Леэло Тунгал - Половина собаки

• Название: Половина собаки
• Автор: Леэло Тунгал
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-08-001462-2

Герои повестей современной эстонской писательницы — подростки. Есть у ребят свои достоинства и недостатки. Книга поднимает остросовременные вопросы взаимоотношения подростков между собой и со взрослыми.

---

Я тогда был просто в ярости: сто двадцать рублей и семьдесят шесть копеек, заработанные своими руками, вдруг пропали! Сперва я был уверен, что без отца тут не обошлось. Он, бывало, и трехсотрублевую получку умудрялся потратить за полдня, так что ему ничего не стоит пустить на ветер какие-то сто двадцать ре. Папс, правда, дал честное слово и даже сердито клялся, но мои подозрения только усилились, потому что он пообещал дать мне в день своей получки еще больше денег. Потом выяснилось, что Пилле нашла бумажник в школьном погребе, куда накануне она совершила «экспедицию» с этим новеньким. Я на девяносто процентов уверен, что этот Тынис то ли нашел мой бумажник, то ли просто украл. Но все же стопроцентной уверенности у меня нет, поэтому подозрения пока приходится держать при себе. Другое дело, если бы я действительно был видящим все насквозь следователем, таким, как Ральф, с которым дедушка дружил во время войны.

Одного человека подозревали в краже личных вещей у других солдат, но этот дедушкин друг спас его от несправедливого наказания. Все признаки вроде бы свидетельствовали, что тот человек виновен, но Ральф только по одному взгляду мужчины определил, что он невиновен. Также по глазам он узнал, кто настоящий вор, но обвинил его только тогда, когда собрал достаточно доказательств. Дедушка считал, что Ральф стал бы выдающимся следователем. Он и был перед войной студентом юридического факультета, и такого честного, точного и обладающего столь сильной интуицией человека дедушка больше ни разу не встречал. Но Ральф не дожил до конца войны — погиб здесь, на земле Эстонии… А дедушку ни пуля, ни снаряды больше не брали. Он и теперь сильнее и спокойнее, чем иной молодой человек!

Чем ближе я подходил к дому, тем увереннее был в том, что в нашей семье все в порядке. О школьных неприятностях умнее было сперва помалкивать, уж я позже что-нибудь придумаю!

4

Отец дремал, сидя за столом, щи перед ним в тарелке, похоже, давно остыли. Я заметил мамину тень возле двери комнаты и сказал как можно веселее:

— Здравствуйте вам! Кажется, требуется опять потерять бумажник — кое-кто сегодня довольно глубоко заглянул в бутылку!

Мать поспешила в кухню и схватила меня в объятия. Тут я вдруг заметил, что действительно сильно вырос за лето — лишь совсем немного мама была еще выше меня.

— Какое несчастье! — всхлипывала мама, и давешнее гнетущее знание опять проникло мне в голову. — Кто мог бы подумать! Ведь он еще был такой сильный и здоровый старик, да и сам к тому же медик! Ох, господи!

— Значит, дедушка…

— Нет у нас больше дедушки! — плакала мама, прижимая меня к себе. — Ну почему же я не почувствовала, я бы поехала туда… Заплатила бы не знаю сколько, лишь бы вовремя он получил самые лучшие лекарства. Он ведь сам был наполовину доктор, а принимал только старые лекарства! У него были знакомые знаменитые врачи, а он, вишь, не догадался попросить, чтобы ему самому помогли.

Я весь застыл, словно обледенел.

— Мадис, не плачь! — утешала мама, а у самой по щекам текли слезы.

— А я и не плачу!

Мама испугалась:

— Действительно, ты совсем не плачешь! Глаза сухие! Майду, как пришел из школы домой, так и упал ничком на постель… А тебя дедушка ведь так любил, ты больше всего похож на него. Он каждый раз спрашивал: «Как там мой парнишка поживает?» Мадис, неужели тебе и впрямь не жаль дедушку?

— Я не верю!

— Чему ты не веришь? Что дедушка умер? Ох, если бы твоя вера помогла, но из конторы звонили, и смотри, вот телеграмма: «Отец умер по дороге в больницу. Выезжайте сразу. Похороны среду. Мама».

Отец поднял голову со стола и с трудом разлепил веки.

— Да-а, силен мужик был! Крепкий был у меня тесть, вот что я вам скажу! — и снова уронил голову на стол.

— Как нарочно, отец именно сегодня опять ходил к магазину в поселке, — жаловалась мама. — Ну скажи, как мы так поедем? Стыдно будет там перед людьми, соседями… И что мать скажет, дедушку-то он, по крайней мере, побаивался.

— Тогда поедем втроем, пусть отец остается дома!

— Нельзя, он еще чего доброго сожжет дом, — сокрушалась мама.

— Ну тогда я не знаю…

— Придумай что-нибудь, Мадис! Ты ведь всегда знаешь, что предпринять! — считала мама. — Майду совсем сломлен горем, а отец… в таком состоянии… его нельзя оставлять одного, но мама, то есть — бабушка… она тоже нуждается в помощи…

— Я сразу же поеду туда! — предложил я, чувствуя, что на самом деле хочу немного побыть один.

— Ты же мужчина, что ты там сможешь помочь?..

В иное время это «мужчина» показалось бы мне похвалой, но сейчас я не мог этому радоваться.

— Значит, ты хочешь, чтобы я остался с отцом здесь?

Мама стыдливо кивнула.

— Я подумала было так. Майду — он ведь такой чувствительный, в облаках витает. А ты умеешь и с отцом справляться, и со стадом, и… Я подумала, что вы с отцом можете приехать завтра следом, утренним автобусом. Похороны-то как раз завтра. Соседи пообещали, что за овцами присмотрят и кроликов накормят…

— Ладно.

«Сломленный горем» Майду читал в постели какую-то пожелтевшую и растрепанную книжку.

— Надо же, какая печальная история! — обронил он, прервав чтение книги и заложив страницу пальцем. — Дедушку ужасно жаль! Но Арго дал мне этот детектив только на три дня, в пятницу надо отвезти книжку обратно в город одному парню. Жутко захватывающая история, «Проклятие толстяка» называется.

На это я не сумел ничего ответить. Молча снял школьную форму и натянул старые тренировочные штаны.

— Сердитый ты, что ли? — спросил Майду. — Тали просто придирается… не бери в голову. Наскребут они тебе какие-нибудь часы этого общественно полезного труда, им только план и важен! Ходил же ты таскать мусор из погреба, вот бы и потребовал, чтобы это записали тебе как ОПТ. Я-то на всякий чих заставлял себе часы записывать.

Я не был сердит, только устал, и все мне надоело.

— Разве ты не попросил, чтобы и тебя отпустили на похороны дедушки? — вспомнил вдруг я.

— Буду я еще их упрашивать. Маме напишет потом в дневнике: «Отсутствовал по семейным причинам», и всего-то делов!

— Мне Тали сказала, что дедушкины похороны были уже два года назад и что лжецу нужна блестящая память. И знаешь, у меня было такое чувство, будто я и впрямь наврал!

— Ну и младенец же ты! — Майду усмехнулся.

— Майду, надень теперь белую рубашку, надо собираться на автобус! — крикнула мама из кухни.

— Ты, значит, не поедешь? — спросил Майду. — Боишься острых переживаний, да?

— Не боюсь я ничего, просто должен завтра транспортировать туда папса! Напишу на нем: «Не кантовать!» — попытался я обратить все в шутку.

— Значит, Мадис, подбросишь что-нибудь кроликам, и не забудь приглянуть за овцами тоже. И смотри, чтобы все электроприборы были выключены, когда вы завтра будете уходить, — поучала мама. — Ну ты и сам знаешь. Только вот… — она понизила голос, — присмотри за отцом, чтобы завтра он был здоров и трезв. К магазину его ни в коем случае не пускай. Придумай что-нибудь, если он станет туда стремиться. Не знаю, что будет, если он к утру не найдет свои зубы, чего доброго он тогда и не приедет, застесняется…

— Какие зубы? — не понял я.

— Папс по дороге от магазина, когда возвращался, потерял протезы, — весело сообщил Майду. — Но они ведь ему на похоронах и не нужны, там ведь смеяться неприлично.

— Майду! — сказала мама с укором. — Ты посмотри, Мадис, может, найдешь их возле лавки или где-нибудь на пастбище, без зубов отец выглядит будто вдвое старше. Ну, будьте молодцами!

Я вывел овец пастись и привязал их на цепь, задал кроликам травы, принес дрова и развел огонь в плите. Действовал как робот, стараясь не думать о дедушке, об отце и о школе. Я размешал себе в кружке варенье с водой и сел к столу — как можно дальше от храпящего отца.

«Ах да, надо поискать отцовские протезы!» — вспомнил я, словно сквозь туман.

Хотя за окном был светлый день начала осени, мне казалось, будто наш дом плывет в тумане: туман обволакивал поле, пастбище, хлев, дом и лес за полем. Все, все было туманным и ненадежным, вне тумана находилась только наша сумрачноватая кухня со столом, покрытым пестрой клеенкой, и с солонкой посреди стола. Ясно очерчены только мы: ученик пятого класса Мадис Поролайнен, который не имеет права быть ни сломленным горем, ни витать в облаках, и этот спящий мужчина — Виктор Поролайнен, человек с золотыми руками, которого хвалят, как крепкого работягу, ибо он умеет обращаться со всеми сельскохозяйственными машинами, начиная от трактора и кончая доильными агрегатами… Этот хваленый работяга и окаянный пьяница отвратительно храпит и издает фыркающие звуки во сне, потому что он вдрабадан пьян и у него нет верхних зубов… И все это совсем не смешно, потому что этот храпящий мужчина — мой отец. Яблоко от яблони далеко не падает, гласит пословица, но от этой работящей яблони я предпочел бы упасть как можно дальше. Потому что не хочу, чтобы надо мной смеялись, насмехались, чтобы меня обзывали и презирали, как отца, которого принимаются хвалить и льстят ему, когда нужна его помощь. И мне так жаль его, так жаль, что не хочется говорить ему «папс», а хочется сказать «папа».