Игорь Ласьков - Вторая колыбель

• Название: Вторая колыбель
• Автор: Игорь Ласьков
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Слушаю!

— Ты еще там? — спросил Фишер. Ему только что пришло на ум, что не надо называть в разговоре ни имен, ни упоминать о борделе. На всякий случай, если дело дойдет до полиции, и они подымут записи его переговоров.

— Да, но уже собираюсь уходить! А что? — спросил Вернер.

— И хорошо! Быстро собирайся, и вали оттуда! Ни с кем ни о чем не заговаривай! Я буду тебя ждать в парке, что возле Фридрихаллее, на скамеечке возле фонтана! Это очень срочно! — быстро протараторил Фишер, и выключил мобильник.

LVIII

Корабль был на последней трети пути до Земли. Уже пора было начинать тормозить, а то можно и "промазать" мимо орбитальной станции. Маневр торможения начинался с разворота челнока на 180о. Затормозить в космосе можно только поменяв вектор тяги двигателей на противоположный, то есть развернувшись задом наперед. Потом маршевые двигатели включались на определенное время на полную мощность, а на последнем этапе сближения со станцией компьютер постоянно корректировал время их работы и пространственное положение корабля. Для разворота надо было сначала выключить все маршевые двигатели, так как иначе они уведут корабль в сторону от расчетной траектории. Импульс для разворота сообщали шесть небольших маневровых химических реактивных двигателей, разбросаных на носу и корме корабля. Перед разворотом надо было еще раз убедиться, что насосы в системе охлаждения магнитов двигателей первого кластера работают, и справляются с повышенной нагрузкой. Командир приказал дежурной смене еще раз протестировать все насосы на разных режимах, в том числе и на повышенных оборотах. Все насосы прошли тест успешно.

— Отключить подачу азота во все маршевые двигатели! — скомандовал командир.

— Есть отключить подачу азота! — ответил дежурный инженер. Каждый кластер двигателей питался от своей группы баков. Инженер, ткнув несколько раз пальцем в монитор, вывел крупно схему подачи топлива в двигатели, и перекрыл вентиль сначала третьего, потом первого кластера. Следующими были отключены "геликоны" — СВЧ-генераторы, своего рода мощнейшие микроволновки, разогревающие азот до состояния высокотемпературной плазмы. Теперь требовалось несколько минут на "продувку" двигателей, как это называлось на профессиональном слэнге инженеров, когда магнитное поле "выдувало" остатки плазмы из рабочих камер двигателей. На камерах видеонаблюдения было видно, как струи плазмы, истекающие из сопел двигателей, утоньшались и укорачивались, пока не исчезли совсем. Наконец, вся плазма была "выдута", и инженер доложил об этом командиру. Командир разрешил выключить питание магнитов всех двигателей, на чем процедура выключения двигателей заканчивалась. Прокачку азота через радиаторы магнитов не выключали, т. к. после завершения маневра разворота двигатели предстояло снова включать. Такая строгая отчетность во всех действиях инженера перед командиром может показаться человеку несведущему занудством, но это было абсолютно оправдано. Инженер, конечно же, и сам знал всю процедуру, но… порядок есть порядок. Командир — единственный человек на корабле, отвечающий за всех и за все. Перепутай кто-то что-то (все мы делаем иногда ошибки, даже элементарные), и последствия для всех на корабле могут быть самые серьезные. Поэтому и есть на корабле командир, в чьи обязанности входит и контроль, и взятие ответственности за действия подчиненных.

Следующим в процедуре маневра торможения был собственно разворот корабля. Небольшие корректирующие двигатели, самые обычные химические реактивные двигатели, включались на короткие интервалы времени. Всего их было одиннадцать, и расположены они были так: три стояли на корме корабля в виде трехлучевой звезды, плоскость которой была перендикулярна осевой линии корабля, соплами наружу по радиусу от осевой. Еще три были установлены на носу такой же звездой, но повернутой относительно кормовой на 60о. Они создавали поперечный разворачивающий импульс. Включая одновременно три (например, один на носу; и два, образующих с ним звезду — на корме; либо наоборот) двигателя, можно было быстро развернуть корабль вокруг центра масс. Еще две пары противоположно направленных двигателей стояли в диаметрально противоположных точках на внешней окружности дискового щита, в котором располагались топливные баки и реакторы. Эти двигатели создавали осевой вращающий импульс, чаще всего такой маневр был необходим при причаливании к станции. И еще один стоял в группе со всеми маршевыми, прямо на оси корабля, в центре круга, образованного всеми остальными двигателями. Это был стартовый двигатель, используемый для "отчаливания" от орбитальной станции и первоначального разгона; а также для торможения на участке ближнего сближения со станцией. Он был заметно больше и мощнее остальных корректировочных, и его назначением было удаление корабля на безопасное расстояние (около 300 км), на котором можно было уже включать маршевые двигатели.

— Запуск программы выбора кормовых и носовых корректирующих двигателей! — скомандовал командир. Инженер смены запустил программу, автоматически выбирающую и запускающую корректирующие двигатели. Компьютер с помощью спутниковой навигационной системы определял положение корабля в пространстве, и выбирал тройку двигателей, включение которых разворачивало корабль без отклонения от заданной траектории. В этот раз компьютер включил один двигатель на корме и два на носу. Колонки цифр на мониторе, определяющие координаты корабля в пространстве, замелькали меняющимися значениями. Трехсотпятидесятитонная махина начала медленно разворачиваться вокруг своего центра масс. В конце маневра для компенсации разворачивающего импульса и фиксации корабля на прежнем курсе включилась пара двух незадействованных в начале маневра двигателей на корме и один на носу. Корабль замер. Весь разворот занял минуту и восемнадцать секунд, что может показаться неправдоподобным. Тем не менее, это было так, потому что в космосе ведь нет никакой среды, препятствующей таким маневрам. Корабль слегка сместился с курса из-за небольшой инерционности двигателей и погрешности вычислений компьютера. С разрешения командира инженер ввел новые текущие значения, компьютер обработал их и выдал величины и знаки коррекции по курсу и тангажу. Корректирующие двигатели опять отработали, включившись на одну-две секунды, и корабль встал на прежний курс. Теперь можно было снова включать маршевые двигатели, но уже на обратную тягу, для торможения. Процедура включения, естественно, была обратной по последовательности процедуре выключения. На камере наблюдения стали видны быстро растущие хвосты бело-голубой плазмы, истекающие из сопел двигателей.

— Держать обороты насосов на 85-ти процентах от максимальных! — скомандовал командир дежурному инженеру. При нормально работающих термодатчиках, даже если двигатели оказывались на солнце, обороты насосов редко повышались до 85 %. Теперь же, с потенциально неисправными термодатчиками надо было быть вдвойне осторожными, и держать производительность насосов повышенной. При такой производительности жидкий азот гарантировано хорошо охлаждает магниты, что позволяет создавать нужную конфигурацию магнитного поля, удерживающего плазму в рабочих камерах на безопасном расстоянии от стенок двигателей и управляющего ее истечением.

— Есть держать на 85-ти процентах! — отрапортовал дежурный инженер смены и выставил обороты всех насосов на нужном значении.

Игорь проснулся, как ему показалось во сне, от ощущения переворачивающейся каюты. В момент, когда маршевые двигатели выключились перед разворотом, исчезла та небольшая искусственная гравитация, которая создавалась ускорением, сообщаемым кораблю двигателями. Когда же они снова включились, снова появилось ускорение, но уже противоположно направленное; а с ним опять небольшая гравитация. Под ее действием гамак, в котором он спал, несколько осел и провис на растяжках. От этого он и проснулся. Спальные гамаки были изобретением, пришедшим в космонавтику из военно-морского флота. И там, и здесь они использовались прежде всего из-за недостатка места. Гамак после сна можно было легко отцепить, скатать в скатку, и подвесить так, чтобы он занимал минимум места. Только на флоте спать в гамаке можно было исключительно на спине. В космосе же гравитации не было (либо была очень небольшая, когда корабль летел с ускорением), за счет чего гамак почти не провисал. Кроме того, специальная система растяжек позволяла достаточно плотно натянуть гамак, так что его дно становилось довольно жестким и плоским. К нему крепился спальный мешок, что позволяло спать раздетым, и даже переворачиваться на бок или спину. Хотя, как было замечено, в космосе спящий человек переворачивается гораздо реже, чем на Земле. На Земле, по причине довольно большой силы тяжести, если долго лежать в одном положении, можно отлежать мышцы, стиснутые весом тела. Поэтому мы инстинктивно, часто даже не просыпаясь, переворачиваемся во сне до 60 раз за ночь, когда отлежанные мышцы сигнализируют в мозг. В космосе же, в невесомости мышцы ничем не сдавливались, и можно было проспать, перевернувшись всего с десяток раз. Игорь глянул на Таню, посапывавшую в соседнем гамаке. На ее лице блуждала детская улыбка, оттого оно было особенно прекрасным. Он вспомнил вчерашний день, и довольная улыбка появилась и на его лице тоже. Несмотря на все неудобства занятий сексом в невесомости, вчерашняя вспышка страсти между ними была экстраординарным событием в аскетическом быте астронавтов.