Игорь Ласьков - Вторая колыбель

• Название: Вторая колыбель
• Автор: Игорь Ласьков
• Жанр: Научная Фантастика

---

Корабль проплывал над Северным полюсом, который сейчас, летом в северном полушарии был совершенно лишен ледовой шапки. Зимой худо-бедно еще как-то намерзали относительно тонкие льды на площади, равной приблизительно площади Ирландии до начала подъема уровня океана. Северный морской путь вдоль северных берегов России теперь даже зимой был совершенно свободен от плотного льда. Только паковый лед временами опускался, немного задерживая проход караванов судов, которым теперь почти не требовался ледокол. Казалось бы, этому можно было только радоваться. Навигация по Северному морскому пути стала теперь возможной круглогодично. Но… возить грузы стало особо не для кого. Большая часть российского Севера, где жили потребители этих грузов, оказалась затопленной. Полуостров Ямал, Северо-Сибирская, Яно-Индигирская, Колымская низменности потеряли от 20 до 53 процентов территории. Больше всех пострадали коренные народы, занимающиеся традиционно выпасом северных оленей. Олени не могут жить в более южных широтах, они попросту стали вымирать. Терпящие убытки оленеводы попробовали уехать на материк в поисках лучшей доли. Но на материке с работой было туго, а оленеводы в большинстве своем ничего другого делать не умели. Кое-кто из них где-то устроился, но большинство стало бездомными спивающимися люмпенами. Те же, кто остался в тундре, оказался обречен. Старые порты на побережье, через которые раньше доставлялись грузы, оказались затоплены. Затоплены оказались и низменности, и поймы рек, где раньше кормились ягелем стада оленей. Кое-где сохранились островки незатопленной тундры, но тут сильно изменился климат. Короткое северное лето, раньше достаточно теплое для того, чтобы вызрели немногочисленные тундровые растения, служившие кормом оленям и прочим травоядным, теперь как таковое исчезло. Холодная зима сменялась каким-то слякотным и холодным межсезоньем, за которым опять наступала зима. Растения не успевали вызреть, и от бескормицы стали вымирать олени. В конце концов вслед за своими оленями вымерли и их пастухи. Исчезла древняя самобытная цивилизация пастухов и охотников, со своим языком, обычаями, культурой, фольклором. Мировая цивилизация потеряла еще один маленький узорчик в своей сложной мозаике.

Корабль был в паре часов полетного времени до стыковки со станцией. Игорь как раз заступил на смену. Перед этим он забежал к Тане, и спросил, кто и когда ее будет встречать. Оказалось, они не имела ни малейшего об этом понятия. Решили спросить у медсестры, отвечающей за сопровождение Тани. Та ответила, что после стыковки свяжется с санчастью станции, и выяснит. Игорь попросил ее дать ему знать, когда она прояснит этот вопрос. Ему очень хотелось проводить Таню на станцию лично. Медсестра пообещала, что так и сделает. Удовлетворенный, Игорь ушел в центральный пост.

Стыковка — самый сложный элемент полета, и не менее волнительный, чем отчаливание корабля от станции. Помимо дежурной смены, в центральном посту собралось все начальство: командир, старпом, старший инженер. Даже свободный от вахты начальник санчасти пришел. Зрелище и в самом деле было впечатляющим. Корабль плыл на последнем витке перед стыковкой со станцией. Земля уже занимала почти весь обозреваемый из купола кабины горизонт. Западное полушарие, над которым корабль сейчас входил в тень Земли, было затянуто довольно густой пеленой облаков над северной Атлантикой. Вот корабль обогнул Землю, входя в зону тени. Еще какое-то время, несмотря на то, что прямые лучи Солнца уже не падали на корабль, было достаточно светло из-за дифракции света в атмосфере. Тот край Земли, за которым было Солнце, светился ярким нимбом из-за той же дифракции. Но вот корабль пролетел дальше, и вошел в зону полной тени. Было что-то сюрреалистичное в этом переходе от яркого солнечного света, заливавшего все вокруг, к полной темноте. Теперь только огни городов подсвечивали континенты, да проблесковые маяки мигали на выступающих частях корабля. Игорь включил прожектора подсветки, освещающие ключевые зоны корабля: стыковочный док, реакторно-двигательную группу, носовую и кормовую части корабля.

— Корабль на траектории дальнего сближения, курсовая скорость…, скорость снижения…, относительная скорость сближения…, расстояние до станции…, градиент снижения в норме! Все системы корабля функционируют нормально! — пилот докладывал параметры снижения корабля. На участке дальнего сближения траекторию и все эволюции корабля полностью контролировал компьютер. На более позднем участке ближнего сближения управление брал на себя пилот. Собственно, компьютер мог произвести полностью автоматическую стыковку, но… зачем тогда пилот в экипаже?! Командир предпочитал держать тренированного пилота, который в случае отказа компьютера мог бы провести стыковку в полностью ручном режиме. Тем временем корабль уже вышел на участок ближнего сближения. Станция уже была различима не только на экране радара, но и в мощный тепловизор в центральном посту.

— Отключить маршевые двигатели! — скомандовал командир.

— Есть отключить маршевые двигатели! — ответил пилот. Выведя крупно на мониторе двигательно-реакторную группу, и поклацав несколькими клавишами, он запустил последовательность отключения трех оставшихся рабочих маршевых двигателей. Индикаторы тяги плазменных двигателей поползли вниз, пока не замерли на нуле. Дальше торможение осуществлялось одним только старым добрым химическим двигателем, включавшимся по мере надобности.

— "Ноев Ковчег", это "Марс Экспресс"! Как слышите нас, как видите? — запросил Игорь станцию.

— "Марс Экспресс", и слышим, и видим вас хорошо! Вы на расчетной глиссаде, параметры снижения в норме! — ответили со станции. — Стыкуйтесь к доку номер один, он будет на левой от вас стороне "бублика"! "Бубликом" на слэнге астронавтов называлась сама тороидальная конструкция станции. На станции было два стыковочных дока для больших межпланетных кораблей, расположенных диаметрально противоположно на внешнем, большем по диаметру торе. В нем же располагались и складские отсеки. Во внутреннем, меньшем торе находились жилые каюты, ядерные энергетические установки, три двигательно-реакторных группы, все сориентированные в одну сторону. В самом центре внутреннего тора был большой центральный пост управления, сделаный в виде чечевицы. На крыше и днище центрального поста были смонтированы антенны радиолокационного, навигационного, связного и прочего оборудования. С одной из них сейчас в направлении челнока был направлен узкий радиолуч, образующий глиссаду — траекторию подлета к станции. По нему сначала компьютер, а на последнем участке — пилот, вели корабль на стыковку.

— Перейти на ручное управление кораблем! — скомандовал командир.

— Есть перейти на ручное управление! — отрапортовал пилот, отключая автопилот. Теперь наступала самая ответственная и напряженная фаза полета. Теперь управление кораблем брал на себя пилот. При ошибке пилотирования корабль мог проскочить точку стыковки, и тогда придется уходить на второй заход. Ничего страшного, по большому счету, задержка максимум в пару часов. Но все же… это был бы удар по квалификации пилота; его тогда наверняка на какое-то время отстранят от полетов, и пошлют тренироваться и вновь подтверждать квалификацию на тренажер на Земле.

Станция была уже в двадцати километрах от корабля. Ее залитый светом первый стыковочный док был отлично виден уже и в мощный бинокль. Вся остальная часть станции едва-едва подсвечивалась габаритными огнями и проблесковыми маяками. Пора было поворачиваться собственным доком к доку станции. Пилот на пяток секунд включил пару корректировочных двигателей, расположенных диаметрально противоположно на огромном блине дискового щита, и направленных в противоположные стороны. Корабль стал поворачиваться вокруг своей оси, разворачиваясь своим доком в сторону дока станции. На мониторе "побежали" меняющиеся колонки цифр, определяющих пространственное положение корабля. Когда положение плоскости торца дока корабля приблизилось к параллельному с торцом дока станции, пилот на полторы секунды включил противоположно направленные корректирующие двигатели. Пыхнув пламенем, они погасили инерцию вращения корабля. Теперь предстояло мягко причалить к станции, погасив небольшое превышение скорости корабля. Это был особенно трудный маневр, требующей подготовки на тренажере и опыта практических стыковок. Если пилот неправильно рассчитает скорость замедления, и сильно затормозит корабль, недотянув до дока станции; придется переворачивать корабль опять носом вперед, и разгоняться, опережая станцию. Потом опять перевернуться кормой вперед, и, притормаживая двигателем, снова пробовать сблизиться со станцией. А все потому, что главный двигатель, которым на последнем участке ближнего сближения тормозился корабль, был один, на корме. Поэтому пилоты предпочитали проскочить немного вперед станции, а потом постепенно сближаться с ней, притормаживая двигателем. И уж высшим шиком считалось "посадить" корабль, не проскакивая вперед. Пилот "Марс Экспресса-2" был опытным ветераном, на счету которого было одиннадцать стыковок. Включая время от времени на секунду-две главный кормовой двигатель, и подталкивая корабль к доку станции корректирующими, он вывел корабль точно на док. В монитор уже было хорошо видно прямоугольный, размером 4х3 м, раструб дока, окаймленный по периметру мощными скобами-захватами. Док корабля был точно такой же, с такими же скобами, но несколько смещенными относительно скоб на доке станции. Когда скобы на раструбе дока станции входили в зацепление со скобами на раструбе дока корабля, захват получался "мертвым". Пилот дал последний легкий толчок кораблю в боковом направлении; и конусовидный усеченный выступ на раструбе дока корабля, или как его называли остряки — "папа", мягко вошел в такое же по форме углубление на раструбе дока станции — "маму". Скобы с обеих сторон c легким лязгом вошли в захват, пристыковав корабль к станции. Внутри каждого дока открылись вовнутрь двустворчатые герметизированные двери, уйдя в выемки. Теперь оставалось только вставить вручную изнутри съемные резиновые надувные уплотнители, герметизирующие стык. Они предотвращали медленную утечку воздуха из обоих доков. Когда и это было сделано, можно было уже переходить из корабля на станцию, и обратно; перемещать грузы, и т. п. После завершения всех послестыковочных формальных процедур, предусмотренных регламентом стыковки, Игорь попросил инженера своей смены подменить его на полчаса, и помчался в санчасть узнавать по поводу отправки Тани. В санчасти медсестра с доктором заканчивали оформление дел на своих подопечных перед сдачей их в санчасть станции. Видя, что до отправки Тани он может не успеть, Игорь спросил, сколько займет оформление дел. Врач ответил, что еще минут 30–40. Это никак не устраивало Игоря, через уже двадцать две минуты ему надо было быть на послеполетном брифинге, докладывать начальству о происшествиях в полете. Видя обеспокоенность Игоря, врач сказал: