Алексей Арбузов - Мой бедный Марат

• Название: Мой бедный Марат
• Автор: Алексей Арбузов
• Жанр: Драматургия

Действие начинается во время блокады Ленинграда. Но пьесса менее всего о войне – это притча о любви, лишенная каких бы то ни было определенных временных и пространственных границ. Пьеса Арбузова – лишь повод поразмышлять о вечных ценностях. Притчевость постановки пьессы подчеркивают декорации. Представьте, первая "военно-блокадная" часть спектакля разыгрывается в ослепительно белом интерьере – ни одного цветного пятна. Белая кровать и тумбочка, белые валенки и телогрейки – белый как чистый лист бумаги мир. На этом листе герои начинают писать картину своей жизни, оставляя на нем цветными пятнами следы прожитых лет. В финале же мир снова возвращается к цвету начала начал. Финальная точка – живая картина: три полуобнаженные фигуры в белом, застывшие в оконном проеме – три человека, сбросившие груз прожитых лет на пороге новой жизни.я" притча. Что ж, такая трактовка наверное тоже имеет право на существование.

---

Леонидик. Все-таки растем… продвигаемся по службе.

Лика. Нет.

Леонидик. Молчу.

Лика. Ты ведь стал совсем молодцом последнее время.

Леонидик. Служу трудовому народу.

Лика (улыбнулась). Не дури.

Леонидик. Есть – не дурить, есть – не пить, есть – есть шоколад. (Съел шоколадку.) А кем ты теперь будешь?

Лика. Неосвобожденной заведующей.

Леонидик. Великолепие. Знал, что делал, когда на тебе женился. А от чего ты не освобождена?

Лика. От практики. Заведую и практикую.

Леонидик. А что лучше – неосвобожденная заведующая или освобожденная?

Лика. Вероятно, освобожденная лучше.

Леонидик. Ура, значит, все впереди. Кстати, беседовал нынче с руководством; квартиру обещают вскорости… Весной переберемся. Ты не рада?

Лика. Рада. (Тихо.) Только я привыкла к этой комнате.

Леонидик. Увы, увы! Но переезжать все же придется. (Вдруг очень резко.) Черт знает, какая на этом фронте преуспела шушера. Въехали и окопались подонки! (Испугался своего тона.) Впрочем, наплевать.

Лика. Еще чаю выпьешь?

Леонидик. Финита. (Встал из-за стола, поцеловал ей руку.) Величайшее мерси.

Лика. Будешь работать?

Леонидик. Да, завтра корректуру сдавать.

Лика. Мог бы и днем…

Леонидик. Ночью мне прекраснее. О ночная лампа, мой друг, мой брат, догорю с тобой и я!

Лика (мягко). Леонидик, милый, помолчи.

Пауза.

Леонидик. К сведенью – кончились чернила.

Лика. Я завтра куплю.

Леонидик. И бумаги хорошей не осталось.

Лика. Я куплю. (Начала убирать со стола.)

Леонидик (перелистал корректуру). Петров подлец!… Как, вероятно, Иванов и Сидоров. Тираж пять тысяч! (Вдруг по-настоящему зло.) Свинья. (Улыбнулся.) А обещал десять. Сборник стихов… Все-таки он у меня не каждый год выходит. (Резко.) Недавно твоему подонку сто тысяч тираж дали.

Лика. Почему – моему?

Леонидик. Зачитываешься.

Лика. Он ведь и тебе нравился.

Леонидик. Да… хорошо начинал. А потом? (Яростно.) К чему этот дешевый успех? Эти тиражи? Дутая фигура! (Замолчал неловко.)

Лика. Не надо, братец. (Помедлила.) Ну, хочешь, я схожу к Петрову, поговорю о тираже. Мне ведь иногда удавалось… Конечно, пять – это мало.

Леонидик (оживился). И верно, черт побери… Почему бы и нет? Будь еще раз ангелом-хранителем, проведи разъяснительную работу среди Петровых и Сидоровых… О моя жена, чистейшая из женщин.

Лика. Хватит, хватит. (Погладила его волосы.) Ступай к столу.

Леонидик. Спи сладко, неосвобожденная заведующая… Мой ангел-хранитель. (Пританцовывая, он несколько раз обошел вокруг стола с корректурой в руках.) «Идем за синей птицей… идем за синей птицей… Мы длинной вереницей…» (Наконец сел в свое кресло, сел тяжело, словно устал от долгой дороги.) Чернила кончились.

Лика. Ты уже говорил.

Леонидик. Пардон.

Лика погасила свет. Только одна лампа за столом Леонидика продолжала гореть.

Лика. Я включу магнитофон… тихонечко?

Леонидик. Давай. Музыка способствует корректуре.

Медленный вальс. Это под него когда-то танцевали Марат и Лика.

(Улыбнулся.) Опять свою любимую поставила?

Лика (тихо). Тебе не нравится?

Леонидик. Отчего же… Неплохой мотивчик.

11 ДЕКАБРЯ

Четвертый час, но в декабре ленинградский день короток, и в эту пору за окнами начинает темнеть. Вернувшись с дежурства, Лика занялась домашними делами – собрала на поднос посуду и вышла за занавеску. Пробили часы. Кто-то тихонько постучал в комнату. Стук повторился. Медленно отворилась дверь – это Марат. Оглядевшись по сторонам, он сделал несколько шагов к окну, посмотрел на улицу и прижался лбом к оконному стеклу. Из-за занавески вышла Лика, поставила посуду на стол, обернулась, увидела Марата. Как долго они смотрели друг на друга.

Лика (тихо). Что ты… что ты… (Как-то странно махнула на него рукой.) Зачем? Ты сошел с ума.

Марат (глотнул воздух). Нет.

Лика. Это ни к чему.

Марат. К чему.

Лика. Столько лет! Неужели ты не понимаешь?

Марат. Что – столько лет?

Лика. Прошло столько лет.

Марат. Ну и что? (Вскрикнул.) Погоди! Стой так. Еще. Не двигайся. Стой. Стой еще. Еще стой так.

Лика. Сними шапку, Марик. (Не сразу.) Какой ты.

Марат. Какой?

Лика. Совсем как ты. (Помолчала.) Я тоже старая.

Марат. Нет. Но все равно ты прекрасная. (Негромко.) В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со своей старухой.

Лика. Молчи. (Шепотом.) Ты же видишь – я плачу.

Марат. Я не знал, что так будет.

Лика. Если бы ты чувствовал, какой это ужас… Нет! Не подходи…

Марат. Я не буду.

Лика. Стой у окна.

Марат. Я и стою.

Молчание.

Лика. А где ты живешь?

Марат. Далеко.

Лика. Так и надо. (Улыбнулась почему-то.) Мосты строишь…

Марат. Да. (Помолчав.) А приеду в Ленинград – сюда прихожу.

Лика. Зачем?

Марат. Погляжу на окна и уеду.

Лика. Все равно ничего не выйдет. Теперь уж все.

Марат. Я знаю.

Лика. Уезжай. Когда идет твой поезд? Скорей уезжай!

Марат. Нельзя.

Лика. Почему?

Марат. Мне очень плохо. И если уж я пришел… все. (Почти грубо.) Я не к тебе… Я к вам обоим пришел. (Негромко.) Вы у меня одни.

Лика (осторожно). И ты не станешь…

Марат. Нет. Все решено. Ты уже тринадцать лет замужем. И я давно женат.

Лика. Ты женат?

Марат. А ты думала. Каждый из нас вытянул свой билет.

Лика. Вот видишь…

Марат. Да. И как мы решили, так оно и будет.

Лика. А Леонидик всегда тебя ругал за то, что ты уехал, и все… Ни разу не написал за все тринадцать лет… А потом он стал говорить, что ты просто нас забыл.

Марат. Ты тоже так считала?

Лика. Никогда. Если бы я так считала, лучше было бы. (Ласково.) А женился зачем?

Марат. Ладно… (Усмехнулся.) Видишь, разучился я врать.

Лика (помолчала). Ты говорил… тебе плохо?

Марат. Я после об этом расскажу. Вот придет Леонидик.

Лика. Ты мне расскажи.

Марат. Нет.

Лика. Расскажи!

Марат (помолчал). Ну, как идут дела?

Лика. Хорошо.

Марат. А на работе?

Лика. Я же говорю – хорошо. Хорошая поликлиника. Хороший район.

Марат. Ты… практикующий врач?

Лика (словно извиняясь). Вот так.

Марат. Но ведь ты хотела…

Лика (резко). Не случилось. (Спокойно.) Но все хорошо. Получила даже повышение по службе. Неосвобожденная заведующая отделением.

Марат. Неосвобожденная?

Лика. Леонидик тоже смеется.

Марат. А он… как?

Лика. У него все отлично. За эти годы третий сборник стихов выходит. И не ругают его… ни в газетах, ни на собраниях. Квартиру дают… весной переезжаем.

Марат. А эту комнату куда?

Лика. Не знаю… Сдадим!

Марат. И не жалко?

Лика не отвечает.

(Тихо.) Значит, у Леонидика порядок?

Лика. Он и семинар ведет… преподает понемножку.

Марат (осторожно). Сейчас о поэтах разговора много. У нас тоже молодежь стихи покупает… А о нем как-то нет спора.

Лика. Он за модой не гонится.

Марат. Я ведь купил его книжечку. Тираж небольшой – а в магазине лежат.

Молчание.

У некоторых вон тиражи по сто тысяч – а книжки не достанешь.

Лика. Это все… дешевый успех.

Марат. А если книжки на полках пылятся – это какой успех?

Лика (вспыхнула). Ты сам его стихи читал?

Марат. Имело место.

Лика (стараясь погасить волнение). И что же?

Марат. Ошибок нет. Пишет как полагается.