Николай Леонов - Искатель. 1972. Выпуск №3

• Название: Искатель. 1972. Выпуск №3
• Автор: Николай Леонов
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1972

На 1-й и 4-й стр. обложки — рисунок А. ГУСЕВА.

На 2-й стр. обложки — рисунок Б. ДОЛЯ к повести Н. ЛЕОНОВА «Нокаут».

На 3-й стр. обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к роману Н. Монсаррата. «Жестокое море».

---

— Некогда. Но детей у меня хватает. Я тебя познакомлю, Карл. У меня такие ребята…

— Да, да, — Карл поправил очки. — Женщины любят высоких и здоровых…

В дверях мелькнула черная мокрая шевелюра Кудашвили.

— Роберт! — позвал Сажин. — Ты почему без шапки?

— Извини, — Роберт достал платок и вытер голову. — Не бойся, я не простужусь.

— Знакомься, Карл. Роберт — мой старший. Когда мы с тобой познакомились, Роберту было семь лет.

— Какой большой! — Карл встал и подал Кудашвили руку. — Здравствуй!

— Здравствуйте, — Роберт осторожно пожал протянутую руку и поклонился.

По лестнице скатился Шурик. Сажин подтолкнул его к Карлу.

— А когда родился Шурик, наш барак, Карл, уже переоборудовали в музей.

Карл пожал Шурику руку, взглянул на часы и заторопился.

— Извините, друзья. У меня сегодня еще деловая встреча. Миша, завтра в двенадцать на старом месте.

— Хорошо, Карл. Привет Еве и мальчикам.

— Спасибо, спасибо! До скорой встречи, друзья! — Карл раскланялся и скрылся за стеклянными дверьми.

— Кто это, Миша? — спросил Роберт.

— Друг.

— Завидую, Миша, у тебя в каждой стране есть друзья.

— Я был на интернациональных сборах, — ответил задумчиво Сажин, — некоторые остались живы.

Шурик хотел было задать вопрос, но перехватил сердитый взгляд Роберта и промолчал.

* * *

Старый Петер уселся на скамейку и стал наблюдать за тренировкой русских. Своим ребятам он дал команду тренироваться свободно, пообещав, что через час устроит два спарринга с гостями. Роберта Кудашвили Петер знал давно, взглянув мельком, отметил, что боксер в форме и немного нервничает. «Будет с поляком бороться за золото», — подумал Петер и стал искать в зале Сажина. Этого косорукого тренера Петер тоже хорошо знал. Он не видел русского на ринге, но рассказывали, что тот до войны был первоклассным боксером. Ему прочили мировую славу, но парень вернулся с фронта с перебитой рукой. Почему-то у русских спортивные звезды воевали. Горстка людей, разве она решала что-нибудь в схватке миллионов?

Сажин надел «лапу» и работал с рыжеватым курносым пареньком, которого, кажется, звали Шурик. На «лапе» он работал хорошо, двигался легко, при атаке не раскрывался. Интересно, как он дышит? В одном весе с Тони, дать им спарринг? Петер посмотрел на Тони, он работал на «груше» и все время косился в сторону русских. Петер провел ладонью по голове и вздохнул. Торопится, боится опоздать. Куда опоздать? На профессиональный ринг? В подручные к Вальтеру?

Тяжеловес из советской команды постелил в углу мат и занимался акробатикой. Петер подивился гибкости и координированности боксера. Он легко выполнил сальто, а Петер сам видел, что в мальчике около ста килограммов. Фигура красивая, но не профессиональная — широкие плечи и грудь, мускулатура мягкая, но нет привычной сутулости, и плечи опущены, шея слишком длинная. Вот ноги хороши — длинные и сухие. Видимо, новичок, лицо не тронуто перчатками. Опытного боксера всегда по лицу угадаешь. Интересно посмотреть на его ладони и пальцы.

Зигмунд надел тренировочные перчатки и подошел к кожаному мешку. Боксер обнял спортивный снаряд, словно к чему-то прислушиваясь, затем чуть отстранился и коротко ударил. Мешок глухо ухнул, и Петер одобрительно улыбнулся. Боксер работал на ближней дистанции, почти касаясь снаряда лбом. Удары были быстрые и жесткие, но недостаточно мощные.

Петер вспомнил Макса Шмеллинга. Когда Макс работал на мешке, то казалось, что стальной трос сейчас лопнет, с треском разорвется блестящая холодная кожа снаряда и из него посыплются опилки. Макс был заряжен ударом, в каждом его кулаке был спрятан нокаут. Петер посмотрел на свои руки, задумчиво потер подбородок. Макс был великим боксером, только черный Джо мог с ним справиться. Возможно, и Петер мог бы, но… для этого одного мастерства не хватало. Либо жить за океаном, как «черный бомбардировщик», либо иметь арийское происхождение. Австриец Петер Визе жил в Вене, и это стало началом конца.

Зигмунд дружелюбно похлопал по гладкой коже снаряда. Поблагодарил или попрощался? Тяжеловес все больше нравился Петеру, и он уже не спускал с него внимательного взгляда. Боксер, оглядываясь, прошелся по залу и остановился у подвесной «груши». Не пневматической, коротко прикрепленной к параллельной полудоске, а к «груше», болтающейся на тонком тросе. Боксер помял ее, оглядел, с силой оттолкнул и с любопытством смотрел, как она удаляется. Потом снаряд на секунду завис в неподвижности и ринулся назад, как маятник. Боксер стоял на его пути. Петер увидел, как «груша» шлепнула парня по лбу, но не остановилась, а пролетела дальше. Петер провел ладонью по лицу, он же видел, что боксер не двинулся, не нырнул и не уклонился, снаряд сам «облизнул» его голову и пролетел дальше. Снова на какое-то мгновение застыв в неподвижности, «груша» качнулась обратно. Теперь она приближалась к боксеру с затылка, и боксер не видел ее. Когда до столкновения остались доли секунды, тяжеловес вздрогнул, снаряд как бы обтек его голову, лишь слегка коснулся волос, и тут боксер взорвался ударом. Гладкое эластичное тело налилось стремительной силой: мускулы вспыхнули в икрах ног, волной прокатились по всему телу и влились в кулак, А боксер снова стоял на пути уже возвращающегося снаряда в обычной стойке, спокойный, даже флегматичный, и ждал.

В зале стало тихо. Все перестали тренироваться и следили за Зигмундом, а он, не замечая, всеобщего внимания, один стоял в центре зала и широко открытыми, застывшими глазами следил за стремительным полетом снаряда.

— Достаточно, — сказал Сажин и опустил «лапу». — И все-таки, Шурик, при ударе правой ты чуть больше наклоняешь голову. Если противник это заметит, то тебе придется плохо.

Шурик потер перчаткой нос, попрыгал, стряхивая отяжелевшие руки, и оглянулся.

— Зигмунд Калныньш — Советский Союз. Обрабатывает аудиторию.

— А что, красиво работает паршивец. — Сажин зубами развязал на «лапе» шнурки, сунул ее под мышку и крикнул: — Зигмунд!

Боксер поймал «грушу» и подбежал к Сажину.

— Развлекаешься?

— Работаю, Михаил Петрович.

— Не надорвался? — Сажин провел рукой по его груди и посмотрел на ладонь.

— Я мало потею. — Зигмунд со скучающим видом смотрел в сторону.

— Поработай с Шуриком, пусть он атакует.

Зигмунд протянул перчатки, Шурик пожал ему руки, рыжими вихрами он еле доставал до плеча партнера и, насупившись, пошел в атаку. Зигмунд парировал и сказал:

— Только без грубостей, девочка. Без хамства.

Роберт Кудашвили, натянув два шерстяных костюма и свитер, прыгал через скакалку. Пот заливал глаза, стекал по усам, во рту было сухо, и Роберт слизывал соленые капельки. Время от времени боксер поглядывал на песочные часы; три минуты сочился песок, затем часы следовало перевернуть; и опять резиновая скакалка, не касаясь пола, свистела под ногами.

Сажин подошел, взял часы и сказал:

— Брек, Роберт. Сколько весишь?

— Утром было восемьдесят три, — убыстряя темп, просипел боксер.

— И прекрасно, к двадцатому будешь в весе, — Сажин перехватил скакалку, взял Роберта под руку и пошел с ним по залу. — Понимаешь, Шурик перед атакой наклоняет голову. Как я не замечал?

— А когда финтит? — Роберт говорил медленно, стараясь скрыть, что задыхается.

— Нет, в том-то и дело. У тебя ведь было такое?

— Давно, — Роберт вытер лицо и шею. — Надо подождать, пока противник заметит, затем пару раз врезать из обычной стойки.

— Думаешь?

— Поработать на мешке? — спросил Роберт.

— На сегодня хватит. Иди в душ, — Сажин задумался и склонил голову. — Ты обыкновенный гений, Роберт. Удара, конечно, не получится, но… — Он поднял указательный палец.

— Я просто старый боксер, — Роберт снова вытер пот и пошел в раздевалку.

В душевой еще никого не было, Роберт с наслаждением стянул мокрые шерстяные костюмы, сел в шезлонг и вытянул уставшие ноги. Левая ступня побаливала, видимо, перетянул на боксерке шнуровку. Боксер медленно провел ладонями по груди, животу и бедрам. Где-то здесь спрятались лишние два килограмма. Миша прав, полтора сгорит перед соревнованием от нервов. Все в норме, нечего волноваться.

Роберт вошел в кабину, пустил воду и, запрокинув голову, подставил острым струйкам лицо. Подумаешь, тридцать четыре! В городе его называют молодой человек, а в горах — мальчик. Только здесь, на ринге, он — старик. Чушь какая-то! Просто надоел он журналистам и болельщикам, сенсации хочется людям, чего-то нового. Займешь первое место, сухо поздравят, отметят долголетие и в твоем же присутствии станут решать, кто должен занять место Кудашвили. Еще и не умер, а уже наследство делят. Если первое! А если только призер? Шурика за третье место на руках будут носить.