Давид Бранденбергер - Д. Л. Браденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956)

• Название: Д. Л. Браденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956)
• Автор: Давид Бранденбергер
• Издательство: Академический проект, Издательство ДНК
• Жанр: Политика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7331-0369-3 (Академический проект), 978-5-901562-88-8 (ДНК)

В 1930 годы Сталин и его окружение, озабоченные задачей мобилизации советского общества для грядущей войны, организовали пропагандистскую кампанию по "реабилитации" славных деятелей русского национального прошлого. В своем исследовании Д.Л.Бранденбергер прослеживает историю популистской идеологии "национал-большевизма" от 1930 годов вплоть до середины 1950 годов, обнаруживая, что идеология эта, вразрез с намерениями ее творцов, стала катализатором формирования русского национального самосознания.

Раскрывая истоки "национал-большевизма" в ближайшем окружении Сталина, автор прослеживает, каким образом новая идеология внедрялась в советское общество через систему образования и массовую культуру. Важнейшей частью исследования становится попытка реконструкции "общественного мнения" сталинской эпохи, следы которого извлекаются из писем и дневников современников, из секретных сводок НКВД. "Советский человек", советское самосознание, как правило, ассоциируется с идеологией "классового сознания". Бранденбергер доказывает, что, особенно на массовом уровне, идеология сталинизма в большей степени может быть связана с русским национализмом, нежели с пролетарским интернационализмом.

Эта книга не только помогает понять, почему такое мировоззрение пережило Сталина, но и проливает свет на причины возрождения соответствующих настроений в современной России.

---

«Мы отомстим, отвоюем, не отдадим на поругание русскую землю, не раз кровью и потом обильно политую нашими предками. Не осрамим на поле битвы отцов, дедов, прадедов наших, не раз отстоявших грудью великую и могучую Русь от нашествия многочисленных врагов при Александре Невском, Дмитрии Донском, Кутузове, Суворове, при Смутном и великом времени Минина и Пожарского…. Я буду бить, уничтожать фашистских гадов всеми своими силами и всеми доступными средствами в великой, освободительной, отечественной войне, чтобы не посрамить оружия русского, наших славных дедов, предков, и колхозников Тамбовщины». [Старший лейтенант В. А. Пустырев].

«Пусть немецкие «рыцари» помнят, как их били наши предки. Будем бить их и мы всех до единого». [Замполит Деменков].

«Семьсот лет назад великий русский полководец Александр Невский говорил: "Кто с мечом к нам войдет, тот от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет земля русская". Немецко-фашистские захватчики пришли к нам с мечом. От меча и погибнут, они будут истреблены огнем и штыком, они будут раздавлены и уничтожены танками и самолетами, созданными руками советских людей». [Лейтенанты Овдин и Субочев].

«В 1812 году русский народ, поднявшись на борьбу против Наполеона, одержал победу. Лишь жалким остаткам наполеоновских войск удалось убраться восвояси. Нет сомнения в том, что в нынешней Великой Отечественной войне наш народ, поднявшись во всю свою силу, разгромит врага. Это время недалеко. Оно близится». [Капитан А. Зорин].

Исторические аналогии, проводившиеся бойцами, по всей вероятности, были почерпнуты ими из таких источников, как «Война и мир» Толстого и «Александр Невский» Эйзенштейна. Несомненно также, что образы, связанные с советско-германской войной, как и вся риторика, были навеяны авторам писем знаменитой речью Сталина 7 ноября 1941 года:

«Кровопийца Гитлер и вся его свора хотели покорить наш свободолюбивый народ, народ, который выдвинул таких великих писателей, как Пушкин, Герцен, Лермонтов, Некрасов, таких великих полководцев, как Невский, Суворов, Кутузов, Багратион, народ, который всегда бил всех, кто поднял меч на русское государство. Немцы хотели заставить русский народ работать на себя, хотели, чтобы их Гертруды и Эльзы ели русский хлеб, одевались в русскую одежду. Но нет! Эти планы провалились! Русский народ не станет на колени перед немецкими фашистами! Это доказала наша Красная Армия в наступлении под Москвой, под Ростовом, под Тихвином». [Гвардейцы A. В. Хопров, П. С. Позняков, А. А. Тарасов, И. П. Белолипецкий, П. Т. Найденов, В. В. Иванников и В. И. Раковский].

«Свободолюбивый русский народ будет изнывать в рабстве и вырождаться…. Наша национальная культура будет уничтожена…. История сбросит нас со своих страниц как недостойных. Можем ли мы, потомки Невских, Мининых, Суворовых, Кутузовых, Чапаевых, допустить это? Нет, нет, сто раз нет». [Гвардейский офицер B. Семенов].

Несколько позже капитан С. В. Буцких, узнав, что его родная Тамбовская область собрала 42 миллиона рублей на изготовление танковой колонны, отправил домой поздравление, в котором поместил подвиг своих земляков в соответствующий исторический контекст:

«Мы понимаем громадное значение вашей инициативы по усилению помощи фронту. Вы воскресили прекрасные традиции времен Минина и Пожарского, поднимая народ на защиту русской земли. Нижегородец Кузьма Минин говорил: "Заложим жен своих и детей, но землю русскую отстоим". И отстояли наши предки для нас священную русскую землю. С тех пор много раз враги пытались покорить русский народ, но из этого у них ничего не выходило. Теперь наша Родина снова в опасности. Советский народ, как один, поднялся на защиту своей отчизны»" [641].

Как видно из этих писем, многие воины выражали свое отношение к войне, ссылаясь на русское прошлое, и в первую очередь на подвиги русских людей на поле боя.

Разумеется, аналогичные образы и символы использовались и для мобилизации советских граждан нерусских национальностей. Панкратова и другие высокопоставленные историки сознавали, что советским национальным меньшинствам нужен материал, отражающий их национальные воинские традиции, и потому прилагали немало усилий, чтобы изучить прошлое этих народов, создавали брошюры и памфлеты, посвященные таким фигурам, как, например, Амангельды Иманов или хан Едигей. Верховный Совет СССР под председательством Калинина и издатели журнала «Пропагандист» придавали большое значение этим инициативам [642] — Хотя выпуск литературы такого рода в конце концов застопорился из-за разногласий по поводу освещавшихся в ней тем и прохладного отношения к этому проекту со стороны партийного руководства, слухи о готовящихся публикациях были встречены на фронте с энтузиазмом. Так, воин-казах Д. Косанов писал ученым, работавшим над историей его республики: «Вчера мы узнали из газеты "Правда" о предстоящем выпуске в свет "Истории Казахской ССР", в разработке которой активное участие принимали и Вы — наши близкие товарищи и друзья. Мы очень обрадовались за вашу большую плодотворную работу, и хочется ее прочесть. Если не затруднит, то вышлите нам хотя бы один экземпляр этой долгожданной книги» [643]. История казахов была издана, но азербайджанцам, татарам, башкирам и иным народностям повезло меньше из-за непримиримой позиции Агитпропа и других официальных идеологических органов, выступавших против публикации подобных материалов. Это положение усугублялось и тем фактом, что многие красноармейские агитаторы, зараженные идеями национал-большевизма, смотрели на представителей нерусских национальностей несколько свысока К примеру, старший лейтенант Кривицкий, желая «провести беседу с бойцами об истории нашего народа», выбрал для обсуждения статью о происхождении слова «Русь». Кривицкий признается, что тема была щекотливая, поскольку «в войсках воюют люди самых различных национальностей. И я постарался провести мысль вот о чем: Россия, ее традиции — гордость не только русских, но и всех народов и народностей нашей страны» [644]. Насколько далеко завело Кривицкого покровительственное отношение к братским народам, неизвестно. Однако известно, что многие относились к агитации среди национальных меньшинств далеко не столь оптимистично. В 1942 году в Москву посылались сообщения о низком моральном уровне нерусских воинов и об участившихся среди них случаях умышленного членовредительства, что приписывалось плохой работе агитаторов. Но дело было не только в том, что агитаторы недостаточно усердно растолковывали принципы сталинской национальной политики и идею дружбы народов, — не имелось абсолютно никаких печатных материалов на языках народов СССР, которые помогали бы солдатам уяснить смысл войны [645].

Страдали от недостатка пропагандистских материалов и партизаны, сражавшиеся в тылу врага, но в данном случае причины были более объективными. Один из членов одесского подполья вспоминал, что в их убежище было только две книги — «Война и мир» и «Краткий курс истории ВКП (б)». Отряд «25 лет Октября» информировал А. Толстого, что в их распоряжении тоже имелись всего две книги — «Петр Первый» и сборник избранных произведений Пушкина Роман Толстого, писал автор письма, бойцы передавали друг другу во время затишья между боями [646]. Зачастую партизанам приходилось довольствоваться листовками, в которых события подавались с акцентом на русские национальные традиции [647]. Возникали и такие ситуации, какую описывает в своих воспоминаниях Т. А. Логинова. Преподавательница истории, окончившая Смоленский педагогический институт, говорит, что полученное ею образование оказалось очень полезным в агитационной работе во время войны:

«Партизаны требовали от меня: учи нас по памяти тому, чему училась сама. Пусть не течет, как вода сквозь пальцы, жизнь, не медведи мы в зимней лесной спячке! Начала я с истории нашей Родины. Рассказала о создании русского государства, о Дмитрии Донском, Александре Невском, о нижегородском ополчении XVII века, о нашествии французов…. Эти беседы так увлекли партизан, что стоило мне появиться в отряде или взводе, как ко мне кидались со всех сторон, спрашивали: "Что будешь рассказывать сегодня?"» [648]

Вся эта информация свидетельствует о мобилизационной эффективности национал-большевистской пропаганды в армейской среде. Советские граждане начиная с 1937 года непрерывно подвергались подобной идеологической обработке и в школах, и средствами массовой культуры и проявили свою подкованность в годы войны, Подтвердил это после войны и нарком просвещения Потемкин, заявив, что «советская школа победила фашистскую школу, и советские учителя победили немецко-фашистских учителей» [649]. Само собой разумеется, пропаганда велась не только в армии, столь же деятельной она была и в тылу.