочь ты, Дронов!

• Название: Сволочь ты, Дронов!
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

Повесть напечатана в литературном журнале Атланты "На любителя", № 28, 2007 г.

---

Алька даже не стала заглядывать в холодильник. Чего туда глядеть, если там в лучшем случае початая пачка сливочного масла лежит да парочка яиц, а в худшем кипяченая вода охлаждается? Скоро мать придет, принесет чего-нибудь, вместе и поужинают. И Алька без особого желания засела за уроки.

В это время и раздался звонок. Алька решила, что мать просто забыла ключи, потому и звонит. А может, Жанка мимо шла и решила заскочить? Как была, в одной маечке, так и открыла дверь.

Перед нею собственной персоной стоял Дронов. Пожалуй, вот так, нос к носу, когда можно откровенно разглядеть лицо визави, они столкнулись впервые. Впрочем, рассматривать снова было некогда. Дронов едва поздоровался и, практически не испросив у хозяйки разрешения, отодвинул Альку от порога и прошел в квартиру:

— У нас антенна барахлит. Вы ничего не крутили?

И стал внимательно оглядывать шнур от телевизионной антенны, протянутый вдоль плинтуса.

— Неа, — недоуменно пожала плечом Алька.

Ей, собственно, ничего и не оставалось, как молча идти вслед за непрошенным гостем в комнату. Дронов проследил шнур до самого телевизора, повреждений не обнаружил. И только тогда удивленно воскликнул:

— Господи, и он что, еще работает? Раритет!

Его восклицание, как поняла Алька, относилось к телевизору 'Рассвет', старенькому черно-белому трудяге приблизительно шестидесятого года выпуска. Опять таки не спросив разрешения, Дронов включил агрегат.

— Может, это и не у вас, может, это во всем доме такое творится?

Алька не ответила. Молчала, недовольная вторжением наглого гостя. Телевизор нагревался очень долго. Сначала появился звук, и лишь спустя едва ли ни минуту, если не больше, засветился экран. Во всю его ширину шли косые полосы.

— Хм. — Издал неопределенный звук Дронов. — Похоже, у вас тоже.

— Да нет, — огорчила его Алька. — Надо просто ручку покрутить.

И полезла настраивать. На одной из ручек настройки, торчавших с правого бока ящика, отвечающей за частоту кадров, на длинном шнурке болталась железная болванка, давным-давно притащенная матерью с завода. Это странное приспособление служило своеобразным фиксатором, потому что без грузила остановить бесконечное мельтешение кадров не было никакой возможности. Алька покрутила ее немножко, но сделала только хуже: теперь к диагональным полоскам присоединились частые горизонтальные.

— Ну вот, — рассердилась Алька. — Теперь фиг настроишь!

— Как 'это' вообще можно смотреть?! — удивился гость.

Алька не ответила. Раздражение росло в ней с каждой минутой. По собственному опыту знала — теперь действительно придется очень долго настраивать эту чертову ручку. Сама она не помнила, да и, собственно, при всем желании не могла помнить, а вот со слов матери выходило, что с этой ручкой проблемы возникли практически сразу после покупки телевизора.

Крутить ручку нужно было очень медленно и аккуратно, даже филигранно, чтобы поймать нужное положение. Этому мешали шнурок с болванкой, тянущие ручку вниз. Алька сделала неловкое движение, и грузило с грохотом свалилось на пол, откатившись далеко под телевизор. Алька промолчала, хотя в это мгновение ей, пожалуй, больше всего на свете хотелось обматерить непрошенного гостя, и полезла под телевизор, совершенно забыв, что на ней в данную минуту не джинсы, не спортивные штаны, а коротенькая маечка-сарафанчик. Неосмотрительный поступок для шестнадцатилетней девушки, очень неосмотрительный…

К спорту Володя Дронов приобщился еще в школе. Сначала, как все, просто два раза в неделю посещал уроки физкультуры. Чуть позже, когда после шестого класса вдруг за одно лето вымахал на целых четырнадцать сантиметров и превратился в самого высокого мальчика среди одноклассников, всерьез увлекся баскетболом. А здоровый мальчишеский организм все продолжал расти. Вот и выходило, что выбор за Володю, собственно говоря, сделала природа. Ну чем, скажите, еще, кроме баскетбола, заниматься в жизни человеку с таким ростом?!

Со временем спорт поглотил все остальное. Был только баскетбол, и ничего кроме. Разве что мечты о высоком. И цель. Главная цель жизни — олимпийская медаль. А потому обычную школу скоро заменила Школа Олимпийского Резерва.

Тренировки, сборы, соревнования. Володя жил этим, и другой жизни не только не желал, но даже и не представлял себе. Вся эта круговерть, поездки, гостиницы. И тренировки, тренировки, тренировки.

Отрезвление пришло неожиданно и весьма болезненно. Однажды Дронова вызвал на ковер даже не директор Школы, а сам заместитель председателя Госкомспорта Александр Иванович Тимченко. Володя летел к нему, можно сказать, на крыльях, уверенный в том, что вызов напрямую связан с его зачислением в сборную. Тем тяжелее оказалось выслушать правду…

— Садись, Дронов, — не столько предложил, сколько распорядился Тимченко.

Володя послушно присел.

— Боюсь, не особо приятным у нас будет разговор. Знаю, Вова, знаю, чего ты хочешь, к чему стремишься. Однако вынужден тебя огорчить. Надежды ты, Дронов, действительно подавал большие, да вот только — увы — не оправдались они. И не твоя в этом вина, Вова, не твоя. Но с природой не потягаешься, не поспоришь. Ты и сам понимаешь, что с твоим ростом в сборной делать нечего. Это для школы, для института твои сто девяносто четыре находка. А в сборной сам знаешь — два ноль пять, и не меньше. А у тебя уже кости сформировались, надежды на дальнейший рост нет. Так что, Вова, прощаться нам пора…

Мыслей не было. Казалось, вся сущность, все естество, весь организм Володи заполнились стуком в висках. Конечно, он знал, что ростом немножко не дотягивает до команды, но так надеялся, что возьмет свое техникой и мастерством. Однако… В одно мгновение рухнула вся его жизнь. Все мечты, все надежды пошли прахом. А цель, высокая и такая заманчивая, рухнула в пропасть. Не будет больше соревнований, не будет сборов. Даже надежды попасть в сборную — и той уже не будет. А что будет, что появится на их месте? Армия. Строевая подготовка, маршировка по плацу. И казарма…

И за всеми этим мыслями Дронов упустил главный вопрос: а почему, собственно, отставку ему дает не тренер, не руководство школы, а сам Тимченко? С какой такой стати он собственной персоной снизошел до судьбы какого-то там Дронова?

Тимченко вздохнул тяжело, изображая искреннее сочувствие посетителю. Присел на соседний стул, похлопал по-дружески по плечу, как старого приятеля.

— Ты, Вова, хороший парень, я к тебе давно приглядывался. Однако сам понимаешь, хороший парень — не профессия. Но ведь никто еще не отменял дружеские отношения, человеческую помощь. Вот и я хочу тебе помочь. Только тут уже речь пойдет не о спорте, а о жизни.

Слова Тимченко с трудом прорывались сквозь стук в ушах. Однако смысла Володя пока еще не улавливал. Одна мысль сидела, одна мысль покоя не давала: все кончено, все кончено, все кончено…

— Ты, парень, в порядке? — озаботился хозяин роскошного кабинета.

Дронов отрешенно кивнул.

— Ну тогда я продолжу. Я, Вова, понимаю, как тебе сейчас нелегко. Да еще и армия дамокловым мечом над тобой висит. В элитный армейский спорт-клуб ты не попадаешь опять же из-за недостаточного роста. Ну и обычная часть тебе особо не грозит. Вероятнее всего ты попадешь в спорт-роту, а это уже хорошо. Однако даже спорт-рота — это тоже армия. Это, Вова, муштра, дисциплина, дедовщина и другие прелести. Ты, правда, парень у нас здоровый, постоять за себя сумеешь. Но армия и не таких обламывала. Но даже в самом лучшем случае — это ж катавасия на целых два года! А что ждет тебя после дембеля? Кому ты, Вова, будешь нужен? За два года о тебе забудут все знакомые и даже друзья, останешься один-одинешенек неприкаянным по свету бродить. А я хочу предложить тебе хорошую работу. И не после армии, а вместо. Улавливаешь разницу? Вернее, должность. Хорошую должность. И возможность дальнейшего роста. Сначала, правда, придется уехать из Москвы. Недалеко, не волнуйся. Я постараюсь пристроить тебя в ближайшее Подмосковье. Дам тебе команду перспективных ребят, потренируешь немного. Чуть позже переведу тебя на руководящую работу. Ну а со временем — заберу в Москву. К себе, в Спорткомитет. И в дальнейшем тебя не оставлю, будешь жить, как у Бога за пазухой. Будет тебе и квартира, и машина, будет и зарплата приличная. Поездки, опять же. В общем, устроен будешь лучше, чем наши олимпийцы — гарантирую.

Тимченко замолчал, ожидая реакции парня. Однако тот не отвечал, все еще подавленный насильственным разлучением с мечтой.

Тимченко поднялся со стула, подошел к окну, некоторое время поглядел на мир с высоты четвертого этажа. Все ждал главного вопроса. Но Дронов, казалось, уснул.

— Мда, — задумчиво изрек Александр Иванович. — Я так понимаю, что сильно я тебя огорошил. Ты, Вова, иди пока, подумай, поразмышляй о своем будущем. Если заинтересуешься моим предложением — приходи в любое время, буду рад твоему визиту. Только учти — ты парень хоть и хороший, надежный, да не один такой. Так что, извини, много времени тебе дать не могу. Иди пока…