Китя Карлсон - Поваренная книга Самурая или Черт Те Что, а не книга о Японии

• Название: Поваренная книга Самурая или Черт Те Что, а не книга о Японии
• Автор: Китя Карлсон
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3327-4

В "Поваренной книге самурая" вы не найдете ни одного рецепта. Это не кулинарный справочник, а своего рода руководство по выживанию в Японии, - заметки русского блоггера Кити Карлсона. Он бросил институт, не зная языка, уехал учиться и работать в незнакомую страну Японию и… провел там семь лет с пользой для себя. В результате у него родились эти яркие бытовые зарисовки - необычайно колоритные и удивительные в своих подробностях, этакий взгляд изнутри на нравы, обычаи, привычки, характеры японцев.

---

Только сейчас этот день празднуется с большими торжествами, а тогда, в 1856-м, командор Перри, которого называют открывателем Японии, никак не мог считаться японским национальным героем. Его называют открывателем Японии, но не первооткрывателем. Потому что он открыл не в том смысле, что нашел — европейцы прекрасно знали о существовании Японии начиная как минимум с XVI века — а в том смысле, как открывают консервную банку. Приплыл на вооруженных кораблях и потребовал открытия Японией своих морских портов для иностранных кораблей под угрозой войны. С командором Перри на корабле прибыли самые современные, не знакомые тогда японцам пушки на случай войны, и посол Таунсенд Харрис на случай мирных переговоров. Выйдя в порту Симоды, 54-летний посол почувствовал недомогание и попросил у японской стороны помощи: молока и медсестру. Молоко в те времена в Японии было малоизвестным продуктом, а медсестры — полностью неизвестной профессией. Из-за непонимания сути этой профессии японская сторона послала не девушку для ухаживания за прикованным к постели немощным человеком, а местную красавицу Окити для ублажения вполне здорового мужчины в постели. Что, конечно, по-своему тоже хорошо, но совсем не то, что требовалось больному, кроме того славящемуся своей воздержанностью. Недоразумение кое-как удалось замять деньгами, но японцы до сих пор прекрасно помнят тот факт, что первый американский посол, впервые сойдя на японскую землю, первым делом потребовал себе японскую женщину.

Но, пожалуй, самый удивительный случай — история английского искателя приключений XVII века по имени Вильям Адамс. Адамс — первый англичанин когда-либо ступивший на японскую землю — попал в Японию в результате ошибки природы — его корабль, убегающий от испанцев и попавший в тайфун, вынесло на японский берег. Большая часть команды погибла, остальные не могли даже стоять, и Адамс был взят в плен будущим сёгуном Японии Токугавой Иэясу. Будущий сёгун допросил Адамса и поразился одному факту — англичанин знал математику, а будущий сёгун — нет. Один из тех редких случаев, когда знание математики не только пригодилось в реальной жизни, но и спасло ее. Сёгун объявил, что англичанин Вильям Адамс погиб, чем освободил его от всех предыдущих обязательств: английского подданства, ответственности перед законом, который предписывал убивать любого иностранца, ступившего на японскою землю, а также оставшейся на родине жены. Следом за этим сёгун объявил, что новый японец Миура Анзин — родился. Миура Анзин — стал первым иностранным самураем в Японии, сёгун даже подарил англичанину личную деревню в Йокосуке в персональное владение (сейчас на месте этой деревни американская военная база, история обязывает), и хорошую жену Оюки — дочь знатного самурая из Токио. В новой семье родился сын, следующий самурай с редким среди самураев именем Иосиф, и дочь Сюзанна. А искатель приключений так и остался искателем приключений, и новый самурай стал бродить по всей Японии, и до сих пор в разных частях Японии проходят фестивали в его честь, ему стоит памятник в Йокосуке, в честь него названы улицы в нескольких японских городах, а могила гайдзинского самурая — одна из главных достопримечательностей префектуры Нагасаки.

Широко известен и другой грустный факт — что имеем не храним, а потерявши плачем. Я, например, к своему стыду, ни разу не был нигде в России, кроме Москвы. Как-то каждый раз получалось так — что куда ни поедешь, все время за границу. Россия же вот она — всегда можно пойти попутешествовать, я же тут живу. Поэтому-то и откладывал на другой раз. Теперь я более 6 лет не был в России и очень жалею, что видел в ней меньше городов, чем любой иностранец, приезжающий на одну неделю. Эта болезнь преследует не одного меня. Наоборот, в Японии я уже точно посетил большее число городов, чем средний японец. Поехать за границу обычно легче (и дешевле — самолет до Кореи и отель там, например, стоят дешевле, чем поезд по Японии до какого-нибудь соседнего города на нашем же острове), а свои просторы мало используются — что для жизни, что для туризма. 70% площади Японии покрыты горами, а в горах никто никогда не жил, и почти никогда не живет до сих пор — полная противоположность широко используемыми европейским Альпам. В Альпах стоят деревни, пастухи пасут вертикальных горных коров, повара делают сыр в пещерах, а строители с древних времен построили замки и церкви прямо на вершинах гор. В Японии в горах не строили вообще жилых домов — это считается слишком сложным и неудобным строить на склоне, а единственный горный замок (несмотря на очевидные плюсы — враг замучается пока доберется до стен) есть, кажется, только в Такахаси. Храмы, конечно, встречаются, но монахи — известные извращенцы, которые простых путей не ищут. Впрочем, и они ошибаются. Монахи в Японии придумали специально максимально невкусное блюдо — простые гречневые макароны, чтобы не баловать желудок и оставлять простор для мыслей о высоком, а эти макароны, соба, тем не менее, полюбились многим.

И вот японцы испытали огромный шок в 1930 году, когда австрийский джентльмен по имени Ганс Шнайдер приехал в Японию со своими дровами, тьфу, то есть лыжами. Залез на гору, встал и поехал. Оказалось, в горах можно отдыхать! В честь Шнайдера сейчас в Японии названы отели и спуски, в музеях рассказывают про него как родоначальника японского лыжного отдыха, ему стоят памятники.

Сложно поверить, но в Нагано, где миллионы лет японцы жили у подножия гор — они даже не удосужились многие из этих гор как-то назвать. На эти горы не ступала нога человека. Им просто было не до этого — знаете, голод, болезни, попытки вырастить рис, тяжкий труд и войны друг с другом — в общем, все время находились какие-то другие дела. Ну, на Фудзи ходили, когда надо умереть, но только в 1828 году произошло первое зарегистрированное восхождение на красивейшую гору региона — Яри — монах Банрю Сёнин забрался на вершину в целях самомучительства, ну и достижения нирваны, заодно.

А через 50 лет в Японию прибыл британский шахтер Вильям Гоуленд, прибыл учить японцев шахтерскому делу. А после работы однажды взял палку и пошел в горы. Наш гайдзин совсем чокнулся, решили японцы, хочешь на другую сторону — умный гору обойдет. “Хайкингу” — сказал гайдзин незнакомое слово и японцы поняли — гайдзин идет в гору без цели, гайдзин ходит в гору отдыхать. Так обычный гайдзинский шахтер не только научил японцев, что в горах, оказывается, можно отдыхать, но и дал название всей горной цепи в Нагано — “северные японские Альпы”.

Японский язык

Что наш мир — хаос? Бесконечная каша элементарных частиц? Чем каша частиц, составляющая мою руку, отличается от каши стола под ней? Слова, слова, слова… Слова научили нас делить мир на части. Слова создали наш маленький и хрупкий космос из бесконечного хаоса.

А ведь у разных людей разные слова, разные языки. Рассказвают, что у чукчей более пятнадцати синонимов для определения снега. И столько же слов для различных оттенков белого. Да и у меня за соседним столом на работе сидят люди, которые вот прямо сейчас думают и видят этот мир по-иному. У них есть другие предметы и объекты, которых в моем языке вообще нет, и я их не способен понять и перевести никогда. Как же меня легко подловить! На работе сказали — документ должен лежать в голубой папке (по-японски — “аой”). А где она голубая папка? Нигде ее нет, не могу никак ее найти. Вот только зеленую папку вижу на столе…

Так вот же она у меня в руках. Зелёная папка. Которую японцы видят голубой. И не по тому, что они дальтоники, а потому что в их языке нет такого цвета как зеленый. То есть есть, но это оттенок голубого, как у нас алый — оттенок красного. Вот и получаются у них зеленые листья, но голубые огурцы, голубые папки и голубой цвет светофора. И как, простите, при такой жизни японцам отличать гомосексуалистов от сторонников Гринпис? Очень все непросто.

Вот может случиться так, что иностранец приехал на долгое время в Японию. И он или она, конечно, сразу обнаруживает, что по-английски тут никто не говорит и это рождает определенные проблемы, если дорогу на улице надо спросить, вещь в магазине купить или, хуже того, в банк записаться. Что делает хитрый гайдзин в таком случае? Правильно, записывается на одни из многочисленных курсов японского языка. Ух, думает он или она (замучался я уже писать он или она, буду лучше писать кратко — О), выучу-ка я немного слов и все стану понимать и говорить. И вот приходит О на курсы японского языка и быстро выучивает свои первые триста японских слов.

Что вы думаете видит О после этого? О видит страшный заговор. Его или ее (я буду писать Е) учили не тому японскому языку. Видимо, какому-то специальному, для гайдзинов. Потому что японцы сами между собой говорят на совершенно ином языке, в котором бедный гайдзин не может услышать ни одного из трехсот знакомых ему слов. Даже основные глаголы как-то не особо четко выделяются из речи.