Александра Турлякова - Нуманция

• Название: Нуманция
• Автор: Александра Турлякова
• Жанр: Исторические любовные романы

Роман из истории Древнего Рима. Конечно же, опять о любви… Но эта тема никогда не стареет.

---

— А как же главное проявление любви… — спросил он негромко, принимая её вспыльчивые слова, — Как же близость между мужчиной и женщиной?

— Ха-ха, — она засмеялась, — Вы считаете это проявлением любви? Большего бреда я не слышала!

— Но не всякий раз, не с каждой женщиной… Иногда мужчины просто развлекаются или расслабляются… Но, когда они женятся, когда выбирают одну из всех, они клянутся жить для неё, защищать её, и её детей…

Она опять перебила:

— И поэтому существует развод и понятие patter familias, когда мужчина вправе решить участь любого члена своей семьи вплоть до убийства? Мужчины пользуются женщинами, они используют их, отсюда толпы волчиц при гарнизоне, насилие в городах… Что делают военные…

— Это совсем другое.

— Другое, говорите? Да все мужчины лишь пользуются женщинами, лишь используют их, как необходимую вещь… Как вы там сказали? "Развлекаются"? "Расслабляются"? Не знаю, что уж двигает ими, какая сила, но все мужчины сволочи, они думают только об одном…

— Женщины думают о том же… — он был поразительно спокоен на фоне её раздражённости.

— Неправда! — отрезала она, — Мужчинам просто хочется в это верить, они этим успокаивают себя, на самом же деле, всякий раз они унижают женщину, делают ей больно, они оскорбляют её…

— Вот это уж точно неправда! — он покачал головой, сомневаясь в её словах, — Женщины переживают то же, что и мужчины… Именно поэтому существуют такие женщины, что испытывают азарт и меняют мужчин, заводя всё новых и новых любовников…

— Ерунда!

— Они испытывают то же удовольствие, что и всякий мужчина…

— Ложь!

Он замолчал, нахмуриваясь:

— Ты хочешь сказать, что за всё это время ты не испытала ничего?

— Кроме злости и унижения! — отрезала она, и он долго молчал, не веря её словам. Произнёс еле слышно, приподнимая брови, — Ничего?

— А что бы вы хотели? — Она раздражённо поднялась на ноги, не скрывая своего отношения к нему, скривила губы, — Вы же всё время, как насильник… Как животное… Да, впрочем, какая разница?.. Все мужчины такие… Как вы… Никакой разницы!

Он удивился её словам. Так и стоял с вскинутыми бровями. Ацилия хмыкнула и ушла к себе. Она уже разделась, собираясь ложиться, когда Марций вдруг зашёл к ней, когда раньше никогда этого не делал. Ацилия быстро успела прижать к груди свою розовую столу, попятилась обнажённой спиной к стене, нахмурилась недовольно:

— Вы бы хоть предупредили…Что вам надо?

Он, не говоря ни слова, прошёл прямо к ней, она лишь вскинула тёмные глаза удивлённо, разомкнула губы, собираясь спросить, но он не дал:

— В самом деле, между нами ни разу не было ничего нормального… Одно насилие…

— Нормального? Что вы имеете в виду? — она попыталась ещё больше отступить назад, но он поймал её за плечи, удерживая, потянул к себе, сламывая её немое сопротивление, обнял за обнажённую спину. Быстрые пальцы стали распускать её волосы, пряди заскользили по лопаткам, защекотали позвоночник, упали вниз на ягодицы.

Ацилия дёрнулась, выгибаясь, избегая его рук, выдохнула:

— Пустите!

Но он держал крепко, прижимая к себе, зашептал на ухо, касаясь губами рассыпавшихся волос:

— По твоим словам, как любовнику мне грош цена… Другим ты меня и не знаешь…А я могу… Могу быть другим…Я хочу, чтобы ты это знала…

— Прошу вас! — Она мотнула головой в сторону, отворачивая её, чтобы не слушать его. — Отпустите! Ничего я не хочу! Не надо, прошу вас!.. Пожалуйста… — она зашептала, пытаясь освободиться от ненавистных мужских рук. Марций перехватил её за локти, отстраняя от себя на вытянутых руках, — туника упала к ногам Ацилии мягким комом! — встряхнул и снова притиснул к себе уже обнажённое девичье тело.

— Успокойся… Я не сделаю тебе ничего плохого… Всё будет хорошо… Слышишь меня? — Он шептал ей на ухо, лаская спину прямо по волосам, — Тебе не будет больно…Всё будет по-другому…Совсем не так…Только позволь мне, прекрати сопротивляться…Не заставляй опять делать больно…Я не хочу сегодня так…Слышишь меня?..

Но Ацилия лишь хрипло дышала, пытаясь вырваться из тесных объятий, пока в этой немой борьбе Марций не повалил её на расправленную постель, подмял под себя, прижал руки ладонями справа и слева от лица.

— Отпустите… — выдохнула ему в лицо.

Он снова заговорил:

— Ты же сама знаешь, что я смогу справиться с тобой, это бессмысленное сопротивление…Но, если это будет так, это опять будет так, как всегда… С болью…Ты этого хочешь? Этого? — он стиснул её запястья пальцами. Ацилия, закусив губу, смотрела в сторону, замотала головой, — Ну вот, видишь?.. Я тоже так не хочу…Но чтобы было по-другому, ты должна помочь мне… — она рывком перевела не него глаза:

— Да идите вы…

— Ты просто не мешай… Можешь даже не смотреть на меня, можешь закрыть глаза… — она усмехнулась, но он продолжал как ни в чём ни бывало:- Так даже лучше…Просто слушай себя, своё тело. Всё, что будешь чувствовать…

— Я не хочу… — упрямо поджала губы, глядя ему в глаза.

— Не хочешь, потому что не знаешь, что это такое…

— Прекрасно знаю, вы уже демонстрировали это не раз…Хватит!

— Глупая! — он улыбнулся, — Это совсем по-другому…

— Нет! — она отвернулась, поднимая голову вверх, открывая подбородок, незащищённую шею. В неё-то он и стал её целовать, нежно, аккуратно, ласково, ловя биение пульса под губами. Первое время девчонка ещё сопротивлялась, пыталась отворачиваться от него, кривила губы, негодующе вспыхивала глазами. Но Марций сумел протолкнуть одно колено между её бёдер и, когда сопротивление её было слишком отчаянным, он надавливал им, и она смирялась, зная, что находится в его полной власти.

Он целовал её лицо, неподатливые упрямые губы, шею, верх обнажённой груди, белые ключицы. Постепенно разомкнул пальцы, освобождая её запястья, и она не воспользовалась свободой рук, не вцепилась в лицо или в волосы, упруго упёрлась тонкими пальцами в плечи чуть выше локтей, в ямочки у бицепсов. Запрокинула голову, вздохнув, закрыла глаза, и это для него была уже первая победа.

Теперь ему помогали и руки, не только губы, он ласкал её всю, перекатившись на бок, лежал с ней рядом, уже не придавливая её, не удерживая. Грудь, живот, бёдра, тонкие руки, запястья. Сумел освободиться от своей одежды, ощущая теперь девичье тело целиком.

Она завела его, сначала своим сопротивлением, своей неопытностью, а потом такими искренними открытыми эмоциями. Она вздрагивала на каждое лёгкое прикосновение, хрипло дышала, дрожа ресницами, когда ласки его были особенно нестерпимыми. Он открывал для неё новый мир чувственных плотских удовольствий, неизведанный, скрытый для неё им же самим, его недавней грубостью, жёстким напором. А ведь она так открыта, так искренна

до головокружения.

На этот раз он был нежен и аккуратен, как никогда, она, наверное, даже не поняла, как всё получилось, только глянула из-под ресниц, да уголки губ задрожали. Но Марк снял это напряжение с губ мягким поцелуем.

Всё время он ждал от неё хоть одного звука, но она молчала, закусывая нижнюю губу. Лишь в последний момент, когда задрожала всем телом, он сумел поймать её стон-выдох в поцелуй, и замер сам уже, ловя последние секунды, чуть не теряя сознание от пережитых чувств.

Потом долго лежал на спине, глядя в потолок, нашёл руку рабыни, стискивая пальцы, и она не отстранилась впервые за всё время. Он пытался рассмотреть её лицо, но она отвернулась, да ещё и правую кисть поднесла к губам.

— Твоему будущему мужу можно позавидовать… — первым заговорил он, и Ацилия рывком вдруг вырвала руку из его пальцев, с изумлением отметив про себя, что коснулась при этом его обнажённого бедра. Отстранилась на возможное расстояние, словно только сейчас понимая, что произошло, что она пережила…

Господи! Боги святые! Что это было!

Он заметил её смятение, но ничего не сказал.

Ацилия поднялась и села, собирая волосы на затылке в косу.

— Зачем? — с улыбкой спросил он, видя, как свободные длинные пряди ускользают со спины в тугой жгут косы под руками рабыни.

— Жарко… — отмахнулась, но подтянула к себе свою розовую столу, набросила, снова легла на постель, но легла боком, чтобы занимать как можно меньше места и не касаться его тела.

Они долго молчали, первым заговорил сам Марций, заговорил негромко, словно думал вслух:

— Своего отца я помню плохо. Он был центурионом…Его убили, когда мне было шесть лет, он редко появлялся у нас дома, учил меня ездить на лошади, ловить рыбу…Лица его совсем не помню… Ругался на меня…Я рос с детства слабым, часто болел…Мать даже думала — помру…Она потом вышла замуж за квестора легиона — хитрый поганый тип, что она в нём нашла? Хотя одной оставаться в гарнизоне, да со мной на руках — ещё тяжелее…Я это только сейчас понимаю, а тогда… — он вздохнул, потёр ладонью лоб, запустил пальцы в волосы, — Сволочь! Я ненавидел его до трясучки, до немоготы… Жадный, всё время злился на что-то и орал… Мать бил даже при мне, на моих глазах… За какие-то пустяки…Я только ревел от страха…Потом стал за мать выступать — он за меня взялся… Воспитывал… Делал из меня мужчину, как сам говорил, кулаками…Тут уже мать за меня заступалась, и тоже получала…Когда на него что-то находило, он вообще меня закрывал в подвале, держал на хлебе и воде, силу духа воспитывал…Сволочь! — содрогнулся от переживаемых воспоминаний детства, Ацилия устало сморгнула, — Мне пятнадцать было, когда я послал его подальше и заступился за мать конкретно, сказал ему, чтоб уматывал…Что тогда было! Он орал, как сумасшедший…Взялся за нож, попытался убить меня, порезал руки, мать меня собой закрыла…Он её на моих глазах… — он замолчал, долго глядел в потолок, и Ацилия подумала, ничего не скажет больше. Но Марций заговорил опять, — Я потом полгода нищенствовал, всякое было, и били, и в притон однажды попал, еле вырвался, воровать научился, пока к одному легиону не прибился, солдаты взяли на воспитание, а в семнадцать поставили на довольствие… Я стал легионером… — повернул голову и посмотрел на Ацилию, — Овидий на него похож… И женщин бьёт…